Однажды мы придем за тобой - Рой Олег (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
– …те, которых весь мир был недостоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли, – услышала я за спиной, одновременно почувствов знакомый коктейль ароматов. Мое сердечко затрепетало, как у девочки, услыхавшей в коридоре шаги любимого. Конечно, первыми словами ангела могла быть только цитата из Библии…
– Ничего, если я закурю? – спросил ангел, подойдя ближе и опершись на перила по левую руку от меня. – Курить хочется просто адски. Этот скучный прием даже Angus Dei может довести до белого каления…
– Вообще-то на территории дворца это запрещено, – пожала плечами я. То, что ангелы курят, меня, признаться, совсем не шокировало. Я позволила себе посмотреть на него или, если быть точной, на нее – ангелом оказалась девушка, невысокая, хрупкая, смутно знакомая. Конечно знакомая – не могла же я не узнать своего ангела! Даже не видя ее раньше, лишь чувствуя этот невероятно приятный, исходящий от нее аромат…
– Знаешь, Лесси, – так называла меня одна из моих нянечек, филиппинка, потому я не удивилась. Признаться, это имя нравилось мне больше официального, которым всегда величала меня маман, – мне нет дела до того, что разрешено и что запрещено кем-то. Запреты не для таких, как мы с тобой. Я лишь хотела узнать, как ты отнесешься к тому, что я добавлю немного смол и углекислоты в и так не особо чистый воздух Парижа. Я знаю, что ты не куришь…
– Да кто бы мне продал, – вырвалось у меня. – Табак продают с двадцати одного, а мне…
– Почти шестнадцать, – кивнула девушка-ангел. – И ты определенно не из тех, кто нарушает правила.
Она сделала паузу для того, чтобы прикурить. Как именно – я так и не поняла; зажигалки у ангела не было, огонек просто затлел на кончике старомодной тонюсенькой сигареты с хорошо знакомым сладко-горьким запахом…
– Сказать по правде, эти два часа дались мне тяжко, – призналась знакомая незнакомка. – Не привыкла я к такому скоплению народа. Утомительно, правда?
– Не то слово! – кивнула я.
– Душно, – продолжила она, прикрыв глаза. Ее ресницы были густыми, с чуть рыжеватым отливом. Впервые в жизни я смотрела на другого человека с таким интересом, с которым обычно смотрят на меня, – причем дело совсем не в кондиционерах, их хватает, работают они исправно. Душно от этих взглядов, наполненных…
Она замолчала, словно приглашая продолжить фразу.
– Грязью, – сказала я. – Похотью, злобой и…
– …завистью, – закончила за меня она и улыбнулась так мягко, так сочувственно. – О, если бы они знали, с чем имеют дело… нет, ничего бы не изменилось. Однажды к ним приходил Бог. Он был похож на тебя – такой же прекрасный и необыкновенный. И добрый – он мечтал подарить им вечность. А они его убили. Прибили к дереву гвоздями и смотрели, как он умирает, медленно, мучительно. Не от боли – от пустоты их сердец, от грязи их душ.
Я вздрогнула. А она продолжила:
– Тебе ведь хочется убежать от них? Скрыться, исчезнуть?
– Да, – ответила я.
В ее словах вроде бы не было ничего необычного, но звучали они как-то по-особенному, так, что становилось понятно – это не обычные вопросы скучающей мадемуазель.
– Стать невидимой для них? – спросила она.
У меня даже дух перехватило.
– Да! – ответила я, как девушки в фильмах категории 21+ (видите, я не столь законопослушна, как считает мой ангел) отвечают на самые непристойные предложения.
– Давай попробуем? – Внезапно ее лицо оживилось, в глазах промелькнула озорная искорка.
– В каком смысле? – не поняла я.
– В самом прямом, – ответила моя знакомая незнакомка. – Просто представь, что они тебя не видят. Тебя вижу только я.
– И какой в этом смысл? – Ее слова казались безумными, но почему-то я отказывалась верить, что это безумие. – Что толку, если я…
– Просто поверь, – попросила она. – Поверь, как поверила в то, что ночами к тебе приходит ангел… и что однажды ты встретишь его наяву.
