Чужак в стране чужой (Чужак в чужой стране) - Хайнлайн Роберт Энсон (читаемые книги читать .txt) 📗
— Ходить по живым существам? — Он не верил своим ушам.
— Чего? А почему и не ходить? Этой траве ничего не будет, она специальная, для таких вот домашних газонов.
Это, напомнил себе Смит, мой брат по воде, а брат никогда не посоветует плохого, ведущего ко злу.
Он позволил провести себя по лужайке и обнаружил, что ему самому это нравится, а живые существа ничуть не протестуют. Он обострил свою чувствительность до крайнего предела — все верно, брат, конечно же, прав. Они привыкли, что по ним ходят, это их естественное состояние. Решение объять и восхвалить новый факт, принятое Смитом, по мужеству и самоотверженности сравнимо разве что с попыткой рядового земного горожанина оценить по достоинству все прелести каннибализма (обычая, по мнению Смита, вполне естественного и достойного).
— Ну, ладно, — вздохнула Джилл, — побалдели и хватит. Я ведь даже не знаю, насколько и надолго ли мы здесь в безопасности.
— В безопасности?
— Нам нельзя здесь задерживаться. Вполне возможно, они сейчас проверяют каждую машину, покидавшую Центр.
Она сосредоточенно нахмурилась. Домой нельзя, здесь оставаться нельзя… к тому же Бен собирался отвезти Смита к Джубалу Харшоу. Но она-то сама не была знакома с Харшоу, не знала даже толком, где тот живет, Бен вроде говорил, что где-то в Поконах. Ну что ж, не знаем, так узнаем — деваться больше некуда…
— Почему ты несчастлив, брат?
Резко выдернутая из раздумий, Джилл взглянула на Смита. Да ведь это бедное дитя знать не знает, ведать не ведает о каких-то там бедах и опасностях. Она попыталась взглянуть на происходящее с его точки зрения — и не сумела. Ясно одно, Смит даже не подозревает, что они в бегах… а от кого, собственно? От копов? От больничной администрации? Джилл не очень себе представляла, что за проступок она совершила, какие законы нарушила, она просто понимала, что встала на пути больших шишек, высокого начальства.
Ну и как, скажите, объяснить несчастному младенцу, против кого им приходится бороться, если она и сама этого не знает? Вот, скажем, полиция — да есть ли у них на Марсе полицейские? Разве у него узнаешь? Говорить с ним — все равно, что кричать в кадку с дождевой водой.
Да есть ли на этом самом Марсе кадки для дождевой воды? Или хотя бы дождь?
— Не будем вдаваться, — отмахнулась она. — Просто делай, что я скажу — вот и все.
— Да.
Безграничное приятие, вечное и бесконечное «да». Джилл неожиданно подумала, что Смит по первому ее слову прыгнет из окна, и ничуть не ошиблась. Он действительно прыгнул бы, восторженно впитал бы в себя каждую секунду падения с двадцатого этажа, а при заключительном ударе об асфальт принял бы развоплощение без тени удивления или сожаления. И не то чтобы он не знал, что падение ведет к смерти, он просто не понимал, что это такое — страх смерти. Если бы брат по воде избрал для него такую странную методику развоплощения, Смит восприял бы ее, восхвалил и постарался, по возможности, огрокать.
— Ладно, хватит так стоять, надо по-быстрому поесть, переодеть тебя и убираться отсюда, пока не поздно. Ты раздевайся, а я тут пошарю.
Подобрав из Бенова гардероба походный костюм, берет, рубашку, исподнее и ботинки, Джилл вернулась в гостиную. Сейчас Смит напоминал котенка, игравшего, игравшего с клубком, да и запутавшегося в нитках. Одна его рука была прижата к телу и не могла пошевелиться, юбка намоталась на голову. Он сразу начал снимать платье, даже и не подумав о пелерине.
— Господи Боже, — безнадежно пробормотала Джилл, бросаясь на помощь.
Выпутав Смита из одежек, она засунула их в утилизатор — совершенно ни к чему, чтобы это хозяйство попадалось на глаза полиции, а с Эттой Шир расплатимся.
— Тебя, милейший, в больнице совсем запустили, так что прими-ка ты ванну, прежде чем надевать чистое.
