Справедливость (СИ) - Афанасьев Семён (лучшие книги .txt, .fb2) 📗
Юсуф сходу устроился в крупную строительную компанию, супервайзером по строительству: сдав какие-то экзамены при поступлении, он получил рейтинг чуть ли не лучше, чем местные инженеры.
Причины этого стали понятны, когда Юсуф приступил к реальной работе. И в технологии, и в подборе материалов (которые банально крали со стройки все, кому не лень) местные допускали такие нарушения, что Юсуф просто отказывался подписывать то, что надо подписывать; и на всех совещания откровенно рубил правду. Которая никому была не нужна (включая начальство).
В итоге, строптивый таджик из Баглана оказался уволен, но (справедливости ради) с таким выходным пособием (видимо, за будущее молчание), что его хватило на новую машину (к выходному пособию, правда, пришлось приплюсовать кое-какие старые накопления).
Как ни парадоксально, но эта смена работы, огорчившая Юсуфа, вдохнула тягу к жизни в саму Шукри: таксуя, Юсуф общался с большим количеством народу, и от каждого собеседника узнавал что-то новое и часто полезное.
Один раз он, ужасно краснея и стесняясь, отводя взгляд, сообщил всё же Шукри: в этой стране, даже в этом городе (причём, в нескольких клиниках), возможна несложная операция. Которая начисто уничтожит все последствия её бесчестия. Случившегося не по её вине, в результате насилия.
А ещё через пару дней он, как ведро воды, вывалил на голову Шукри новость: в этой стране, образование было бесплатным. Просто до этого момента было как-то не до того, да и кому надо узнавать насчёт обучения восемнадцатилетней иностранки, почти не говорящей ни на одном из двух местных языков?
Но разговорившись с одним из пассажиров, Юсуф с удивлением узнал: не только школа была бесплатной. Оказывается, можно было выучиться даже в любом институте.
Даже в медицинском. Со своими сложностями при поступлении; не совсем бесплатно (в том смысле, что придётся потратиться на репетиторов и кое-что ещё, но всё же!).
Медицинское образование и Узбекистана, и его соседей по бывшей большой Империи, дома весьма ценилось. И женщина-врач, кстати, могла рассчитывать на совсем другую судьбу. Что бы у неё ни было за плечами в прошлом.
Не то чтобы Шукри с братом собирались возвращаться, нет.
Но ВРАЧ — это просто другая эпоха в жизни. Другим, не росшим в окрестностях Пули-Хумри, этого не понять…
И пусть придётся потратить полтора десятка лет (или даже меньше, всего десяток, сказал Юсуф, что-то прикинув). Но всё равно: это была мечта. И мечта того стоила; по крайней мере, её воплощение зависело исключительно от самой Шукри.
Две таких новости за одну неделю оказали на Шукри действие, сравнимое с опьянением: во-первых она снова могла стать нормальной девушкой; полноценной, а не поруганной…
Во-вторых, в новой стране даже она могла выучиться на врача. Причём в весьма уважаемом на Родине (и в регионе) учебном заведении.
И на религию тут, если честно, никто не смотрит. По крайней мере, когда женится или выходит замуж: в Городе Яблок, если просто даже ходить по улицам, очень много и смешанных браков, и смешанных пар. Местные девушки-азиатки, будучи в основном мусульманками ханафитского масхаба, вовсю встречались с парнями-европейцами (орыс), выходили замуж, создавали семьи…
В общем, всё перенесённое стоило того, чтоб сюда добраться. Если подумать, такие шансы начать жизнь заново Аллах даёт не всегда и не всем.
Всё оказалось разрушено буквально за один день.
Юсуф не приехал с работы. Поначалу Шукри не волновалась: мало ли что, такое бывало. Потом перестал отвечать его телефон, что уже было невозможно.
Когда Юсуф не вернулся на третий день, Шукри поняла, что случилось что-то ужасное.
Но обратиться в новой стране было не к кому: они снимали в пригороде небольшой дом, аренда которого стоила дёшево потому, что воду надо было носить из колодца. А печь топить дровами или углём.