И когда она сказала это, я вдруг поняла: я действительно верила в то, что такая встреча возможна, хотя прятала свое чувство от всех, прежде всего от самой себя. И вот мой ангел стоит рядом, выпуская в вечернее небо Парижа серебристо-белое облако табачного дыма.
– А если у меня не получится? – спросила я.
Она наклонилась ближе, едва не коснувшись щекой моей щеки:
– Обязательно получится, Лесси. Я верю в тебя. Разве веры твоего ангела-хранителя мало?
– Нет, – решилась я. – Если ты пойдешь со мной.
– Конечно, – улыбнулась она. – Идем!
Все было как во сне. Как в моем прекрасном сне. Даже запах, окутывавший меня.
– Они нас не видят! – произнесла я хриплым шепотом, проходя мимо еще одной группы гостей. Гости были заняты неспешной беседой, их взгляды лениво скользили вокруг, время от времени останавливаясь на ком-то из присутствующих, но ни один не коснулся меня.
– И не слышат. – Голос ангела был совершенно спокоен. – Можешь не шептать.
– Что, неужели совсем? – спросила я. – Не видят, не слышат…
Мимо пронесся официант. Я едва отстранилась, чудом избежав столкновения.
– Хочешь проверить? – улыбнулась моя новая подруга. – Смотри.
Она взяла меня за локоть, заставляя остановиться. Мы находились прямо посреди зала. Вокруг ходили группки приглашенных, сновали официанты…
– Горе тебе, Хоразин! – сказала она так громко, что эхо ее голоса отразилось от сводов зала и вернулось к нам: «азин… азин…». – Горе тебе, Вифсаида! Ибо, если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они, сидя во вретище и пепле, покаялись. Но и Тиру, и Сидону отраднее будет на Суде, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься!
– …можете даже не сомневаться, – не обращая внимания на мрачное пророчество моего ангела, вещал тучный мужчина буквально в паре шагов от нас. – Или нам удастся уговорить египтян уступить часть акций Суэцкого хаба, или мы построим новый, в Хайфе. Напряженность снижается, и…
– Но зачем? – отвечал его собеседник. – После третьего Омского протокола наращивать мощности по переработке газа нет смысла.
– Наращивать? – возмутился мужчина. – Нам бы свои загрузить! Заводы в Бюховене работают на тридцать процентов, и эта цифра снижается…
На слова моей спутницы никто не обратил внимания. Никто. Причем ее не проигнорировали – сказанное просто никто не услышал.
Моя новая подруга рассмеялась. Ее смех был таким мелодичным, таким восхитительным!
– Пир во время чумы, – заметила она, беря меня под локоть и увлекая за собой. – Чурбаны бесчувственные…
– Как ты это сделала? – спросила я изумленно.
Теперь я верила, что нас не видят и не слышат. Я стала невидимой, я стала тенью, неуловимой, неосязаемой!
– Я? – улыбнулся мой ангел. – Ну что ты, Лесси, это не я сделала…
Она остановилась возле двери в коридор, ведущий на улицу.
– Слушай, я вот что подумала. – Она наморщила лоб, не теряя при этом ни грамма очарования. – Это «Лесси»… мило, конечно, но, прости за откровенность, звучит как собачья кличка. Можно я буду тебя называть… мммм, скажем, Тень?
– Конечно, – с энтузиазмом ответила я. – А как мне называть тебя?
– Нинель, – ответила она. – Нинель Ле Малин. Конечно, ты можешь продолжать считать меня ангелом, но тебе не кажется, что моя фамилия для этого немного неподходящая?
И тут прямо на нас выскочил здоровенный мужик, возможно, кто-то из обслуги, вряд ли это был официант, скорее охранник. Он несся прямо на Нинель, но та грациозно подалась в сторону, при этом отставив ногу так, что торопыга споткнулся и упал. Мы некоторое время наблюдали, как незадачливого громилу поднимают подоспевшие служащие, при этом один из них, вероятно начальник, отчитывает бедолагу за нерасторопность, а тот оправдывается, что очень спешил и, наверно, поскользнулся.
– Фамилию не выбирают, – пожала плечами я. – Меня вполне устроит Нинель, mon Ange Le Malin [24]. Так ты говоришь, что это сделала я? – Я указала рукой на красного от стыда громилу, смущенно стряхивающего несуществующую пыль с фирменных брюк.
