Подмастерье. Порученец - Хотон Гордон (читаем книги бесплатно txt) 📗
Незнакомец медленно оторвался от моего лица и выбрался из могилы. Я все еще слышал запах его трупной кожи, вкус его гнилостного дыхания, ощущал его теплые, как требуха, губы; глаза привыкали к темноте, и я отчетливее разглядел его самого. Он нависал над высокими стенами могилы, словно маяк на утесе. Голова у него была похожа на громадную лимскую фасолину с волосами по бокам. Два рачьих черных глаза глядели из пещеристых пазух черепа. Кожа лица и рук бледная — казалось, она мерцала, как ракетный выхлоп во мраке, то сливаясь с окружающим пространством, то ярко отсвечивая против ночного неба. Над ним сквозь шелестевшие листья каштана сверкало жизнью с десяток белых звезд.
— Можете встать. — Когда он двигал ртом, кости челюстей выпирали у него из-под кожи, как крабы в мешке.
— Пора? — спросил я.
— В смысле?
— Страшный Суд. Уже пора?
Он вскинул брови.
— Слушайте. У меня дела. Не весь же день с вами возиться. — Он присел на корточки у края могилы. — Сейчас рассвет. Через пару часов наступит утро понедельника. Сюда придут люди, увидят эту яму и задумаются, чего это труп куда-то уполз. Предлагаю избавить их от подобной неожиданности. В конторе вас ждет костюм. Там же и душ примете.
Я не понимал, о чем он говорит, но мою растерянность обороло внезапное мощное чувство узнавания. Он был очень высокий, особенно — из моего положения снизу. Ни шляпы, ни капюшона, но кокосовая щетка его коротких черных волос резко противоречила общей бледности. Одежда на нем тоже оказалась гораздо современнее, чем я ожидал: легкий серый шарф туго обмотан вокруг шеи, руки — глубоко в карманах длинного темного твидового пальто в елочку. Но, заметив у него на лацкане золотую бляху в виде косы, я понял, что это он и никто другой.
— Вы — Смерть?
Он нетерпеливо кивнул.
— Давайте без церемоний. У нас нет времени. Сейчас мне нужно, чтобы вы встали, вылезли и пошли со мной в контору. Познакомимся позже.
Оставить надежность гроба — всегда непростое для покойника решение. Мы не способны двинуть и малейшей мышцей, пока не получим исчерпывающих данных. Я уразумел необходимую для Смерти спешку, однако вынужден был спросить:
— Чего вы на самом деле от меня хотите?
— Да. Именно. — Он кивнул, словно отвечая на другой вопрос. — Обстоятельства сложные, но вы имеете право знать, конечно… — Он постукал указательным пальцем себе по подбородку. — Дело в следующем. Одного из наших Агентов — вы его не знаете, он мой помощник… так или иначе, его перевели. Необратимо. И у нас в Агентстве имеется процедура подбора замены. Попросту говоря, выпал ваш номер…
— Не понимаю…
Он вскинул ладонь.
— От вас и не требуется… Словом, мы предлагаем вам возможность. Мы берем вас в подмастерья и даем неделю, чтобы вы могли себя проявить. Справитесь — а никаких оснований предполагать обратное нет, — станете штатным Агентом, со всеми положенными привилегиями: бессмертием, постоянной занятостью, свободой от скуки и так далее и тому подобное.
— А если не справлюсь?
— Вы справитесь. Даже не берите в голову. — Он небрежно махнул рукой. — Кроме того, вам нечего терять. Если не получится, мы вас просто положим на место. И к тому же вам доведется выбрать метод собственной смерти.
На том и порешили. Нет ничего важнее для покойника, чем то, как он умер. Это первый же вопрос, какой задают вам соседи, когда вы вселяетесь, и ваш ответ может означать в дальнейшем честь и достоинство — или же позор и презрение. И пусть я пока не знал, каково будет мое обучение, — это не важно; Смерть склонился ко мне и протянул руку — я подал свою.
Как тут откажешься?
