Простые смертные - Митчелл Дэвид Стивен (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– Дайте мне минуту, – прошептал Д’Арнок. – Мне нужно инициировать Акт Иммунности, чтобы мы смогли соединить нашу психическую энергию.
Он закрыл глаза. Я отошла в западный угол Часовни, откуда виднелась то ли одна миля, то ли сто унылой, как на планете Дюна, пустыни, которая, казалось, простиралась до тех холмов Сумеречной Страны, что за пределами Света Дня. Холли последовала за мной, и я показала ей в ту сторону, откуда мы пришли.
– Видите, – сказала я, – эти бледные огоньки?
– Значит, все это души, которые бредут по этим бескрайним пескам? – в ужасе прошептала Холли.
– Да. Их тысячи и тысячи. Они движутся вечно. – Мы отошли к восточному окну, откуда в сгущавшихся сумерках был виден берег Последнего Моря. – Это место, с которым они отныне связаны навсегда.
Мы смотрели, как маленькие огоньки словно ныряют в беззвездное сумеречное пространство, а потом выныривают из него один за другим.
– А Последнее Море – это действительно море? – спросила Холли.
– Сомневаюсь. По-моему, это просто название, которым у нас принято пользоваться.
– Что случается с душами, когда они туда добираются?
– Вы это узнаете, Холли. Может быть, и я узнаю когда-нибудь. А может, даже сегодня?
Мы вернулись к центральной части Часовни. Д’Арнок все еще пребывал в забытьи. Ошима глазами указал нам на купол Часовни, а затем как бы провел взглядом невидимую линию по направлению к северному углу. Икона, висевшая там, похоже, наблюдала за нами. Я закрыла глаза, открыла свой чакра-глаз и принялась сканировать потолок в поисках трещины, о которой упоминала Эстер…
Не сразу, правда, но я ее нашла. Она действительно начиналась в центре купола и по кривой спускалась вниз, в полумрак, окутывавший северный угол.
Да, трещина была, но только очень тонкая, и на эту еле заметную трещину сейчас рассчитывали, поставив на кон свои жизни, пять Вневременных и одна простая смертная.
– Это у меня с головой не в порядке, – услышала я голос Холли и тут же открыла глаза и закрыла чакру, – или же эта картина… эта икона… как-то странно покачивается и словно притягивает меня к себе?
– Нет, с головой у вас все в порядке, мисс Сайкс, – ответил ей Элайджа Д’Арнок, уже успевший прийти в себя. Мы дружно посмотрели на икону. Слепой Катар был изображен в белом плаще, капюшон которого красивыми складками лежал у него на плечах; голова Катара была обнажена. Непроницаемое лицо, пустые глазницы… – Не смотрите на него слишком пристально, – напомнил нам Д’Арнок. На Пути Камней звук отчего-то казался приглушенным и говорить приходилось в два раза громче обычного. Но здесь, в Часовне, даже шепот, даже шелест шагов и одежды звучали так, словно были усилены спрятанными динамиками. – Отведите взгляд, мисс Сайкс. Не надо все время на него смотреть. Он сейчас, может, и дремлет, но сон у него чуткий.
Холли с явным усилием заставила себя отвести глаза от иконы.
– Это все его пустые глазницы! Они прямо-таки приковывают к себе взгляд!
– У этого места злая, извращенная душа, – заметил Аркадий.
– В таком случае пора уничтожить этот источник зла и несчастий! – воскликнул Д’Арнок. – Акт Иммунности завершен. А что касается плана дальнейших действий, то он таков: Маринус и Уналак осуществляют Акт Хиатуса по отношению к иконе, чтобы Катар не проснулся, тем временем Аркадий, Ошима и я приготовимся и начинаем жечь икону, используя каждую каплю имеющегося у нас психовольтажа.
Мы подошли к северной стене, где бледным, как чешуя на брюхе акулы, светом мерцал безглазый лик.
– Значит, для того чтобы разрушить Часовню, – спросила Холли, – вам нужно только уничтожить это изображение?
– Но это возможно только в определенный момент, – ответил ей Д’Арнок, – пока душа Слепого Катара находится внутри самой иконы, потому что в иное время она как бы растворена в той материи, из которой все здесь создано. И в таком случае он бы мгновенно нас почуял, догадался о наших намерениях и попросту расплавил бы наши тела, как плавятся восковые фигурки в пламени паяльной лампы. Маринус, начинайте.
