СССР - Идиатуллин Шамиль (книги полностью txt) 📗

– Ё... А сесть можно?

Я сел, бешено полистал скрепленные страницы и сказал:

– Трехкомнатная же... А мы, типа, я так полагал, про однокомнатную...

– У тебя агорафобия? – осведомился Рычев. – Или ты собираешься и со мной букву договора блюсти, вопреки чаяниям и здравому смыслу? Там, кстати, не написано: это третий этаж, и на берегу пруда, а позади парк – на случай, если у тебя гидрофобия с гилофобией. Или ты в принципе против Крылатского?..

Я мотнул головой, потому что на курсовую устойчивость голоса не рассчитывал, и шмыгнул носом. Старательно полистал содержимое папки – другого способа потянуть время не выдумал – и спросил:

– А вот штамп «Оплачено полностью» – это как расшифровывается? Три года отработки, пять, вычет из зарплаты или что?

– Алик, ну ты же юрист, – укоризненно сказал Рычев. – В договоре что-нибудь про это написано? Нет. Наша сторона говорит: «Уплочено, ВЛКСМ». Твоя сторона возражает?

Моя сторона не возражала, только дергалась, как испуганный пес на цепи.

– Ну и подписывай.

Ну и подписал. Потом не выдержал – обниматься не полез, конечно, не принято это было в корпорации, мы так марку держали на общем фоне, но руку рычевскую обеими руками пожал, как в детстве отец с дедами всякими заезжими здоровался. Выскочило почему-то в памяти.

– Спасибо, – сказал.

– Поздравляю, – ответил Рычев. – Можешь, кстати, сразу ехать, ремонт вчера закончили. Вот ключи, Виктор дорогу знает, довезет.

Молодец он все-таки. Я бы на его месте не удержался бы: ляпнул банальность про то, как мы тебя ценим и как ждем встречных чувств, – ну и вызвал бы стопудово ответную реакцию. А Рычев не ляпнул и не вызвал. Опыт.

Ну и я, чтобы патокой дело не замазывать, сказал, шмыгнув носом:

– Только сто сорок три квадратных метра – это как-то перебор. Я столько зараз не вымою.

– Жениться вам, барин, пора, – сказал Рычев. – Теперь можно. Я правильно понимаю?

5

– А как он узнал?

– Ну, как... Видимо, напряг дедуктивную наблюдательность и заметил, что последние полгода я ношу на работу поверх пиджака белую футболку, а на ней меленькими такими черненькими буквами написано: «Дорогой Максим Александрович! Обращаю ваше драгоценное внимание на тот досадный факт, что отсутствие ответа на квартирный вопрос мешает ценному специалисту Камалову Гэ А и его боевой подруге Биляловой Э Ша жить полноценной интимной жизнью, плавно переходящей в семейную, поскольку встречи на корпоративной территории, а равно...» Ай.

– Вообще убью сейчас.

– Ай. Всё. Теперь ваш коварный план предстал перед моими посветлевшими от боли глазами во всей дьявольской изощренности и полноте. Ты с самого начала хотела охомутать меня только для того, чтобы пробудишь во мне фамильные качества семейного человека, с помощью этих качеств выбить квартиру в центре Москвы, а потом пустить меня на шаурму, а самой занять эту жилплощадь для организации черного угольного транзита. Но страшная правда оказалась внятной мне слишком рано. Теперь я вооружен знанием, и одолеть меня будет не так-то... Ай! Только не там, дура!

– Там, там, только там... Сейчас еще щекотать буду. Куда побежал?

– Эта тайна умрет вместе со мной. А ты будешь в течение трех минут изводиться страшными подозрениями по поводу того, куда я делся и не твое ли счастье сейчас с шумом уносится по чугунным трубам.

– Мое счастье наступает после часу ночи, когда ты сопишь в стенку. Ой, да иди уже. А то убирать еще за тобой.

– Этого вы от меня никогда не дождетесь, гражданин Гад-дюкин.

– Все-таки как он догадался?

