Амфитрион - Одина Анна (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
– Простите, а до «Якитории» далеко еще?
Молодой человек перевел на Митю спящие глаза и сказал бы, наверное, «Чего?», если бы в голове у Мити не засмеялись сухим коротким смехом: «Ну уж… обижаете».
Митя отшатнулся от красных кроссовок, и его слегка подбросило без всякого ухаба. В тоске он перевел взгляд на стекло маршрутки и на секунду поймал за окном выхваченный вспышкой фонарного света острый профиль мужчины, сидевшего на пассажирском сиденье проезжавшего автомобиля. «Это он», – сказала ему собственная голова. Бархат молчал. Тогда Митя заговорил, вернее, задумал в ответ: «Ну и как? – для верности повторил он вопрос. – Здорово, мне понравилось. Впервые в жизни я пошел совсем уж против обстоятельств. Может, у меня и появились временные проблемы с Аленой, слишком уж велико было напряжение, но это пройдет. Алена умная. Она сама мне и помогала. Вот сейчас приеду к ней, и все опять будет хорошо. В сущности, если бы я был циничной скотиной, я бы сказал: пошла она, эта корпорация “Гнозис”!..»
«Ну-ну», – коротко остановил голос Митины мысли. Приобнажился черный клинок, и Митя благоразумно замедлился. «Я мог бы остановиться на достигнутом», – перефразировал он сам себя. «Вот как? – удивились у него в голове с чуть большей, чем хотелось услышать, толикой разочарования. – Редакторство в этом «Солдате» – предел ваших мечтаний? Даже если забыть о том, что ваше карьерное… телодвижение было сделано исключительно с подачи “Гнозиса”. Вы что же, неблагодарны, Митя? Печально».
Митя ахнул, очнулся и оглянулся. Вокруг чернели склоны Москвы-реки, потемневшей в ожидании зимы. Маршрутка тусклой янтарной каплей, по-прежнему подпрыгивая на любимых ухабах, неслась через мост, а Дорога смерти, приближавшаяся к слиянию с Дорогой жизни, совершенно опустела, и Митя остался наедине с рубцами, получившимися от черного клинка. Конечно, он был порядочен и благодарен.
Кроме того, он был весьма напуган, но отступить уже не мог.
На следующий день, зачем-то в семь часов утра и зачем-то в субботу, Митя был в корпорации «Гнозис». С Аленой они в минувшую ночь помирились окончательно, но по завершении процесса заснуть он уже не смог. Мите иногда нравилась бессонница – в остальном упорядоченной жизни она сообщала легкий оттенок мученичества, ведь человеку так сложно бороться с гравитацией, когда все вокруг наслаждаются горизонтальностью. И Митя решил: поеду-ка вновь к Изумрудной Скрижали, посижу рядом в кафе, чтобы у Алены кофейной посудой не греметь…
Приехал быстро, на такси, уютно и споро прошуршавшем по полуспящей мокрой Москве. Вчера на карточку как раз упал первый большой главредовский аванс, и Митя принялся его вдохновенно тратить, купив Алене роскошную пашмину на грядущие морозы (писк вернувшейся моды, якобы, вот бы послушать, как она пищит!) и скромное с виду колечко с кораллом и жемчужиной, покорившее его сердце сочетанием развратного алого и чистого белого. Так что можно было теперь и на такси… Предполагаемое утреннее кафе тоже было продолжением возросшего Митиного благополучия. И как не хотелось думать, что будет дальше! Que sera, sera [13]: копейки-то считать стыдно.
Как назло, присмотренное в прошлый раз заведение под названием «Скрипка и немножко нервно» (где-то во дворах вокруг Большой Дмитровки), напиравшее на свою круглосуточность, оказалось закрыто – на листе бумаги было написано дрожащей рукою: «Пожалуйста, приходите позже, нас аудируют!». Было, однако же, холодно. Ни один сознательный офис в Москве еще не открылся по доброй воле, и только бесстрастные ночные охранники, как деревянные солдаты Урфина Джюса, бороздили вверенные им стеклопластиковые пространства. В поисках прибежища Митя как-то бесцельно прибрел к входу в «Гнозис» и, к своему удивлению, обнаружил, что за матово-стеклянной дверью, обозначавшей один из входов в Пряничный домик корпорации, горит свет, а сама дверь приоткрыта. Неподалеку от входа стоял лиловый плимут Prawler – наиболее необычно выглядящая машина из всех, какие Мите доводилось видеть, – с немосковским номером S4CFW. Напомним, стоял ранний ноябрь – то есть светлело поздно, темнело рано, улица была негостеприимна, – поэтому миновать дорогой желтый свет, лившийся на темный пока Крапивенский переулок, было совершенно невозможно. Митя зашел, почтительно хмыкнув Prawler-у. У него не было «назначено», он пришел сам. С другой стороны, в активе у Мити было выполненное задание, и это сообщало ему гладиаторской бодрости.
