Города красной ночи - Берроуз Уильям Сьюард (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗

Келли утверждает, что изучил секреты смерти на виселице, и это дало ему непревзойденные способности в сабельном бою и такую сексуальную удаль, что ни одна женщина и ни один мужчина не могут ему противостоять, за исключением капитана Строуба, которого он считает более, чем человеком.

– Voici ma lettre de marque, – говорит он, щупая пальцами след от веревки. (Lettre de marque – каперское свидетельство – выдавалось частным лицам их правительством, давая им разрешение грабить вражеские суда в качестве наемной боевой силы, оно отличало их от обычных пиратов. Такое свидетельство зачастую, но ни в коем случае не всегда, спасало обладателя от виселицы.) Келли говорит мне, что один вид его пеньковых следов вселяет в его врагов такую слабость и такой ужас, какие может вызвать лишь поединок с самой смертью.

Я спросил у Келли, на что похожи ощущения висельника.

– Сначала я ощутил величайшую боль из-за веса своего тела и почувствовал, как мой дух в странном смятении яростно рванул вверх. Когда он достиг моей головы, я увидел яркое зарево, которое, казалось, полыхнуло из моих глаз.

Затем я потерял всякое ощущение боли. Но после того как меня срезали, я почувствовал такую нестерпимую колющую и стреляющую боль оттого, что моя кровь и мой дух возвращались в тело, что я пожелал, чтобы те, кто срезали меня, были повешены сами» [ 3].

Читатель может недоумевать, как я выкроил время, чтобы написать этот отчет во время морского путешествия на набитом людьми полубаке. Все дело в том, что я каждый день делал очень короткие заметки, намереваясь расширить их позже. Теперь у меня есть два часа безделья каждый день для того, чтобы восстановить свои заметки, поскольку Строуб выдал в мое распоряжение письменный стол и канцелярские принадлежности, будучи по каким-то причинам заинтересованным в том, чтобы напечатать мой отчет.

Каждый вечер все мальчики раздеваются и моются в тазах с соленой водой, в это время происходят различные сексуальные игры и соревнования. В одной из таких игр каждый мальчик кладет на палубу золотую монету, и тот, кто извергнет семя первым, выигрывает все золото. Другие соревнуются и на расстояние.

Поскольку на борту вдоволь пороха и пуль, мы провели несколько состязаний с пистолетами и мушкетами. Я выиграл кое-какое золото, проявляя осторожность, чтоб не превзойти Келли, хоть я и уверен, что мог это сделать. Чувствую, что он может оказаться опаснейшим врагом. Здесь много такого, чего я не понимаю.

Взяли след?

Вернувшись в Нью-Йорк, я звоню Гринам из своего лофта. Я вложил 5 тысяч долларов только в одну систему сигнализации. Окна – из небьющегося стекла с задвигающимися щеколдами. Дверь – два дюйма цельной стали из старого банковского подвала. Это создает ощущение безопасности, словно находишься внутри швейцарского банка.

Мистер Грин может повидаться со мной прямо сейчас. Он дает адрес на Спринг-стрит. Квартира среднего класса… большая модернизированная кухня… сиамский кот… растения. Миссис Грин – красивая женщина, рыжие волосы, зеленые глаза, мечтательный нездешний взгляд. Я замечаю «Путешествия за пределы тела», «Психологические открытия за Железным Занавесом», книги Кастанеды. Мистер Грин смешивает мне «Чивас Ригал».

Я проясняю свою позицию… «Частный детектив… не обладаю правом на арест… Могу лишь дать показания местной полиции… Откровенно говоря, в этом деле я не могу обеспечить даже возможность проведения ареста, не говоря уж о вынесении приговора»

– Мы всё же хотим нанять вас.

– Зачем именно?

– Мы хотим знать правду, – говорит миссис Грин. – Могут ли убийцы быть привлечены к суду.

Я вытаскиваю вопросник с медицинской историей Джерри.

– Здесь говорится, что у Джерри была скарлатина в возрасте четырех лет.

– Да. В то время мы жили в Сент-Луисе, – сказала миссис Грин.

