Реальность 7.11 (СИ) - Дернова Ольга Игоревна (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
— А пустые омы и оты? Они для чего?
— Для того, чтобы пробудить твой собственный синт.
— Понятия не имею, какой у меня синт, — сказал я и невольно подумал про Иттрия. В преддверии матча я неосознанно и прочно причислил его к утильщикам; таким образом, в моём представлении эмпат оказался по другую сторону баррикад.
— Говорят, пустышки капризнее всего, — сообщил Джон. — Но вряд ли во время матча тебе достанется такая. Так что не морочь себе голову.
Афидман тихонько сидел в уголке и, похоже, вслушивался в нашу беседу. Я уже привык по его слабой реакции на отдельные словосочетания домысливать остальное. И всё равно — не знаю, что подтолкнуло меня в тот момент обратиться к нему:
— Присоски ведь тоже делают на Фабрике?
Он повёл в мою сторону удивлёнными глазами, а потом засветился от сдержанной радости. Должно быть, мой вопрос был признан важным. Настолько важным, что одного кивка ему показалось недостаточно.
— Оги делают все присоски, — сказал он. — Афидман показывает, как делать; оги повторяют.
— Ни фига себе! — присвистнул Джон. Я предостерегающе шикнул. Ог застенчиво опустил голову, пряча лицо под отросшими волосами.
— Погоди, — судорожно соображая, сказал я. — Значит, там… на Фабрике… ты был главным по присоскам? Я правильно понял?
Афидман помотал головой. Я уж думал, что не добьюсь больше ни слова, но после паузы он ответил:
— Афидман — Протагонист. Собирает весь Хор. Водит за собой. Говорит, что делать. Работа, еда, сон — Хор всё выполняет вместе с Протагонистом.
— И мысли тоже общие, — подсказал Оодзи. Он стоял в дверном проёме, прищуренными глазами рассматривая мальчишескую фигурку ога, — так, словно видел его впервые.
— И мысли тоже, — согласился Афидман. Внезапно он поднял голову, с беспокойством всматриваясь куда-то вдаль. Глаза его потемнели, дыхание сделалось быстрым и учащённым. Тонкие длинные пальцы сжимались и разжимались, свидетельствуя об усиливающемся волнении.
— Был Хор — были мысли, — сбивчиво произнёс он. — Но Афидман больше не слышит Хора. Почему?
Вопрос прозвучал так настойчиво и неожиданно, что я растерялся.
— Не знаю, — сказал я. Мне хотелось как-то оправдать своё невежество. — Видишь ли, я не совсем понимаю. Что такое Хор?
— Другие оги, — ровным тоном информировал Оодзи. — Похожие на него.
— Да. Похожие, — подтвердил Афидман. — Но не именные, как Афидман. Просто тля. Где они?
— Ох ты, ёперный театр! — внезапно сказал Джон-газ. — Я лучше выйду.
— Нет уж, посиди, — остановил Оодзи. И столько металла было в его голосе, что транзитник застыл, приподнявшись над сиденьем, а затем покорно плюхнулся обратно.
— Ты ведь знаешь, что с твоими товарищами, — всё так же размеренно продолжал стратег, обращаясь к Афидману. — Ты был среди них. Но, возможно, ты не понял, что случилось. Тебе известно, что такое смерть?
— Довольно, Оодзи, — негодующе вступился Джон. — Какого чёрта ты его мучаешь?
— Смерть, — не обращая внимания на Джона, повторил Оодзи. — Можешь дать определение?
Я, застыв, в удивлении наблюдал за этой сценой.
— Прекращение жизни, — сказал Афидман. — Но мысль не умирает. Нет?
— Нет, — согласился наш стратег. Голос его прозвучал неожиданно грустно. — Ты, разумеется, прав. Мысль никогда не умирает. Но когда ты был с Хором, ты воспринимал её целиком. А теперь воспринимаешь частями. Как все люди.
Ог снова опустил голову на сомкнутые колени; казалось, слова Оодзи его поразили.
— Все люди такие? — тихонько спросил он, прежде чем вновь погрузился в молчание. Но из нас троих это расслышал лишь я один.
