Противостояние. Том I - Кинг Стивен (электронная книга TXT) 📗
Он не ожидал никакого ответа (кроме, быть может, неразборчивого мычания Джо, возвращавшегося к мотоциклам), но Джо словно через силу произнес хриплым голосом:
— По-жалста.
Ларри кинул быстрый взгляд на Надин, которая сначала посмотрела на него, а потом перевела взгляд на Джо. На лице ее отразилось удивление и радость, и все же она выглядела так (он сейчас не мог сказать, как именно), словно ожидала этого. Где-то он раньше видел такое выражение лица, но только не мог вспомнить, где и когда.
— Джо, — сказал он, — ты сказал «пожалуйста»?
Джо энергично кивнул и повторил:
— По-жалста. По-жалста.
Надин, улыбаясь, протянула к нему руки.
— Хорошо, Джо. Это очень-очень хорошо.
Джо подбежал к ней и разрешил обнять себя на пару секунд. Потом он снова уставился на мотоциклы, мыча и хихикая.
— Он может говорить, — сказал Ларри.
— Я знала, что он не немой, — ответила Надин. — Но как чудесно знать, что он сможет выздороветь. Я думаю, ему нужны мы оба. Две половинки. Он… о, я, право, не знаю…
Он увидел, что она покраснела, и подумал, что знает причину. Он начал просовывать длинный шланг в отверстие в бетоне, но вдруг понял, что его действия могут быть легко истолкованы как символичная (и довольно грубая) пантомима. Он пристально взглянул на нее, и она быстро отвернулась, но не раньше, чем он успел заметить, как внимательно она следит за тем, что он делает, и как раскраснелись ее щеки.
В груди его шевельнулся отвратительный страх, и он крикнул:
— Ради Бога, Надин, осторожнее!
Она целиком сосредоточилась на ручном управлении, не обращая внимания, куда едет, а ехала она со скоростью пять миль в час прямо на сосну.
Она подняла голову, и он услышал, как она испуганно вскрикнула. Потом она вильнула в сторону, но слишком резко. И свалилась с мотоцикла. «Хонда» опрокинулась.
С бешено колотящимся сердцем он подбежал к ней.
— С вами все в порядке? Надин? С вами…
Она уже поднималась, вся дрожа и глядя на свои оцарапанные ладони.
— Да, все нормально. Глупо было не смотреть, куда я еду. Я разбила мотоцикл?
— Да черт с ним, с мотоциклом! Дайте мне взглянуть на ваши руки.
Она протянула ему руки, он вытащил пластиковую бутылочку с бактином и обрызгал их.
— Вы дрожите, — сказала она.
— Ну и черт с ним, — ответил Ларри грубее, чем хотел. — Послушайте, может, нам все-таки лучше остановиться на велосипедах? Это очень опасно и…
— Дышать тоже опасно, — спокойно возразила она. — Я думаю, Джо лучше ехать с вами, по крайней мере первое время.
— Он не захочет…
— Думаю, захочет, — сказала Надин, глядя ему в глаза. — И вы тоже так думаете.
— Ладно, давайте закончим на сегодня. Уже почти стемнело.
— Еще один раз. Разве вы не читали, что, если лошадь вас сбросила, нужно сейчас же снова сесть в седло?
Джо прошел мимо, доставая ягоды ежевики из мотоциклетного шлема. Он нашел заросли ежевики за магазином и собирал ягоды, пока Надин училась ездить.
— Да, наверное, — сдался Ларри, — но, пожалуйста, следите за тем, куда едете.
— Да, сэр. Слушаюсь, сэр. — Она отсалютовала ему, а потом улыбнулась. У нее была удивительно красивая и мягкая улыбка, освещающая все лицо. Ларри улыбнулся в ответ, ему ничего больше не оставалось. Когда Надин улыбалась, даже Джо отвечал улыбкой.
На этот раз она дважды объехала парковочную площадку, а потом выехала на шоссе, повернув слишком резко, отчего сердце у Ларри опять ушло в пятки. Но она ловко выставила ногу, как он учил ее, поднялась на пригорок и скрылась из виду. Он видел, как она аккуратно включила вторую передачу, и услышал, как включила третью после первого подъема. Потом звук двигателя превратился в еле слышный рокот и вскоре совсем затих. Он стоял, тревожно озираясь в сумерках, и время от времени рассеянно шлепал себя, расправляясь с комарами.
Джо снова прошел мимо, губы его были абсолютно синими от ежевики.
