Маяки - Коллектив авторов (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Не знаю.
– Не бывает. Один в пустыне ты – Бог, альфа и омега. Но что если в одном лишь нашем центре четырнадцать миллионов богов? По каким правилам они должны существовать? Кто будет решать, что есть хорошо, а что плохо?
– Видимо, те, кто набрал больше всего «хорошо».
– Точно! Вы неплохо соображаете, месье Бойер. Так и должно быть – глупцы не срывают куш.
– Что же выходит, вы сами следите за каждым человеком, вернее, за его окулусом…
– Боже упаси! Автоматика. Не самый сложный из существующих на сегодня искусственных интеллектов. Оценивает мотивы и поступки, рассчитывает карму. Если возникают спорные вопросы – подключаются люди. Как в вашем случае, например. Но для большинства окулусов хватает и базовой программы плюс спам-фильтры от разных кармических побирушек.
– Но что случилось с таксистом и бандитом?
– Мне казалось, я все объяснил. Эти люди настолько ушли в минус, что для нашего общества их жизнь – прямая угроза. Вы же испытали это на себе, и, поверьте, вы не первая жертва.
– Они не хотели меня убивать.
– Это нападение стало лишь последней каплей и… признайтесь, в вас говорит не жажда справедливости, а врач. Врач, чей пациент погибнет, несмотря на все старания…
– Погибнет?! Черт! Они еще не…
– Сядьте!
Харв рухнул как подкошенный.
– Да, они пока живы. Но их уже приговорили. Расслабьтесь, мы учли вашу реакцию, она моральна.
Закрыв глаза, Харв боролся с тошнотой.
– Поймите, мы не можем хранить корпуса. Три часа – уже опасный срок, где набрать столько доноров? Молодых, относительно здоровых людей, которые погибли так аккуратно, что повредили лишь мозг? А потребности велики – людей, способных оплатить пересадку, больше, чем кажется.
– Ужасно!
– Ничуть. Думаете, на какие деньги оплачиваются привилегии моралов? Повышенные налоги низкокармовых не покрывают расходов – как только система перестает их устраивать, отморозки вырубают окулус и бегут на окраину. Эти люди сами выбрали свой путь. Их поведение – злонамеренно и аморально. Будет справедливо, если отведенный им срок проживет кто-то вроде вас, месье Бойер.
– Я не могу.
Голос показался чужим, гулким. Харв открыл глаза.
– Вам нужно успокоиться. – Этьен смотрел сочувственно и тускло.
Глаза Моралитета. «Нет, – перебил себя Харв, – не Моралитета. Сейчас это лишь искусственный интеллект. Не самый лучший к тому же».
– Нет. Мне не нужно успокоиться. И мне не нужно новое тело. Я просто не могу.
– Если вы так настроены – всегда можно взять денежный эквивалент операции. Или передать право на корпус кому-то, кто по достоинству оценит второй шанс. Но я советую вам не торопиться. Уже завтра, когда вы выспитесь…
– Погодите!
Этьен замолчал.
– Вы можете рассказать о номере третьем?
– Что именно?
– Ну, подозреваю, у этого человека астма. Если я выберу его… корпус, у меня не будет проблем?
– Месье Бойер, между нами, но ведь этот парень уже и так почти целиком пересобранный. В четырнадцать, при поддержке Моралитета, подростку из бедной семьи установили имплант с гибким дозированием, но приступы стали лишь сильнее. Он решил, что поможет полная смена бронхов. До этого был ряд операций попроще – на все это нужны были деньги. И добывал он их далеко не моральными методами. В общем, корпус в полном порядке. Проблема здесь. – Этьен постучал себя по лбу.
– Понятно.
Харв судорожно втянул воздух, встал, обошел стул. Хотел было снова сесть, но передумал:
– Я решил. Я отдаю свое право на тело номеру третьему.
Этьен застыл. Его чисто выбритый подбородок несколько раз дернулся вправо.
– Нет… Нет… Нет, – наконец он справился с собой. – Нет! Это невозможно.
– Почему же?
– Он приговорен. Его все равно убьют!
– Конечно, убьют, черт побери! – Харв не сдержался. – Отрежут голову – все как вы хотите! Но потом к этой голове пришьют новое тело.
– Это больная голова! Она испортит корпус!
