Рассказы о сержанте Берковиче - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (книга регистрации TXT) 📗
— Понимаю, — протянула Наташа. — Ты не столько устал, я думаю, сколько не можешь простить себе неудачи. Ясно ведь, что в кабинет входил кто-то из присутствовавших, верно? И теперь все они кого-то выгораживают.
— Ну ты скажешь, — поднял брови Беркович. — Прямо заговор какой-то. Все сорок человек выгораживают убийцу?
— Почему сорок? В салоне первого этажа было человек десять — ты сам сказал.
— Десять, но они все время менялись, одни поднимались наверх, другие спускались. В течение часа в нижнем салоне перебывало все общество…
— Да, — нахмурилась Наташа. — Вряд ли они могли договориться.
— Вот и я о том же, — мрачно сказал Беркович. — Остается принять версию о невидимке.
— Глупости! — воскликнула Наташа.
— Глупости, — согласился Борис. — Но ведь если никто до приезда полиции в кабинет не входил, остается лишь версия самоубийства, а она не проходит: Шумахер никак не мог нанести себе удар в спину…
— Что-то ты, значит, упустил, — уверенно заявила Наташа. — Был человек, который вошел в кабинет и вышел из него, и все гости это видели, но никому в голову не пришло, что это мог быть убийца.
— Никто до приезда полиции… — повторил Беркович и умолк, глядя на жену невидящим взглядом.
— Эй, — сказала Наташа, — что с тобой? Боря, о чем ты думаешь?
— Если никакие разумные версии не объясняют фактов, — тихо произнес Беркович, — то остается принять самую безумную, она-то и будет истинной.
— Самую безумную?
— Мы не верим в заговор свидетелей, верно? А они утверждают, что до приезда полиции…
— Не хочешь ли ты сказать…
— Но это очевидно! Если до приезда патруля никто не входил в кабинет, значит, убил полицейский!
— Чепуха. — сказала Наташа. — Полиция прибыла уже после того. как был получен звонок об убийстве!
— Да. — согласился Беркович. — Но есть одно обстоятельство, на которое не обратил внимание вчера Левин, а сегодня я..
— Какое обстоятельство? — воскликнула Наташа.
— Подожди-ка, — нетерпеливо сказал Беркович и направился к телефону. Набрав номер и подождав ответа, он представился и спросил:
— Скажите, господин Лившиц, сколько раз приезжал вчера на виллу полицейский патруль?.. Конечно, нам эго лучше известно, но мне хотелось бы услышать, что помните вы. Так, понятно… Благодарю вас. Вы не будете возражать, если я через полчаса подъеду к вам и запишу официальные показания? Отлично.
Он положил трубку.
— В гости ты не хочешь, — возмущенно сказала Наташа. — а к какому-то свидетелю…
— Наташенька, я понял, как было дело! — возбужденно сказал Беркович. — И очень важно иметь показания сегодня. Завтра я допрошу остальных, но хотя бы двух-трех нужно… Извини, я должен идти.
— Да в чем дело-то? — спросила Наташа. — Отчего ты вдруг так возбудился?
— Этот Лившиц сказал, что полиция приезжала дважды. Сначала явился некий сержант, который сказал, что в полицию поступил звонок, и нужно кое-что проверить. Он вошел в кабинет, пробыл там минуту, вышел и сказал гостям, чтобы они не расходились и в кабинет не заходили, поскольку дело серьезное. А буквально через минуту после его ухода явился Левин с патрульными. Лившиц утверждает, что этот сержант просто ходил за подкреплением. И потому, естественно, он заявил на допросе, что до приезда полиции в кабинет не входил никто. Понимаешь?
— Ты действительно думаешь, что убил полицейский?
— Некто в форме полицейского! Причем он сначала позвонил и сообщил об убийстве, а потом уже вошел и ударил Шумахера ножом. Рассчитал так, чтобы между его уходом и приездом настоящих полицейских прошло очень немного времени, и в памяти гостей это отпечаталось бы как одно событие! Извини. Наташа, я должен идти.
— Как же вы его искать будете? — спросила Наташа.
— Составим словесный портрет, — пожал плечами Беркович. — Полицейского, который якобы обнаружил тело, видели почти все, наверняка смогут описать. Попробуем пройти по связям Шумахера… В общем, это уже рутинный поиск. Но какая наглость! Сначала сообщить об убийстве, а потом убить!
