Том 6. 1969-1973 - Стругацкие Аркадий и Борис (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

– Слушай, Гаг, – говорит он вдруг, – а ведь тебе, наверное, скучно здесь, а?

Застал он меня этим вопросом врасплох. Кто его знает, как тут надо отвечать. Да и вообще – откуда я знаю, скучно мне здесь или нет? Тоскливо – это да. Неуютно – да. Места себе не нахожу – да. А скучно?.. Вот человеку в окопе под обстрелом – скучно? Ему, ребята, скучать некогда. И мне здесь скучать пока некогда.

– Никак нет, – говорю. – Я свое положение понимаю.

– Ну и как же ты его понимаешь?

– Всецело нахожусь в вашем распоряжении.

Он усмехнулся.

– В моем распоряжении... Ладно, не будем об этом. Я, как видишь, не могу уделять тебе все свое время. Да ты, по-моему, к этому и не стремишься особенно. Стараешься держаться от меня подальше...

– Никак нет, – возражаю я вежливо. – Никогда не забуду, что вы мой спаситель.

– Спаситель? Гм... До спасения еще далеко. А вот не хочешь ли ты познакомиться с одним интересным субъектом?

У меня сердце екнуло.

– Как прикажете, – говорю.

Он подумал.

– Пожалуй, прикажу, – сказал он, поднимаясь. – Пожалуй, это будет полезно.

И с этими непонятными словами подошел он к дальней стене, что-то там сделал, и стена раскрылась. Я глянул и попятился. Что стены у них здесь поминутно раскрываются и закрываются – к этому я уже привык, и это мне уже надоело. Но ведь я что думал? Думал, он меня с этим математиком хочет познакомить, а там – змеиное молоко! – стоит там, ребята, этакий долдон в два с половиной метра ростом, плечищи, ручищи, шеи нет совсем, а морда закрыта как бы забралом, частой такой матовой решеткой, а по сторонам головищи торчат то ли фары, то ли уши. Я честно скажу: не будь я в мундире, я бы удрал без памяти. Честно. Я бы и в мундире удрал, да ноги отнялись. А тут этот долдон вдобавок еще произносит густым басом:

– Привет, Корней.

– Привет, Драмба, – говорит ему Корней. – Выходи.

Тот выходит. И опять – чего я ожидал? Что от его шагов весь дом затрясется. Чудище ведь, статуя! А он вышел, как по воздуху выплыл. Ни звука, ни шороха – только что стоял в нише, а теперь стоит посередине комнаты и эти свои уши-фары на меня навел. Я чувствую: за лопатками у меня стена, и отступать дальше некуда. А Корней смеется, бродяга, и говорит:

– Да ты не трусь, не трусь, Бойцовый Кот! Это же робот! Машина!

Спасибо, думаю. Легче мне стало оттого, что это машина, как же!

– Таких мы теперь больше не делаем, – говорит Корней, поглаживая долдона по локтю и сдувая с него какие-то там пылинки. – А вот мой отец с такими хаживал и на Яйлу, и на Пандору. Помнишь Пандору, Драмба?

– Я все помню, Корней, – басит долдон.

– Ну вот, познакомьтесь, – говорит Корней. – Это – Гаг, парень из преисподней. На Земле новичок, ничего здесь не знает. Переходишь в его распоряжение.

– Жду ваших приказаний, Гаг, – басит долдон и как бы в знак приветствия поднимает широченную свою ладонь под самый потолок.

В общем, все кончилось благополучно. А глубокой ночью, когда дом спал, я прокрался в тот самый коридор и под математическими формулами написал: «Кто ты, друг?»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 Когда они вышли к заброшенной дороге, солнце уже поднялось высоко над степью. Роса высохла, жесткая короткая трава шуршала и похрустывала под ногами. Мириады кузнечиков звенели и кричали вокруг, острый горький запах поднимался от нагретой земли.

Дорога была странная. Совершенно прямая, она выходила из-за мутно-синего горизонта, рассекала круг земли напополам и уходила снова за мутно-синий горизонт, туда, где круглые сутки, днем и ночью, что-то очень далекое и большое невнятно вспыхивало, мерцало, двигалось, вспучивалось и опадало. Дорога была широкая, она матово отсвечивала на солнце, и полотно ее как бы лежало поверх степи массивной, в несколько сантиметров толщиной, закругленной на краях полосой какого-то плотного, но не твердого материала. Гаг ступил на нее и, удивляясь неожиданной упругости, несколько раз легонько подпрыгнул на месте. Это, конечно, не был бетон, но это не был и прогретый солнцем асфальт. Что-то вроде очень плотной резины. От этой резины шла прохлада, а не душный зной раскаленного покрытия. И на поверхности дороги не было видно никаких следов, даже пыли не было на ней. Гаг наклонился и провел рукой по гладкой, почти скользкой поверхности. Посмотрел на ладонь. Ладонь осталась чистой.