– Не ваше дело.
– Да как вы… – Этьен запнулся, выдохнул и уже спокойно спросил: – Почему этот бандит, в конце-то концов? Неужели у вас нет больных или престарелых знакомых? Да первый попавшийся человек с нормальной кармой будет достойней пересадки!
– Вы не поймете.
– Куда мне, я ведь не врач.
– Не в том дело. Тогда, на окраине с этой булавкой в руках… я не думал о том, как мой поступок оценят, не писал в окулус – жил. Жил! Все, как говорила Ирен. И если бандит умрет, то все произошедшее будет как бы не в счет.
– Это эгоистично.
– Мне не важно, что вы думаете, Этьен.
– Это глупость и… это не соответствует морали.
– Морали?! Вы режете живых людей, чтобы богачи получили свеженький корпус, это – морально! А дать человеку второй шанс – по-настоящему второй шанс! – не морально?
– Он бандит! Он убьет кого-нибудь!
– Откуда вам знать?
– Я морал!
– Я тоже.
В глазах Этьена – злость и презрение. Но главное – Харв уверен, – ни следа машинной тусклости. Слишком нестандартно для искусственного интеллекта. Это дело для людей.
– Я Харв Бойер. И я хочу отдать свой второй шанс бандиту с окраины. Я говорю, это хорошо.
Моралитет согласился с правом Харва распоряжаться своим корпусом.
Пока оформлялся прецедент, парень с окраины уже прошел пересадку. Теперь он лежал в отдельной палате, а Харв сидел рядом.
Нужно было уходить. Отключить окулус и выйти из игры.
Но как хорошо бы смотрелась история о спасении жизни молодого бандита с окраины. Просто кадры из палаты и пара строк.
Тысяч десять к карме, не меньше.
Дмитрий Лукин
Концепция поменялась
Я работаю сценаристом компьютерных игр. Маришку это бесит. Она-то выходила замуж за молодого талантливого автора – в перспективе Великого Русского Писателя. Она в меня верила! А значит, все должно было получиться! Но талантливый автор быстро деградировал в жалкого игродела. Представляете разочарование девушки, воспитанной на классической русской литературе?
Маришка готова была за мной и на Соловки, и в Магадан, и передачи мне носить, аки современная декабристка, только бы чувствовать себя причастной к тектоническим сдвигам русской культуры, а тут, понимаешь, компьютерные игры!
По ее логике, я предатель. Отупляю общество, когда должен быть его совестью и нравственным воспитателем!
Уж и так я оправдывался и эдак, и про обстановку на рынке объяснял, и бытовой экономикой смену профиля обосновывал, а все без толку. Мариш, говорю, ну какой из меня общественный проповедник, ну ты приглядись внимательно. Это же сплошное лицемерие будет. И вообще, говорю, концепция поменялась, у тебя устаревшие взгляды на мир: нашему обществу не воспитатель нужен, а жандарм!
Выдохнула тяжело, махнула рукой, как на пропащего, и пошла на кухню тарелками греметь.
Перед подругами меня стыдится. Встретит старую знакомую, зайдет речь обо мне, кем работаю, так Маришка никогда правду не скажет. Всегда меня «прикрывает»:
– С текстами работает, с текстами, постоянная правка, редактура, все эти писательские штучки.
Говорю ей как-то:
– Мариш, разница-то несущественная, сама посуди. И там и там я творю миры, только у нас они сеттингом называются, те же герои-персонажи, те же диалоги…
Не дослушала – залепила мне звонкую пощечину.
– Не смей даже сравнивать! Если у тебя от этих игрушек мозги набекрень, так я поправлю! Не встали еще на место, нет? Еще поправить?
Целый день на меня дулась и повторяла: «Разница у него несущественная!», только к вечеру оттаяла.
В общем, больше я не оправдывался и сценаристику с писательством не сравнивал. Себе дороже.
Еще Маришку смущало, что работа у меня «не мужская». Стало быть, надо компенсировать. На Новый год она подарила мне аккумуляторный шуруповерт, на день рождения – чемоданчик с ручным инструментом, а промежуточные праздники обогатили меня паяльником, электролобзиком и болгаркой. Кажется, на очереди – циркулярка. Увидел как-то у нее в ноуте: явно приценивалась.