В день, назначенный для соревнования, мы встали ни свет ни заря и слаженной маленькой группой выдвинулись из общаги. В фургоне все, позёвывая, молчали; Заши, невзирая на запрет Оодзи, привалился к моей спине и клевал носом, досматривая обрывки снов. За стёклами витал лёгкий розоватый туман, и мне казалось, что вокруг царит несусветная рань. На улицах и впрямь было безлюдно, однако Арена встретила нас спёртым воздухом, насыщенным принесённой с улицы влажностью, оживлённым гудением голосов и ярким электрическим светом. Мы встали в простенке между двумя автоматами, предлагающими напитки; тут соблазнительно пахло кофе, но я помнил наставления стратега и сдерживался. От волнения и духоты голова у меня слегка кружилась. Вокруг парами и небольшими группками прохаживались люди. Мне почудилось, что они с любопытством поглядывают на меня. Оодзи как сквозь землю провалился, потом Заши заметил какого-то своего приятеля и отошёл поболтать, остальные тоже разделились, непринуждённо занимаясь своими делами. Я боялся потеряться и неотрывно следил за ними, всё глубже ощущая скуку и одиночество. Мне начинало казаться, что я прикован к этой стене и к этим автоматам с напитками, навеки обречён вдыхать сладкий кофейный запах. Я вздохнул с облегчением, когда эта пытка закончилась и вынырнувший откуда-то сбоку Оодзи негромко сказал: «Всё, аппаратура проверена, пошли».
Все как-то приободрились, приняли собранный вид. Наша группа в сопровождении местного менеджера пересекла людный холл и сквозь неприметную дверь вступила в коридор, расположенный над пространством Арены. Стоило двери за нами захлопнуться, как гул голосов словно ножом отрезало. Стало так тихо, что я услышал, как работает вентиляция.
— Мы просим прощения за задержку, — хорошо поставленным голосом сказал менеджер. — В последнее время программа стала давать сбои. Но наши техники ручаются, что теперь всё в порядке.
Он вёл нас мимо гладких бежевых стен с закруглёнными углами, с огромными прозрачными панелями, сквозь которые смутно просматривалось внутреннее убранство никем не занятых комнатушек; между этими помещениями в строгой последовательности возникали проходы, ведущие куда-то вглубь, к похожим комнатам. Всё вместе составляло гигантский, запутанный лабиринт. Мы свернули не то в пятое, не то в шестое по счёту ответвление — и снова с обеих сторон замелькали скруглённые углы и слабо освещённые провалы. Настенные номера, нанесённые люминесцентной краской, наверное, помогали ориентироваться в этом геометрическом мире. По крайней мере, запустением тут не пахло. Я ощущал тепло, выделяемое приборами, и запах разогреваемой еды. В какой-то миг он резко усилился, словно источник располагался совсем рядом, но мы прошли мимо, и запах снова ослаб. Если верить моим внутренним ощущениям, мы забрели уже в центральную часть лабиринта. Я укрепился в этом предположении, когда менеджер остановился перед дверью на кодовом замке и приложил к ней руку с биобраслетом. Дверь откатилась в сторону, мы вошли. И первое, что бросилось мне в глаза, — это Терминал Арены, один из четырнадцати основных терминалов города. Огромный светящийся ромб, слегка утопленный в пол и рассечённый пополам прозрачной перегородкой. Воздух над ромбом туманила какая-то рябь, какие-то дымные клубы, поднимающиеся до самого потолка и медленно опадающие обратно. Сквозь них я разглядел, как во второй половине комнаты открылась дверь-близнец и вошла другая группа.
— А вот и утильщики, — негромко сказал кто-то из наших.
— Мы пришли первыми, — удовлетворённо прокомментировал Джон. — Хороший знак.
— Итак, начнём, — произнёс менеджер. — Пусть ваш стратег приблизится к Терминалу…
— Спасибо, — прервал его Оодзи, — но я знаком с процедурой.
Менеджер покорно отступил вбок.
— Ну да, вы стреляный воробей…
Мы образовали широкий полукруг на приличном расстоянии от ромба, и утильщики на той стороне сделали то же самое. Впереди остался один Оодзи. Кто выступал стратегом с той стороны, я не видел. Всё моё внимание сосредоточилось на манипуляциях, совершаемых нашим командиром. Кажется, меня накрыл предбоевой мандраж. И не меня одного. Четыре пары глаз по соседству тоже не отрывались от Терминала. Из глубин ромба медленно выплыл и обрёл чёткие очертания небольшой прямоугольный экран. При виде появившейся на нём карты из четырёх глоток вырвался дружный вздох облегчения.