— Почему не наоборот? — удивилась Наташа. — Может, он сначала убил, а потом…
— Нет, нет, по словам Лившица, патруль прибыл буквально через минуту после ухода первого полицейского. А между звонком и тем моментом, когда…
— Понятно, — прервала мужа Наташа. — Ты мне позвонишь, когда что-нибудь прояснится?
— Непременно, — пообещал Борис и вышел. Конечно, он не позвонил. Наташа спала, когда муж вернулся домой, но проснулась и сквозь сон спросила:
— Ну что? Нашли его?
— Найдем, — уверенно сказал Борис, стаскивая туфли. — Составили фоторобот, очень характерная внешность… Послушай, Наташа, а почему бы нам не пойти к Михе завтра вечером?
— Ты хочешь сказать: сегодня? Думаешь, до вечера ничего не случится?
— Уверен, — пробормотал Беркович, засыпая.
Дело восемнадцатое. ЗАВЕЩАНИЕ ХУДОЖНИКА
Все. — сказал инспектор Хутиэли, увидев входившего в кабинет сержанта Беркови-ча. — освобождай помещение, ты больше со мной не работаешь.
— Простите, не понял, — нахмурился сержант, — я сделал что-то не так?
— Глупости! — отрезал Хутиэли. — Просго начальство наконец раскачалось и присвоило тебе звание старшего сержанта. Это, во-первых. А во-вторых, соседняя комната, в которой сидел инспектор Зайдель. с сегодняшнего дня свободна, поскольку старик ушел на пенсию. Или ты не хочешь иметь собственный кабинет с телефоном и факсом?
— Ну… — пробормотал Беркович. — Я очень рад, конечно… Я имею в виду звание. Но мне, вообще-то, и здесь хорошо. Теперь, чтобы обсудить какую-нибудь проблему, придется вставать из-за стола, выходить из одной двери, входить в другую…
— Я всегда говорил начальству, что Беркович лентяй, — констатировал инспектор. — Рано тебе присвоили очередное звание! Пожалуй, я опротестую это решение.
— Нет-нет, — торопливо сказал Беркович. — Через минугу здесь не будет ни меня, ни моего компьютера.
— Не так быстро, — благодушно проговорил Хутиэли. — В твоем кабинете начинают ремонт, так что месяца через три… А вот вечеринку тебе придется организовать в ближайшее время.
— Да хоть завтра! — воскликнул Беркович. — Я сейчас позвоню Наташе.
— Обрадуй жену, — кивнул инспектор, — а потом я тебе кое-что расскажу.
— В четверг в восемь у меня дома! — объявил Беркович несколько минут спустя. — Так что вы мне хотели рассказать, инспектор?
Хутиэли, который успел углубиться в чтение какого-то скучного документа, поднял на сотрудника рассеянный взгляд.
— Я? — сказал он. — Что могу тебе рассказать… Ах,.да! Я хотел тебя спросить: как ты относишься к творчеству Эдгара По?
— Замечательно, — с сомнением проговорил Беркович, ожидая подвоха.
— Я имею в виду классический рассказ «Украденное письмо». Помнишь, полицейские искали конверт во всех углах, а он лежал на самом видном месте?
— Помню, конечно, — кивнул Беркович. — Более того, такое со мной постоянно случается. Вчера, к примеру, я полчаса искал пульт управление телевизором, а эта штука, оказывается, все время лежала у меня в кармане.
— Не тот случай, — вздохнул инспектор. — В карманах у Гиршмана смотрели, ничего там не было.
— О каком Гиршмане речь? — насторожился Беркович.
— Об Ароне Гиршмане, художнике, который умер два дня назад.
— Я читал, что он скончался от обширного кровоизлияния в мозг. Это что, неверная информация? Его убили?
— Информация точная. Гиршман умер от инсульта в больнице «Ихилов». Проблема не в самом художнике, а в его завещании. Он ведь был богатым человеком.
— Наверно, — кивнул старший сержант. — Выставки в престижных галереях, какую-то картину в прошлом году приобрел музей Прадо…
— Вот именно. Мне, честно говоря, все это не нравится. Мазня.
— Инспектор! — воскликнул Беркович. — Гиршман — известный примитивист!
— Я и говорю — примитив и чепуха, у меня внучка рисует лучше. Впрочем, это неважно. Дело, видишь ли, в том, что у Гиршмана это был второй инсульт. Первый случился год назад, после него у художника дергалась левая половина лица. Он понимал, что второе кровоизлияние может случиться в любой момент, но верить не хотел, думал, что будет жить вечно.