Как медсестра, Джилл относилась к не очень приятным ароматам, исходящим от человеческого тела, с полным безразличием, но — опять же, как медсестра, — она была ярой фанатичкой мыла и мочалки… а этого пациента, похоже, так ни разу и не удосужились выкупать. Не то чтобы от Смита воняло, просто от него пахло, как от лошади в жаркий день.
Зрелище воды, льющейся в ванну, преисполнило Смита восторгом.
В туалетной комнате ка-двенадцатой палаты была ванна, но он не знал, что это такое и зачем. Его обмывали прямо в кровати, да и то не очень часто — мешали поминутные уходы в транс.
Джилл потрогала воду.
— Ну, вот. Залезай.
На лице Смита отразилось полное недоумение.
— Да быстрее ты, — прикрикнула Джилл. — Забирайся в воду.
Все слова были знакомыми, порядок их тоже не оставлял места для сомнений. Брат хочет, чтобы он погрузил все свое тело в воду жизни! Его никогда не удостаивали подобной чести, более того, насколько он знал, такая привилегия не предлагалась никому и никогда. Смит уже начал понимать, что эти другие ближе знакомы с первоосновой жизни — факт, далеко еще не огроканный, но не вызывающий сомнений.
Он ступил в ванну одной, дрожащей от волнения ногой, другой, а затем погрузился в воду полностью, с головой.
— Да ты что! — закричала Джилл, хватая Смита за волосы, и с ужасом обнаружила, что вытаскивает из воды не живого человека, а самый натуральный труп. Господи, да не мог же он за какие-то две секунды захлебнуться! Мог не мог, а все равно страшно.
— Эй, ты! — встряхнула она Смита. — Очнись! Кончай свои штучки!
Смит находился очень далеко, но он услышал зов своего брата и вернулся. Остекленевшие было глаза оживились, пульс ускорился, грудь начала мерно вздыматься и опадать.
— Как ты там, — все также испуганно спросила Джилл, — в порядке?
— Я в порядке. Я очень счастливый.
— Ну и перепугал же ты меня. Слушай, не забирайся ты больше под воду. Вот как сейчас сидишь, так и сиди.
— Да, брат, — после чего Смит разразился серией хриплых, абсолютно для Джилл бессмысленных звуков, набрал пригоршню воды, благоговейно, словно некую драгоценность, поднес ее ко рту, а затем протянул Джилл.
— Ты что, не надо пить из ванной! И я не хочу.
— Не пить?
В глазах Смита стояли беспомощная обида и недоумение. Секунду помедлив, Джилл махнула мысленно на все рукой, наклонила голову и прикоснулась к неожиданному подношению губами.
— Спасибо!
— Да не будешь ты испытывать жажду!
— Надеюсь, и ты не будешь испытывать жажду, никогда. Но пока что хватит. Если хочешь пить, я тебе принесу, а эту воду больше не пей.
Вполне удовлетворенный, Смит оставил дальнейшие попытки напиться из ванной, теперь он сидел совершенно неподвижно. Джилл уже поняла, что он никогда не принимал ванну и напрочь не знает, как это делается. Можно бы, конечно, научить его, но сколько на это уйдет драгоценного времени…
Да было бы о чем говорить, вот буйных в психушке купать — это действительно работа. Вытаскивая Смита со дна, Джилл насквозь промочила свою кофточку, теперь она сняла ее и повесила сушиться. Уходя из больницы, она переоделась в короткую плиссированную юбку. М-м, да. Складки, конечно же, перманентные, но все равно — зачем мочить ее зазря? Джилл пожала плечами, дернула замок молнии и осталась в трусах и лифчике.
Смит взирал на все эти операции с откровенным любопытством; Джилл почувствовала, что краснеет и очень этому удивилась. А ведь считала себя абсолютно свободной от унылого ханжества, именуемого стыдливостью. Господи, да ей же и шестнадцати не было, когда она первый раз пошла купаться голышом в смешанной компании. Но младенческий взгляд этого странного типа повергал ее в полное смущение, посему Джилл не стала раздеваться дальше, заранее смирившись с перспективой промочить белье.
Приходилось скрывать свою растерянность за грубоватой суетой.
— Ну-ка, попробуем отскрести эту шкуру. — Встав рядом с ванной на колени, она облила Смита жидким мылом и начала взбивать пену.
Через некоторое время Смит протянул руку и потрогал ее правую грудь.
— Эй, — отшатнулась Джилл. — Только без этих штучек!