– Кто был доктор?

– Старый доктор Гринбаум. Он жил по соседству.

– Он еще жив?

– Нет, умер десять лет назад.

– И он поставил диагноз?

– Да.

– Как, по-вашему, он был компетентный диагностик?

– Не очень, – сказал мистер Грин. – Но почему это так важно?

– У Джерри явно был приступ скарлатины, или чего-то похожего, незадолго до того, как он был убит. – Я повернулся к миссис Грин. – Вы помните детали? Как началась болезнь?

– Ну-у, да. Был четверг, и он поехал кататься верхом вместе с гувернанткой-англичанкой, которая у нас была тогда. Когда он вернулся, он весь дрожал, его лихорадило, и у него была сыпь. Я подумала, что это корь, и позвала доктора Гринбаума. Он сказал, что это не коревая сыпь, что это, очевидно, легкий случай скарлатины. Он прописал ауреомицин, и лихорадка пропала через несколько дней.

– Во время болезни Джерри бредил какое-то время?

– Да, в самом деле, бредил. Он казался весьма напуганным и говорил о «зверях в стене».

– Вы не помните, о каких именно зверях, миссис Грин?

– Он упоминал жирафа и кенгуру.

– Вы помните что-нибудь еще?

– …Да, – сказала она после паузы. – Странный запах был в комнате… какой-то мускусный запах… как в зоопарке.

– Доктор Гринбаум как-нибудь комментировал этот аромат?

– Нет, кажется, у него тогда был насморк.

– Вы замечали это, мистер Грин?

– Ну да, пахли простыни и одеяла, когда мы отправляли их в чистку… Как именно был убит Джерри, мистер Снайд?

– Сильная передозировка героина.

– Он не был…

– Нет, он не был наркоманом, и греческая полиция уверена, что героин был введен не самостоятельно.

– У вас есть какие-нибудь подозрения, из-за чего он был убит?

– Я не совсем уверен, мистер Грин. Возможно, его просто с кем-то перепутали.

Когда я на следующий день прибыл в офис, мой ассистент, Джим Брэди, уже был там, приехал прямо их аэропорта. Он очень стройный, шесть футов, 135 фунтов, темный ирландец. На самом деле ему двадцать восемь, но выглядит он на восемнадцать, и ему часто приходится показывать удостоверение личности, чтобы его обслужили в баре. Он вручил мне пакет из Афин: фотография и записка от Димитри, напечатанная на желтой бумаге в телеграфном стиле:

На фотографии была голая комната с высоким потолком и оголенными балками. На одной из балок – тяжелый железный крюк для лампы. Димитри обвел этот крюк белым и написал под ним: «Следы пенькового волокна».

– Звонил какой-то мистер Эверсон, – сказал Джим. – Его сын пропал. Я назначил ему встречу.

– Где он пропал?

– В Мексике. Археолог, занимается майя. Шесть недель, как пропал. Я послал мистеру Эверсону вопросник и попросил принести фотографии мальчика.

– Хорошо.

У меня не было никакого особенного отношения к этому делу, но оно звало меня в те края, куда я и так хотел поехать.

Вернувшись в лофт, мы решили испробовать кое-какую сексуальную магию. В соответствии с мистическим догматом, секс сам по себе вспомогателен и должен рассматриваться как ритуал. Но я не верю в правила. Что случается, то случается.

Устанавливается алтарь для древнеегипетского обряда, приуроченного к закату, который будет через десять минут. Это плита из белого мрамора шириной фута в три. Мы размечаем кардинальные точки. Гиацинт в горшке – символ земли: Север. Красная свеча – символ огня: Юг. Алебастровый котел с водой – символ воды: Восток. Золотой иероглиф на белом пергаменте – символ воздуха: Запад. Затем мы прикрепляем золотые иероглифы на белом пергаменте к западной стене, поскольку это закатный ритуал, и мы обращены к Западу. Еще мы ставим на алтарь сосуд с водой, сосуд с молоком, курительницу с ладаном, немного розовой эссенции и веточку мяты.