– Если бы вы, Эльмира Шагиахметовна, были чуточку более внимательны, то могли бы уловить в обращенном к вам вербальном потоке ключевое сочетание «дедуктивная наблюдательность...»

– Безграмотное сочетание.

– Гнусные нападки мы игнорируем и объясняем: если молодой человек не пидор, а выглядит прилично, ходит в стираном, наглаженном и без засосов, не таскает шлюх и в командировках демонстрирует невероятную моральную устойчивость...

– А ты демонстрируешь, что ли? Кому?

– А, ты ее все равно не знаешь. Элька, пошутил щас. Губы обратно разверни. Пошутил, говорю!

– Шутник. Кошак трепливый.

– Ну вот, при таких исходных, скорее всего, у этого молодого человека как-то личная жизнь устроена. Ну, есть и другие варианты, но мы их рассматривать не будем.

– Почему? Какие?

– Ну, самый примитивный: служебная квартира отсматривается и слушается, а сотрудники «Проммаша» всю дорогу под колпаком папы Панасика.

– Ты что, серьезно это?

– Хм... А разве я не сказал, что не хочу такие варианты даже рассматривать?

– Гали, такое может быть, в самом деле, что ли?

– Ну а почему нет? Концерн кем основан? Во-от. У таких людей не привычка даже, а жизненная необходимость собирать всю возможную информацию. Особенно о своих людях – и тем более на своей площади.

– Господи, и ты так легко к этому относишься. Погоди, а вдруг и здесь микрофоны и камеры натыканы?

– Ну, эт вряд ли.

– Чего вряд ли? Чего лежишь? Вставай, давай посмотрим.

– Щаз. Все брошу и буду голый по стенкам ползать.

– Будешь.

– Женщина, я вам не Спайдермен. Оставьте этих глупостей.

– Гали, ну пожалуйста. Ну нельзя же... Если в самом деле здесь все снимается... Если на нас сейчас кто-то смотрит... И час назад смотрели, получается? Все, я ухожу.

– Эльмира. Эльмира, золотце, сядь, пожалуйста. Простудишься. А лучше ляг.

– Почему?

– Потому что я прошу.

– Когда я просила, ты что-то особо не отреагировал.

– У меня реакция плохая на такие просьбы. Отрицательная. Не пыли пять минут, пожалуйста, меня послушай.

– Ну.

– Что ну? – Слушаю.

– Сядь. Пожалуйста, сядь. Спасибо. Короче, во-первых. Все эти «жучки» довольно дорогая штука, а главное, требующая больших затрат на обработку. Отдел как минимум нужен. «Проммаш» – большая контора, но я по ней год ползаю, и про такой отдел ни разу ничего такого не слышал. Во-вторых, эта квартира куплена и доделана «Союзом», «Проммаш» к ней... про нее ни сном ни духом. А в «Союзе» такого департамента уж точно нет. В-третьих, если бы меня хотели контролировать, просто бы прописали в договоре соответствующий пункт и санкции за его нарушение. А у меня ни в одной подписанной мною бумаге, да и в устном порядке, нету ни одного ограничения по теме разговоров хоть с конкурентами, хоть с агентами иранской разведки. То есть я сам понимаю, о чем не стоит с левыми людьми говорить, а о чем стоит, но это, извини, меня или «Союз» никак не отличает от аналогичного спеца или компании такого же уровня.

– А ну-ка расскажи какой-нибудь секрет.

– Советское – значит, отличное. Только не говори никому, убьют на месте. В-пятых... А, нет, в-четвертых еще. Кой смысл фигачить подслушку в пустую квартиру? Я ж буду здесь жить, по уму-то, только после меблировки. Кто ж знал, что у тебя надувной матрас есть? И, допустим, повешу я ковер поверх камеры, а шкаф поставлю на микрофон – и привет из космоса. В-пятых, boten narsadan da qurqsan, tatarca soylas. [3]  В-шестых, давай уже спать, а?

– Давай. Юрист чертов. Любого уболтаешь.