Свет ненадолго вспыхнул поярче. Никого не было внутри. Ни охранника в черном костюме с карточкой на лацкане, ни оснащенной длинными ногтями Салли, ласкающей клавиатуру подушечками пальцев, ни веселого бестолкового Крекера, ни незнакомого ночного портье, ни удивительного лысого человека в неописуемой дохе, дававшего Мите первое тестовое задание. Пусто. Открыто. Только свет.
Митя миновал приемную, робко оглядел где закрытые, где приоткрытые двери офисов. Ни одного open-space [14] не встретилось ему в ответвлениях коридоров, и Митя порадовался. Хотя наш герой и считал себя добродушным экстравертом, в работе он был существом норным и вмешательства заплечных наблюдателей в сокровенное взаимодействие с компьютером не любил так же, как вуайеризм.
«Какой большой этот “Гнозис”, – подумал Митя. – В первый раз показалось, что Пряничный дом невелик, а тут, гляди-ка – куча дверей, и на всех дверях таблички: скромные, но недвусмысленно бронзовые». На одной из табличек было написано: «Эсмеральда Воробей, Бей Смелее Не Жалей». Митя удивился, потому что в этой беспощадной рифме ему почудилась рука развеселой девушки, всучившей ему памятную листовку. Сомнений быть не могло: девушка работала на «Гнозис», в «Гнозисе», здесь, в этом офисе, а не «в полях», она была послана персонально за ним, она его поймала… Митя потянул за ручку. Дверь была закрыта.
– Заходите, – сказали сзади. Митя едва не подпрыгнул: это был тот же голос, что говорил с его мозгом нынче ночью. Он оглянулся. В конце коридора под потолком зажглась изумрудом простенькая стрелочка с надписью «Выход». «Так выход или вход? Зависит от ракурса?» – удивился Митя, но пошел, куда показали. Выяснилось, что в направлении «Выхода» двери не было вовсе: в кабинет, если так можно было назвать помещение с потолком на уровне третьего этажа, вели широкие и высокие ворота в арке, обложенной по краю камнями, как будто в этрусском стиле. И даже если предположить, что арка оставалась здесь от глубоко дореволюционных времен, это выглядело слишком авангардно… или, наоборот, чересчур доисторично. Митя помедлил и, вежливо поколебавшись, как пристало визитеру на пороге предполагаемого руководителя, шагнул в кабинет. За ним что-то сочно и крупно щелкнуло.
– Вот вам и ракурс, – произнесли от окна, выделив последнее слово явным ненашим курсивом.
Митя резко обернулся. Арка оставалась на месте, но деревянные ворота были закрыты – и неудивительно было бы, если б перед ними обрушилась на каменный пол еще и опускная решетка. Этого не произошло, и все же бросаться назад и судорожно дергать дверь Митя не стал: зачем по любому поводу ронять лицо?
Возле окна деликатно молчали, давая Мите возможность продуматься, а Митя тем временем досадовал на свое неумение оставаться хладнокровным в таких пустяковых ситуациях. А ведь пока не начались эти чудеса с дверью, он намеревался твердо сказать обладателю проникающего голоса, что он против этого самого… проникновения: нельзя так ни жить, ни работать, если у тебя постоянно копаются в голове, если ты постоянно голый, со всем своим подсознанием, страхами, любовью, неуверенностью, фантазиями!
У окна негромко вздохнули.
– Все неправильно, – сказал голос. – Никто не подглядывает за Митей в ванной и не считывает сокровенные картины любви. То, что вас так беспокоит, – просто продвинутый способ взаимодействия, не зависящий от расстояния и занятости собеседников. И даже сохраняющий их право на ложь и умолчания.
