Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг .txt) 📗
– По книге, – эхом отозвался его сын. – Вопрос только в том, по какой? Ведь отец больше всего склонен следовать советам "Альманаха фермера", особенно, когда у противника плохие карты. Тогда он начинает удваивать и удваивать ставку. А потом, сами увидите, чем это кончится, особенно, если начнете ходить с бубен…
– Канцлер, – прервал его отец. – Может быть вы все-таки соизволите взяться за карты? Или вы желаете, чтобы я вбил их вам в глотку?
– Я уже все сказал. Ну что, приправим игру чем-нибудь остреньким? Например по центу за очко?
– Для меня это очень много, – поспешно сказала Барбара.
– К вам, девочки, это не относится, – ответил Дьюк. – Только ко мне и к отцу. Таким способом я ухитряюсь платить за аренду конторы.
– Дьюк имеет в виду, – поправил его отец, – что таким способом он все глубже увязает в долгах своему старику. Я отыгрывал у него, бывало, все его месячное содержание, еще когда он учился.
Барбара уселась и игра началась. Высокая ставка постоянно держала ее в напряжении, хотя платить бы ей не пришлось. Волнение ее усиливалось еще и мыслью, что ее партнер был классным игроком.
Когда она поняла, что мистер Фарнхэм считает ее игру вполне сносной, ей удалось немного расслабиться, хотя внимание ее по-прежнему было сосредоточено на игре. Вообще-то играть в паре с Фарнхэмом было не так уж сложно и роль "болвана" давала ей прекрасную возможность продолжать то, чем она занималась все каникулы – наблюдать и изучать Хьюберта Фарнхэма.
Он ей нравился – и тем, как он вел себя в семье, и тем как играл в бридж – спокойно, вдумчиво, практически никогда не ошибался, а иногда играл просто блестяще. Она была восхищена тем, как он лишил противника выручки в последнем коне, когда она чуть было не погубила их обоих, по глупости, сбросив туза.
Она знала, что Карен надеется обручить их с Дьюком за этот уик-энд, считая их вполне удачной парой. Дьюк был довольно привлекателен внешне – да и сама Карен была хорошенькой – и к тому же, был бы для Барбары прекрасной партией… подающий надежды молодой адвокат, всего на год старше ее, с молодой и цепкой хваткой.
Интересно, а надеется ли он сам овладеть ею за эти выходные? Может быть и Карен втайне надеется на это, и сейчас с интересом наблюдает за тем, как разворачиваются события?
Нет, этому не бывать!
Она, конечно, вполне согласна с тем, что один раз в жизни не повезло, но это вовсе не значило, что любая разведенная женщина абсолютно доступна. Черт побери, да ведь она НИ С КЕМ не лежала в постели с той самой ужасной ночи, когда она собрала свои вещи и ушла. И почему это люди считают…
Дьюк смотрел на нее, она встретилась с ним взглядом, вспыхнула и отвела глаза. Теперь она смотрела на его отца.
Мистеру Фарнхэму было что-то около пятидесяти, так она помнила. По крайней мере, на вид ему можно было дать именно столько. Волосы уже начали редеть, седина, сам худощавый, даже худой, хотя и с небольшим животиком, глаза усталые, вокруг глаз морщинки, от носа к уголкам губ тянутся глубокие складки. Симпатичным его никак не назовешь…
И тут с неожиданной теплотой она подумала, что если бы Дьюк Фарнхэм обладал бы хоть половиной мужественного очарования своего отца, то резинка трусов не оказалась бы для нее такой надежной защитой. И тут она вдруг почувствовала, что рассердилась на Грейс Фарнхэм. Какое оправдание может найти женщина, ставшая неизлечимым алкоголиком, раздражительная, жирная, все прощающая себе, когда у нее такой муж?
Мысль об этом сменила другая – о том, что с годами Карен может стать такой же, как ее мать. Мать и дочь вообще были похожи, если не считать того, что Карен пока не превратилась в жирную тушу. Барбаре вдруг стало неприятно думать об этом. Карен ей нравилась больше, чем кто-либо из подруг по учебе, с которыми она столкнулась после возвращения в колледж. Ведь Карен такая милая, благородная и веселая…
Но, может быть, когда-то и Грейс Фарнхэм была такой же. Неужели женщина всегда с годами становится раздражительной и бесполезной?
Закончился последний кон, и Хьюберт Фарнхэм оторвался от карт.