Штука в том, что я понятия не имел, как умер. Вспомнить мог лишь отдельные образы: женщину, привязанную к кровати, сырую крышу и пропитанную маслом тряпку. Но теперь все иначе. Я уже вспомнил гораздо больше и чувствовал себя готовым восстановить случившееся. Собрать все это воедино, казалось, тоже мне под силу. У меня в прошлой жизни была сильная исследовательская жилка: я всегда наблюдал, всегда слушал, всегда задавал вопросы.
Я не всегда получал ответы, которые искал, это правда — зато научился мириться с тем, что некоторые тайны так и останутся таинственными.
Тонкие белые пальцы Смерти проникли мне подмышки и с некоторым трудом вытащили меня на мягкую, сырую от росы траву. Он повернул мне голову вправо, осмотрел шею и крякнул; затем опустился рядом со мной на колени и отряхнул комья земли с моего тела — молча, нежно. Я лежал неподвижно, бездейственно, смотрел, как его жилистые руки грязными полосами размазывают глину мне по ногам и торсу. Меня заворожила его макушка: полумесяцы черных волос развертывались оттуда, словно изогнутые рукава спиральной галактики.
— Вставайте.
Скорее предложение, нежели приказ; я подчинился. Все мои чувства искрили памятью жизни: змеиный свист ветра в деревьях, сладкий запах влажной земли. Резкий воздух проникал мне в рот и в легкие. Поры у меня на коже сжались от холода.
Смерть снял пальто и протянул его мне.
— Наденьте.
Я застегнулся и тут заметил, что кое-какие части моего тела отсутствуют.
Моя могила располагалась у толстого ствола старого каштана, в развилке двух скрюченных заплесневелых корней. Надгробный камень, как и у троих моих ближайших соседей, был так плотно укрыт мхом, что надпись сделалась нечитаемой. Хотелось бы, чтобы на прощание с соседями у меня было побольше времени — всего в паре слов объяснить, что случилось, успокоить их. Но Смерть, рассеянно потративший несколько последних мгновений на то, чтобы найти в карманах желтоватых брюк листок бумаги, нетерпеливо прищелкнул пальцами и подозвал меня к низкой каменной стенке на границе кладбища.
— Так. Давайте к делу. — Он развернул листок и протянул его мне. — Это ваш договор. Прочитайте, подпишите, верните.
Он извлек тонкое черное перо из заднего кармана и подбросил его в воздух, как дирижерскую палочку, после чего вручил мне. Я мельком просмотрел документ, но шрифт оказался слишком мелким, света не хватало, а колени у меня уже стали двумя ледышками. Обещание душа и свежей одежды обрело новую притягательность.
— О чем тут говорится?
— Это типовой договор. — Он выхватил у меня листок и заскользил по тексту пальцем. — Тыры-пыры… Соглашение между Агентством и усопшим, отсюда и далее именуемые как, и так далее, и так далее… семидневный испытательный срок… гарантированный наем… тыры-пыры… в случае невыполнения усопший обязуется выбрать один способ прекращения из краткого списка, семь пунктов, которым он засвидетельствует во время обучения… Все документы надлежит вернуть Шефу не позднее утра понедельника… — Он отдал мне бумагу. — Просто отметьтесь внизу. Нам всем станет легче.
Я подписал, не раздумывая.
Если вам интересно, как я попрощался с соседями и вообще как мертвые переговариваются, ответ прост.
Мертвянкой.
К примеру, самый простой ответ — одиночный стук в стенку гроба — означает «Нет, отстань» или «Я покоюсь». Два стука означают «Да», «Привет» или «Готов поговорить». «Прощай» — это долгий, медленный царап… И так далее.
Поймите меня правильно: многие трупы сохраняют способность говорить даже близко к самым глубоким стадиям физического разложения. Но нет смысла вести беседы, когда ближайший сосед отделен от вас толстыми деревянными стенками и несколькими футами почвы.
Попросту непрактично.
Я вернул договор. Смерть поблагодарил меня, сложил документ втрое и сунул в верхний карман рубашки-поло, где тот потеснил черные пластиковые очки от солнца.
— Идти сможете? — спросил он.
— Думаю, да.
Кладбище было маленькое — может, на сотню участков; в основном старые, покосившиеся или заплесневелые надгробия. Мой участок — из тех, что поновее, и когда мы миновали разверстую могилу, я подумал вслух, не стоит ли нам ссыпать наваленный холм изъятой почвы.
