А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.6 - Стругацкие Аркадий и Борис (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Я не хотел. Клянусь богом, я не хотел…
Часть четвертая
ГОСПОДИН СОВЕТНИК
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вода лилась тепловатая и гнусная на вкус. Воронка душа была расположена неестественно высоко, рукой не достать, и вялые струи поливали все, что угодно, только не то, что нужно. Сток по обыкновению забило, и под ногами поверх решетки хлюпало. И вообще было отвратительно, что приходится ждать. Андрей прислушался: в раздевалке все еще бубнили и галдели. Кажется, поминалось его имя. Андрей скривился и принялся двигать спиной, стараясь поймать струю на хребет, — поскользнулся, схватился за шершавую бетонную стенку, выругался вполголоса. Черт бы их всех драл, могли бы все-таки догадаться — устроить отдельную душевую для правительственных сотрудников. Торчи тут теперь как корень…
На двери перед самым носом было нацарапано: «Посмотри направо», Андрей машинально посмотрел направо. Там было нацарапано: «Посмотри назад». Андрей спохватился. Знаем, знаем, в школе еще учили, сами писали… Он выключил воду. В раздевалке было тихо. Тогда он осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Слава богу, ушли…
Он вышел, ковыляя по грязноватому кафелю и брезгливо поджимая пальцы, и направился к своей одежде. Краем глаза он уловил какое-то движение в углу, покосился и обнаружил чьи-то заросшие черным волосом тощие ягодицы. Так и есть, обычная картина: стоит голый коленками на скамейке и глазеет в щель, где женская раздевалка. Аж окоченел весь от внимательности.
Андрей взял полотенце и стал вытираться. Полотенце было дешевенькое, казенное, пропахшее карболкой, воду оно не то чтобы впитывало, а как бы размазывало по коже.
Голый все глазел. Поза у него была неестественная, как у висельника, — дыру в стене провертел, видимо, подросток, низко и неудобно. Потом ему там смотреть стало, конечно, не на что. Он шумно перевел дух, сел, опустив ноги, и увидел Андрея.
— Оделась, — сообщил он. — Красивая женщина.
Андрей промолчал. Он натянул брюки и принялся обуваться.
— Опять мозоль сорвал — пожалуйста… — снова сообщил голый, рассматривая свою ладонь. — Который раз уже. — Он развернул полотенце и с сомнением оглядел его с обоих сторон. — Я вот чего не понимаю, — продолжал он, вытирая голову. — Неужели нельзя сюда экскаватор пригнать? Ведь всех нас можно одним-единственным экскаватором заменить. Ковыряемся лопатами, как эти…
Андрей пожал плечами а проворчал что-то самому себе непонятное.
— А? — спросил голый, выставляя ухо из полотенца.
— Я говорю, экскаваторов всего два в городе, — сказал Андрей раздраженно. На правом ботинке лопнул шнурок, и уйти от разговора было теперь невозможно.
— Вот я и говорю — пригнали бы один сюда! — возразил голый, энергично растирая свою цыплячью волосатую грудку. — А то — лопатами… Лопатой, если угодно, надо уметь работать, а откуда, спрашиваю я, нам уметь, если мы из горплана?
— Экскаваторы нужны в другом месте, — проворчал Андрей. Проклятый шнурок никак не завязывался.
— В каком же это другом? — немедленно прицепился голый из горплана. — У нас же здесь, как я понимаю, Великая Стройка. А где же тогда экскаваторы? На Величайшей, что ли? Не слыхал про такую.
На черта ты мне сдался с тобой спорить, подумал Андрей злобно. И чего я, в самом деле, с ним спорю? Соглашаться с ним надо, а не спорить. Поддакнул бы ему пару раз, он бы и отвязался бы… Нет, не отвязался бы он все равно, о голых бабах бы принялся рассуждать — как ему полезно на них любоваться. Недотыкомка.