– Три пики, игра и роббер. Неплохо было заказано, уважаемый партнер.
Она покраснела.
– Вы хотите сказать "неплохо сыграно". Заказала-то я многовато.
– Ничего. В худшем случае, мы могли потерять одну взятку. Кто не рискует, тот не выигрывает. Карен, Джозеф уже лег?
– Занимается. Завтра у него контрольная.
– Жаль, я думал, что мы могли бы пригласить его сыграть. Барбара, Джозеф – лучший игрок в этом доме – всегда играющий смело тогда, когда это оправдано. Прибавьте к этому то, что он учится на бухгалтера и никогда не забывает ни одной карты. Карен, может быть ты сама нальешь нам чего-нибудь, чтобы не беспокоить Джозефа?
– Конечно смогу, масса Фарнхэм. Водка и тоник вас устроит?
– И чего-нибудь закусить.
– Пошли, Барбара. Придется нам похозяйничать на кухне.
Хьюберт Фарнхэм проводил их взглядом. Какой позор, думал он, что такое прелестное дитя, как миссис Уэллс, постигло такое горе, как неудачный брак. В бридж играет вполне прилично, хороший характер… Может быть немного нескладна и лицо вытянуто чуть больше чем надо… Но, зато приятная улыбка, да и всегда своя голова на плечах. Если бы у Дьюка была хоть капелька мозгов…
Но у Дьюка ее определенно не было. Фарнхэм поднялся и подошел к жене, тупо уставившейся в телевизор.
– Грейс! – позвал он. – Грейс, дорогая, тебе пора ложиться, – и помог ей дойти до спальни.
Вернувшись в гостиную, он застал сына сидящим в одиночестве. Сев, он произнес:
– Дьюк, я хотел извиниться перед тобой за тот разговор во время обеда.
– Ах, это! Да я уже и думать забыл.
– Я предпочел бы пользоваться твоим уважением, а не снисхождением. Я знаю, что ты не одобряешь мою "дыру". Но ведь ты никогда и не спрашивал, зачем я построил ее.
– А что тут спрашивать? Ты считаешь, что Советский Союз собирается напасть на нас, и надеешься, что укрывшись в земле, спасешься. Обе эти идеи нездоровы по сути. Болезненны. И более чем вредны для матери. Ты просто вынуждаешь ее пить. И мне это не нравится. И еще больше мне не понравилось то, что ты напомнил мне – мне, адвокату! – что я не должен вмешиваться в отношения между мужем и женой.
Дьюк поднялся и сказал:
– Пожалуй, я пойду.
– Сынок, ну пожалуйста, разве защита не имеет права высказаться?
– Что? Ну ладно, ладно, – Дьюк снова сел.
– Я уважаю твое мнение. Я не разделяю его, но я не одинок. Множество людей придерживается моей точки зрения. Хотя, впрочем, большинство американцев и пальцем не пошевелило, чтобы попытаться спастись. Но, как раз в тех вопросах, которые ты упомянул, ты неправ. Я не считаю, что СССР нападет на нас – и я сомневаюсь, что наше убежище спасет кого-нибудь в случае ядерного удара.
– Тогда зачем ты вечно таскаешь в ухе эту штуку, сводя мать с ума?
– Я никогда не попадал в автомобильную катастрофу. Но я застрахован от нее. И бомбоубежище – это тоже своего рода страховка.
– Но ведь ты сам только что заявил, что убежище никого не спасет!
– Нет, это не совсем так. Оно могло бы спасти наши жизни, если бы мы жили милях в ста отсюда. Но Маунтэн Спрингс – цель первостепенного значения… и к тому же, ни один человек не может построить убежище, которое выдержало бы прямое попадание.
– Тогда о чем же беспокоиться?
– Я уже сказал тебе. Это лучшая страховка, которую я могу себе позволить. Наше убежище не выдержит прямого попадания. Но если ракета уйдет немного в сторону, оно выдержит – а ведь русские весьма капризны. Я просто постарался свести риск к минимуму. Это все, что я могу сделать.
Дьюк колебался.
– Отец, дипломат из меня никудышный…
– Тогда и не старайся быть дипломатом.
– В таком случае, я задам вопрос в лоб: стоит ли сводить мать с ума, превращать ее в пьяницу только ради того, чтобы продлить свою жизнь на какие-нибудь несколько лет с помощью этой земляной норы? Да и имеет ли смысл дальнейшая жизнь после войны – когда страна будет опустошена, а все твои друзья – мертвы?