Но не выросших в кишлаке за Пули-Хумри пугать дровами или колодцем… В общем, нормальный был дом, особенно для начала.
Юсуф, кстати, говорил, что скоро они переедут в квартиру в одном большом доме: он уже отложил достаточно, чтоб сделать первый платёж в банк и, используя какую-то сложную систему банковского займа, въехать в самую настоящую свою квартиру (сути этой кредитной системы Шукри не поняла, но этого и не требовалось: главное, что это всё понимал брат).
Как назло, документы и деньги Юсуф взял тогда с собой.
Документы — продлить статус беженцев (Шукри не вникала, как он это делал без её присутствия), и что-то насчёт местной школы узнать (кажется, тут была школа даже с преподаванием по-таджикски!), и насчёт подготовительных курсов в медицинский университет выяснить (а может даже записать её туда, просто не хотел говорить, чтоб раньше времени не обнадёживать).
Деньги — чтоб сложить всё в банк. Брат тогда сказал, что наличие солидного депозита заменяет кредитную историю и служит какой-то там гарантией, но Шукри не вникала…
Когда стало окончательно понятно, что Юсуф исчез, Шукри первым делом обратилась за помощью к хозяину дома (жившему рядом, в точно таком же доме с женой и детьми). Хозяин не говорил на дари и вряд ли Шукри понял. Но попытался втолкнуть её в дом, имея явно небогоугодные намерения (к сожалению, это Шукри уже в своей жизни однажды видела… за что так караешь, о Всевышний…).
Вырвавшись из рук хозяина, в чуть надорванной одежде, она бежала сломя голову до самой трассы. Где поняла, что ей некуда идти.
О возвращении в дом, после случившегося, не могло быть и речи.
Садиться в проезжавшие мимо машины она также не собиралась. Пешком дошла до большого города, сама не знала зачем.
Спасибо тёплой погоде, заночевать вышло просто на лавочке в центре города. Пока утром её не разбудил местный полицейский патруль, оказавшийся порядочнее хозяина дома: пара совсем молодых парней, возраста примерно самой Шукри, что-то долго говорили ей. Но увидели, что она их не понимает и махнули рукой, видимо, не сомневаясь в её безобидности.
Бродя бесцельно по улицам, полным людей, она всерьёз задумывалась, не прыгнуть ли с одного из мостов вниз головой на камни. Поскольку за ещё один день, проведённый в большом городе, чувство голода и тоски заглушили полностью вспыхивавшую недавно надежду.
Ночевать вторую ночь было негде. Второй раз пользоваться лавочками было нельзя: не всегда же будет так везти с полицией. А одинокая, молодая, привлекательная девушка, ночующая на лавочке одна, словно приманка для пьющих здесь хмельное мужчин… Нет, лучше сразу с моста.
Внимание внезапно привлекла песня на родном языке (различия диалектов уже не важны): из какого-то ресторанчика фоном, тихо звучали такие родные, потому что знакомые, слова.
Которые Шукри, остановившись, стала вполголоса подпевать. Роняя слёзы. Украдкой оглядываясь по сторонам и следя за тем, чтоб прохожие не обращали на неё внимания и дальше.
'…Qadi bastatba muram
Jashmi mastatba muram …'
Взгляд Шукри поневоле упал на зал ресторанчика, в котором, видимо, ужинал местный мулла с каким-то муллой европейской внешности (судя по странной одежде, которой Шукри раньше никогда не видела).
Повинуясь необъяснимому порыву, она толкнула дверь ресторанчика и, подойдя к мужчинам первой (впрочем, её извиняет их явно духовный сан), обратилась к местному мулле, едва сдерживая слёзы и чуть заикаясь:
— Bismillah' r' Rakhman' r' Rakhim…
Наш во всех смыслах познавательный разговор с коллегой прерывает какая-то совсем молодая девчонка, одетая в какую-то национальную одежду. Чуть разорванную и стыдливо ею прикрываемую.