«Если Элайджа Д’Арнок все-таки предатель, – подумала я, – то он явно намерен продолжать свою рискованную игру вплоть до самой последней минуты, и действует он, надо сказать, весьма убедительно».
– Ты займись его левым полушарием, – скомандовала я Уналак, – а я займусь правым.
Мы встали напротив Слепого Катара и закрыли глаза. Наши души и руки действовали совершенно синхронно. Кси Ло обучил Клару Косков-Маринус Акту Хиатуса еще в Санкт-Петербурге, а я во время своей «индийской» жизни в качестве некоего Чоудари научила этому Уналак. Чтобы усилить и углубить хиатус, мы одними губами произносили по памяти список и очередность всех необходимых действий – так глаза пианиста скользят по сложным, но хорошо знакомым ему символам на раскрытых страницах нотного сборника. Я чувствовала, как пробуждается сознание Слепого Катара, поднимаясь к поверхности иконы, точно рой пчел. Мы с Уналак старались его удержать, оттолкнуть обратно. Отчасти нам это удавалось. Но только отчасти.
– Быстрее, – сказала я Элайдже Д’Арноку. – Это выглядит скорее как местная анестезия, чем как глубокая кома.
Сделав все, что могли, мы с Уналак отошли в сторону, а Д’Арнок встал перед своим бывшим – а может, и настоящим? – хозяином, вытянул перед собой руки и повернул их ладонями вверх. Аркадий и Ошима, стоявшие слева и справа от него, приложили к его ладоням свои ладони с открытыми чакрами.
– Даже не думай сейчас выйти из игры, – пробормотал Ошима, грозно глянув на перебежчика.
Мертвенно-бледный, Д’Арнок закрыл глаза; по лицу его катились крупные капли пота. Затем он открыл чакру у себя на лбу, и оттуда прямо в горло Слепого Катара ударил янтарно-красный луч служителей Пути Мрака.
И тут Слепой Катар окончательно проснулся. Нам больше не удавалось погрузить его хотя бы в дремоту, ибо он почувствовал, что на него ведут атаку. Вся Часовня напряженно сопротивлялась нашему общему натиску, словно связанный и поваленный на землю великан. Примерно так же сопротивлялся арктическим бурям мой дом в Клейнбурге. Я невольно пошатнулась и, по-моему, моргнула; рот Слепого Катара тут же исказился в злобной гримасе. Чакра у него на лбу стала постепенно раскрываться: сперва там появилось черное пятнышко, потом оно стало разрастаться, расплываясь, как чернильная клякса. Если его «третий глаз» откроется полностью, нам грозит страшная беда, поскольку в стены этой Часовни поймано чудовищное землетрясение. Элайджа Д’Арнок испускал какие-то нечеловеческие, предельно высокие звуки: его, похоже, убивала необходимость служить проводником столь мощного потока психической энергии. Должно быть, его стремление перейти на нашу сторону, все же было вполне искренним, подумала я, и теперь он готов даже погибнуть. Наверное, я снова нечаянно моргнула, и икона вспыхнула пламенем, задымилась, а нарисованный монах взревел, словно в агонии: пламя, охватившее его одновременно из двух измерений, начало пожирать икону. «Третий глаз» у него во лбу опасно мерцал, словно говоря: «Я и здесь, и не здесь… здесь и не здесь…»
А потом он погас. Воцарилась тишина. Икона превратилась в обугленный прямоугольник. Элайджа Д’Арнок, согнувшись пополам и задыхаясь, с трудом вымолвил:
– Все! У нас получилось! Наконец-то, черт побери!
Но мы, Хорологи, лишь молча переглядывались…
…и Уналак, не выдержав, подтвердила общие опасения:
– Но он по-прежнему здесь!
Эти ее слова, собственно, прозвучали как наш смертный приговор. Слепой Катар попросту покинул икону, сбежал, растворившись в созданной им материи – в стенах, полу, потолке Часовни. А мы, не подозревая об этом, стали участниками шарады, которая должна была дать армии Анахоретов возможность выиграть время и подняться сюда по Пути Камней. Теперь их приход стал неизбежен, а все действия Д’Арнока были направлены на то, чтобы заманить нас в ловушку. Наша Вторая Миссия оказалась просто бессмысленной атакой камикадзе. Мне очень хотелось послать мысленные извинения Инес и Аоифе, но я, увы, не могла этого сделать: их реальный мир был для нас сейчас недосягаем.