– Она сильно усохла за последние восемьдесят лет, – прогудел Драмба. – Когда я видел ее в последний раз, ее ширина была больше двадцати метров. И тогда она еще двигалась.

Гаг соскочил на землю.

– Двигалась? Как двигалась?

– Это была самодвижущаяся дорога. Тогда было много таких дорог. Они опоясывали весь Земной шар, и они текли – по краям медленнее, в центре очень быстро.

– У вас не было автомобилей? – спросил Гаг.

– Были. Я не могу вам сказать, почему люди увлеклись созданием таких дорог. Я имею только косвенную информацию. Это было связано с очищением среды. Самодвижущиеся дороги очищали. Они убирали из атмосферы, из воды, из земли все лишнее, все вредное.

– А почему она сейчас не движется? – спросил Гаг. – Ты не можешь ее включить?

– Нет. Дороги управлялись из специальных центров. Самый близкий был довольно далеко отсюда. Но, наверное, этих центров больше нет. Стали не нужны. Я вижу, все очень изменилось. Раньше на этой дороге были толпы людей. Теперь никого нет. Раньше в этом небе в несколько горизонтов шли, шли, шли потоками летательные аппараты. Теперь в небе пусто. Раньше по обе стороны от дороги стояла пшеница в мой рост. Теперь это степь.

Гаг слушал, приоткрыв рот.

– Раньше через мои рецепторы, – продолжал Драмба монотонным голосом, – во всем диапазоне ежесекундно проходили сотни радиоимпульсов. Теперь я не ощущаю ничего, кроме атмосферных разрядов. Сначала мне показалось даже, что я заболел. Но теперь я знаю: я прежний. Изменился мир.

– Может быть, мир заболел? – спросил Гаг живо.

– Не понимаю, – сказал Драмба.

Гаг отвернулся и стал смотреть туда, где горизонт вспыхивал и шевелился. «Черта с два, – угрюмо подумал он. – Как же, заболеют они!»

– А там что? – спросил он.

– Там Антонов, – ответил Драмба. – Это город. Восемьдесят лет назад его не было видно отсюда. Это был сельскохозяйственный город.

– А сейчас?

– Не знаю. Я все время вызываю информаторий, но мне никто не отвечает. Изменились средства связи, Гаг. Все изменилось.

Гаг смотрел на загадочное мерцание, и вдруг из-за горизонта возникло что-то невероятно огромное, похожее на косой парус невообразимых размеров, почти такое же серо-голубое, как небо, может быть – чуть темнее, медленно и величественно описало дугу, словно стрелка часов прошла по циферблату, и снова скрылось, растворилось в туманной дымке. Гаг перевел дух.

– Видел? – спросил он шепотом.

– Видел, – сказал Драмба удрученно. – Не знаю, что это такое. Раньше такого не было.

Гаг зябко передернул плечами.

– Толку от тебя... – проворчал он. – Ладно, пошли домой.

– Вы хотели посетить ракетодром, – напомнил Драмба.

– Господин! – резко сказал Гаг.

– Не понимаю...

– Когда обращаешься ко мне, изволь добавлять «господин»!

– Понял, господин.

Некоторое время они шли молча. Кузнечики сухими брызгами разлетались из-под ног. Гаг искоса поглядывал на бесшумного колосса, который плавно покачивался рядом с ним. Он вдруг заметил, что около Драмбы, совсем как давеча около дороги, держится своя атмосфера – свежести и прохлады. Да и сделан был Драмба из чего-то похожего: такой же плотно-упругий, и так же матово отсвечивали кисти его рук, торчащие из рукавов синего комбинезона. И еще Гаг заметил, что Драмба все время держится так, чтобы быть между ним и солнцем.

– Ну-ка расскажи еще раз про себя, – приказал Гаг.

Драмба повторил, что он – робот-андроид номер такой-то из экспериментальной серии экспедиционных роботов, сконструирован тогда-то (около ста лет назад – ничего себе старикашечка!), задействован тогда-то. Работал в таких-то экспедициях, на Яйле претерпел серьезную аварию, был частично разрушен; реконструирован и модернизирован тогда-то, но больше в экспедициях не участвовал...