— По-жалста, — сказал он и ухмыльнулся.
Ларри выдавил ответную улыбку. Если она скоро не вернется, он поедет за ней. В голове у него мелькали в зловещем танце картинки того, как она лежит в канаве со сломанной шеей.
Он уже подходил к другому мотоциклу, раздумывая, брать ли с собой Джо, когда до его ушей снова донесся слабый рокот, постепенно превратившийся в гул двигателя «хонды», ровно урчавшего вдали. Он успокоился… немного.
С грустью он понял, что никогда не сможет полностью расслабиться, пока она едет на этой штуковине.
Она показалась на шоссе с включенной фарой и затормозила возле него.
— Неплохо, м-мм? — Она выключила мотор.
— Я уже собирался ехать за вами. Думал, с вами что-то случилось.
— Так оно и было. — Она увидела, как он: напрягся, и добавила: — Я стала поворачивать слишком медленно, забыла выжать сцепление и заглохла.
— Аа. Ну, на сегодня хватит, а?
— Да, — сказала она. — У меня болит копчик.
Он лежал этой ночью, завернувшись в свои одеяла, и раздумывал, придет ли она к нему, когда Джо заснет, или ему самому пойти к ней. Он хотел ее и думал, что, судя по тому, как она смотрела на его нелепую пантомиму с резиновым шлангом, она тоже хочет его. В конце концов он заснул.
Ему приснилось, что он заблудился в кукурузном поле. Но слышалась музыка, играли на гитаре. Это играл Джо. Если он отыщет Джо, все будет в порядке. И он пошел на звук, переходя из одного ряда кукурузы в другой, и наконец вышел на расчищенное место. Там стоял маленький дом, больше похожий на шалаш, с крыльцом, державшимся на старых ржавых сваях. Это вовсе не Джо играл на гитаре, как же он мог играть? Джо держался за его левую руку, а Надин — за правую. На гитаре играла старуха, играла что-то вроде джазовой мелодии, которая вызвала у Джо улыбку. Старуха была негритянкой, она сидела на крыльце, и Ларри казалось, что за всю свою жизнь он не встречал более старой женщины. Но было в ней что-то, отчего ему стало хорошо… приятно… так приятно, как тогда в далеком детстве, когда мать неожиданно обняла его и сказала: «Вот он, мой самый лучший сынок, самый лучший сынок Элис Андервуд на все времена».
Старуха перестала играть и посмотрела на них.
«Ба, вот у меня и компания подобралась. Станьте-ка так, чтоб я могла вас видеть, а то мои гляделки уже не те, что прежде».
Они подошли ближе, все трое, держась за руки, и Джо потянулся и качнул старую облысевшую шину, когда они проходили мимо. Вытянутая тень от шины стала медленно двигаться взад-вперед по заросшей сорняком земле. Они стояли на маленькой поляне — островке в море кукурузы. Грунтовая дорога простиралась на север, насколько хватало глаз, сужаясь в тонкую ниточку у горизонта.
«Хочешь побренчать на этой моей старой коробке?» — спросила она Джо, и Джо охотно вышел вперед и взял старую гитару из ее узловатых рук. Он начал играть мелодию, на звук которой они шли по кукурузному полю, только о лучше и быстрее, чем та старуха.
«Хорошо играет, дай ему Бог. А я — я уже слишком стара. Не могу заставить пальцы двигаться так быстро. Ревматизм — вот что это. Но в 1902-м я играла в концертном зале округа. Была первой негритянкой, которая там играла. Самой первой».
Надин спросила у нее, кто она. Они стояли в каком-то вечном месте, где, казалось, солнце навсегда застыло в небе за один час до захода, а тень шины, которую качнул Джо, все время будет двигаться взад-вперед по заросшему сорняком дворику. Ларри захотелось навсегда остаться тут со своей семьей. Это было хорошее место. Человек без лица никогда не смог бы достать здесь ни его, ни Джо, ни Надин.
«Матушка Абагейл — вот как меня называют. Я, наверное, самая старая женщина в Восточной Небраске, но все еще сама пеку свой пирог. Вы приходите повидать меня как можно скорее. Нам нужно уйти, прежде чем он прознает о нас».
Туча наползла на солнце. Тень от шины-качелей исчезла. Джо перестал играть со звенящей горстью струн, а Ларри почувствовал, как мурашки побежали у него по затылку и шее. Старуха, казалось, ничего не заметила.
