Город и звезды - Кларк Артур Чарльз (прочитать книгу TXT) 📗
— Думаю, что все правильно, — сказал он наконец. — Во всяком случае, мы сейчас увидим.
Экран засветился, но вместо ожидаемой картины на нем появилось несколько обескураживающее сообщение:
ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ НАЧНЕТСЯ, КАК ТОЛЬКО БУДЕТ ВВЕДЕН КОНТРОЛЬНЫЙ ТЕМП
— Глупо, — пробормотал Хедрон. — Все сделал правильно, а о главном забыл.
Его пальцы на этот раз уверенно прошлись по пульту, и когда сообщение исчезло с экрана, он повернулся вместе с креслом, чтобы держать копию города в поле зрения.
— Гляди, Элвин, — сказал он. — Я думаю, мы оба сейчас узнаем о Диаспаре кое-что новое.
Элвин терпеливо ждал, но ничего не происходило. Изображение города парило перед его глазами во всей привычной красоте и блеске — но он не замечал ни того, ни другого. Он уже собирался спросить у Хедрона, на что именно ему следует смотреть, когда внезапное движение привлекло его внимание, и он повернул голову, чтобы уследить за ним. Это было что-то вроде едва уловимой вспышки или мерцания, и он не успел увидеть, чем она была вызвана. Ничего не изменилось: Диаспар был таким, как он всегда его знал. Затем он заметил, что Хедрон наблюдает за ним с сардонической усмешкой, и снова стал рассматривать город. Теперь это произошло у него на глазах.
Одно из зданий на краю парка внезапно исчезло и тут же было замещено другим, совершенно иной конструкции. Преображение было столь стремительным, что Элвин проглядел бы его, мигни он в этот момент. Он с изумлением глядел на чуть изменившийся город, но даже во время этого потрясения его ум искал ответ. Он вспомнил слова, появившиеся на экране монитора — ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ НАЧНЕТСЯ — и сразу понял происходящее.
— Город таков, каким он был тысячи лет назад, — сказал он Хедрону. — Мы движемся назад во времени.
— Формулировка красочная, но вряд ли точная, — возразил Шут. — На самом деле монитор вспоминает ранние версии города. С каждой новой модификацией схемы памяти не просто очищались: информация переносилась из них во вспомогательные устройства, чтобы при надобности ее можно было извлечь. Я установил монитор так, чтобы обратный отсчет по этим устройствам шел со скоростью тысячи лет в секунду. Сейчас мы уже видим Диаспар полумиллионолетней давности. Но чтоб увидеть по-настоящему серьезные изменения, нам надо зайти куда дальше — я сейчас ускорю темп.
Он повернулся к пульту управления, и сразу после этого не один дом, а целый квартал ушел в небытие и был заменен большим овальным амфитеатром.
— Ах, Арена! — сказал Хедрон. — Я помню, сколько шуму было, когда мы решили от нее избавиться. Она вряд ли вообще когда-нибудь использовалась, но очень многие относились к ней с нежностью.
Монитор теперь отображал память в обратном движении с намного большей скоростью: изображение Диаспара уходило в прошлое на миллионы лет за минуту, и перемены происходили настолько быстро, что глаз не успевал уследить за ними. Элвин заметил цикличность в изменениях: за долгими периодами спокойствия шли волны перестройки, и так множество раз. Словно Диаспар был живым организмом, которому надо было набраться сил после каждого взрыва роста.
Основной план города тем не менее сохранялся без изменений. Дома появлялись и исчезали, но картина улиц казалась вечной, и парк оставался зеленым сердцем Диаспара. Элвин думал о том, насколько глубоко может уйти монитор. Может ли он вернуться к основанию города и пройти через вуаль, отъединяющую историю от мифов и легенд Рассвета?
Они удалились в прошлое уже на пятьсот миллионов лет. За стенами Диаспара, недоступная мониторам, Земля уже должна была быть иной. Возможно, тогда существовали океаны и леса, и даже другие города, которых Человек еще не оставил в длительном отступлении к последнему своему дому.