— Что вы поете, в самом деле? — сказал он, выпрямляясь. — Всего-то час в сутки просят вас поработать, а вы уже разнылись, будто вам карандаш в задний проход завинчивают… Мозоль он, видите ли, сорвал! Травма производственная…
Голый человек из горплана ошеломленно смотрел на него, приоткрыв рот. Тощий, волосатый, с подагрическими коленками, с полным брюшком…
— Ведь для себя же! — продолжал Андрей, с ожесточением затягивая галстук. — Ведь не на дядю — на себя самого просят поработать! Нет, опять они недовольны, опять им все неладно. До Поворота, небось, дерьмо возил, а теперь в горплане служит, а все-таки поет…
Он надел пиджак и принялся скатывать комбинезон. И тут человек из горплана подал наконец голос:
— Позвольте, сударь! — вскричал он обиженно. — Да я же совсем не в том смысле! Я — только имел в виду рациональность, эффективность… Странно даже! Я, если угодно, сам мэрию брал!… Я и говорю вам, что если Великая Стройка, то все самое лучшее и должно быть сюда… И вы на меня не извольте кричать!…
— А-а, разговаривать тут с вами… — сказал Андрей и, на ходу заворачивая комбинезон в газету, пошел из раздевалки.
Сельма уже ждала его, сидя на скамеечке поодаль. Она задумчиво курила, глядя в сторону котлована, привычно положив ногу на ногу, — свежая и розовая после душа. Андрея неприятно кольнуло, что этот волосатый недоносок, очень может быть, пускал слюни и глазел в щель именно на нее. Он подошел, остановился рядом и положил ладонь ей на прохладную шею.
— Пойдем?
Она подняла на него глаза, улыбнулась и потерлась щекой о его руку.
— Давай покурим, — предложила она.
— Давай, — согласился он, сел и тоже закурил.
В котловане копошились сотни людей, летела земля с лопат, вспыхивало солнце на отточенном железе. Груженые грунтом подводы вереницей тянулись по противоположному склону, у штабелей бетонных плит скапливалась очередная смена. Ветер крутил красноватую пыль, доносил обрывки маршей из репродукторов, установленных на цементных столбах, раскачивал огромные фанерные щиты с выцветшими лозунгами: «Гейгер сказал: надо! Город ответил: сделаем!», «Великая Стройка — удар по нелюдям!», «Эксперимент — над экспериментаторами!».
— Отто обещал — сегодня ковры будут, — сказала Сельма.
— Это хорошо, — обрадовался Андрей. — Бери самый большой. Положим в гостиной на полу.
— Я хотела тебе в кабинет. На стену. Помнишь, я еще в прошлом году говорила, как только мы въехали?…
— В кабинет? — задумчиво произнес Андрей. Он представил себе свой кабинет, ковер и оружие. Это выглядело. — Правильно, — сказал он. — Оч хор. Давай в кабинет.
— Только Румеру обязательно позвони, — сказала Сельма. — Пусть даст человека.
— Сама позвони, — сказал Андрей. — Мне некогда будет… А впрочем, ладно, позвоню. Куда тебе его прислать? Домой?
— Нет, прямо на базу. Ты к обеду будешь?
— Буду, наверное. Между прочим, Изя давно напрашивается зайти.
— Ну, и очень хорошо! Сегодня же на вечер и зови. Сто лет мы уже не собирались. И Вана надо позвать, вместе с Мэйлинь…
— Умгу, — сказал Андрей. Насчет Вана он как-то не подумал. — А кроме Изи ты из наших кого-нибудь собираешься позвать? — спросил он осторожно.
— Из наших? Полковника можно позвать… — нерешительно проговорила Сельма. — Он славный… Вообще, если кого-нибудь и звать сегодня из наших, то в первую очередь Дольфюсов. Мы у них уже два раза были, неудобно.
— Если бы без жены… — сказал Андрей.
— Без жены невозможно.
— Знаешь, что, — сказал Андрей, — ты им пока не звони, а вечером посмотрим. — Ему было совершенно ясно, что Ван и Дольфюсы никак не сочетаются. — Может, лучше Чачуа позовем?
— Гениально! — сказала Сельма. — Мы его на Дольфюсиху напустим. Всем будет хорошо. — Она бросила окурок. — Пошли?
Из котлована, направляясь к душевой, потянулась, пыля, очередная толпа Великих Строителей — потных, громогласных, грегочущих работяг с Литейного.
— Пошли, — сказал Андрей.
По заплеванной песчаной аллейке между двумя рядами жиденьких свежепосаженных липок они вышли на автобусную остановку, где еще стояли два битком набитых облупленных автобуса. Андрей поглядел на часы: до отправления автобусов оставалось семь минут. Из переднего автобуса раскрасневшиеся бабы выпихивали какого-то пьяного. Пьяный хрипло орал, и бабы тоже орали истеричными голосами.
— С хамами поедем или пешком? — спросил Андрей.