Уходили минуты, и каждая из них была эпохой в маленькой вселенной мониторов. Скоро, подумал Элвин, будут достигнуты самые ранние из блоков памяти, и обратный отсчет закончится. Но, как поучительно и занимательно ни было это зрелище, он не видел, чем оно может помочь ему бежать из города, существующего з д е с ь и с е й ч а с.
Со внезапным, беззвучным взрывом, направленным внутрь Диаспар сжался до небольшой части своего прежнего размера. Парк исчез; пограничная стена связанных между собой исполинских башен мгновенно испарилась. Этот город был открыт миру, ибо его радиальные дороги простирались до краев изображения. Это был Диаспар до великих перемен, постигших человечество.
— Дальше мы идти не можем, — сказал Хедрон, указывая на экран монитора, на котором появились слова: ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ ЗАВЕРШЕН. — Это, должно быть, самая ранняя версия города, сохранившаяся в ячейках памяти. Я сомневаюсь, чтобы схемы вечности использовались до этого момента, и здания тогда изнашивались естественным образом.
Долго смотрел Элвин на модель древнего города. Он думал о движении по проспектам, уводившим людей ко всем уголкам мира
— и к другим мирам также. Эти люди были его предками: с ними он чувствовал родство более тесное, нежели со своими современниками. Он хотел бы увидеться с этими неведомыми людьми и узнать, о чем они думали, бродя по улицам Диаспара миллиард лет назад. Вряд ли мысли эти были счастливыми — ведь жили они тогда под тенью Пришельцев. Через несколько веков они должны будут отвратиться от завоеванного ими величия и воздвигнуть стену против Вселенной.
Хедрон многократно прогнал на мониторе вперед и назад краткий период истории, запечатлевший трансформацию города. Превращение Диаспара из небольшого открытого города в значительно более обширный и закрытый заняло чуть более тысячи лет. За это время, видимо, были разработаны и построены машины, столь верно служившие Диаспару, и в блоки памяти были помещены знания, необходимые для выполнения соответствующих задачи. Туда же, в схемы памяти, поступили основные черты всех живших тогда людей, чтобы сделать возможным их возрождение в момент, когда некий импульс вновь призовет их к жизни. До Элвина дошло, что в каком-то смысле он также должен был существовать в этом древнем мире. Конечно, не исключалось, что он был полностью синтезирован, что вся его личность была задумана художниками и техниками, работавшими с помощью невообразимо сложных инструментов над какой-то вполне ясной им целью. Но Элвину казалось более вероятным, что он составлен из людей, некогда в самом деле ходивших по Земле.
При создании нового города от старого Диаспара сохранилось очень мало; парк стер его почти целиком. Даже до превращения в центре Диаспара была небольшая покрытая травой поляна, окружавшая узловой пункт, к которому сходились все радиальные магистрали. Позднее она расширилась вдесятеро, сметая улицы и дома. К этому времени на свет появилась и Гробница Ярлана Зея, заменив собой очень крупное округлое сооружение, стоявшее в точке схождения всех улиц. Элвин никогда не верил всерьез легендам о древности Гробницы, но, очевидно, легенды эти соответствовали правде.
— Я полагаю, — сказал Элвин, пораженный внезапной идеей, — что мы можем изучать это изображение так же, как образ нынешнего Диаспара?
Пальцы Хедрона мелькнули над пультом монитора, и экран ответил на вопрос Элвина. Давно исчезнувший город начал расширяться перед его взором, пока точка наблюдения ползла по непривычно узким улицам. Это воспоминание о прежнем Диаспаре в смысле четкости и ясности ничуть не уступало изображению Диаспара нынешнего. В течение миллиарда лет информационные схемы сохраняли его призрачное псевдосуществование, ожидая момента, когда кто-нибудь вновь оживит город. И наблюдаемое им, думал Элвин, не просто память. Это было нечто более сложное — память о памяти.
Он не знал, может ли сыграть это новое знание хоть какую-нибудь роль в его исканиях. Неважно: его увлек сам взгляд в прошлое, на мир, который существовал в дни, когда люди еще реяли среди звезд. Он указал на низкое круглое здание, стоявшее в самом сердце города.
— Давай начнем отсюда, — сказал он Хедрону. — Это место, для начала, кажется ничуть не хуже других.
