Том 9. 1985-1990 - Стругацкие Аркадий и Борис (мир бесплатных книг TXT) 📗
_Иван_ _Давыдович_. Кого еще из знакомых вы встретили на Курсах?
_Феликс_. Ну, кого... ( Он очень старается.) Этого... ну, Валентина, инженера, из филиала, не знаю, как его фамилия... Потом этого, как его... Ну, такой мордастенький...
_Иван_ _Давыдович_. И о чем вы с ними говорили?
_Феликс_. Ни о чем я с ними не говорил. Я сразу прошел к Наташе... к Наталье Петровне...
_Иван_ _Давыдович_. Потом вы оказались в ресторане. Зачем?
_Феликс_. Как это — зачем? Поесть! Я же целый день не ел... Между прочим, из-за этого вашего Курдюкова!
_Иван_ _Давыдович_. А почему вас там дожидался Романюк?
_Феликс_. Он заказал мне статью. О морально-нравственном потенциале. О смысле жизни современного человека... Вот я ее пишу, вот она!
_Иван_ _Давыдович_. А зачем вам понадобилось рассказывать ему про Курдюкова?
_Феликс_. Про Курдюкова?
_Иван_ _Давыдович_. Да! Про Курдюкова!
_Феликс_. Ничего я ему не рассказывал про Курдюкова! С какой стати?
_Павел_ _Павлович_. Ну как же не рассказывали? Только и слышно было: Курдюков, Курдюков...
Произнеся эти слова, Павел Павлович поднимается, секунду смотрит на телефон, выдергивает телефонный шнур из розетки и снимает аппарат со столика на пол. Затем произносит: «Эхе-хе...» и направляется к двери на кухню.
_Иван_ _Давыдович_ ( раздраженно). Павел... э... Павлович! Я не понимаю, неужели вы не можете десять минут подождать?
_Павел_ _Павлович_ ( приостановившись на мгновение в дверях). А зачем, собственно, ждать? ( Издевательским тоном.) Курдюков, Курдюков...
Он скрывается на кухне, и оттуда сейчас же доносится лязг посуды.
_Феликс_ ( нервно кричит ему вслед). Не было этого! Может быть, и упоминали мы его один или два раза... С какой стати? ( Ивану Давыдовичу.) А если бы даже я ему и рассказал? Что тут такого?..
_Иван_ _Давыдович_. Значит, вы все-таки рассказали ему про Курдюкова.
_Феликс_. Да не рассказывал я! Скорее это уж Романюк мне о нем рассказывал! Как Курдюков свои стишки пишет, и все такое... А я про Курдюкова только и сказал, что он отравился и я еду к нему в больницу... И все. И больше ничего.
_Иван_ _Давыдович_. А о том, что Курдюков послал вас ко мне?
_Феликс_. Да господи! Да конечно — нет! Да ни единого слова!
Наступает внезапная тишина. Феликс обнаруживает, что все с жадным вниманием смотрят на него. В тишине отчетливо слышно, как Павел Павлович на кухне чем-то побрякивает и напевает неопределенный мотивчик.
_Иван_ _Давыдович_ ( вкрадчиво). То есть вы уже тогда поняли, о чем можно говорить, а о чем нельзя?
Феликс молчит. Глаза его растерянно бегают.
_Иван_ _Давыдович_. Феликс Александрович, будет лучше всего, если вы сами, без нашего давления, добровольно и честно расскажете нам: с кем вы сегодня говорили о Курдюкове, что именно говорили и зачем вы это делали. Я очень советую вам быть откровенным.
_Феликс_. Да господи! Да разве я скрываю? С кем я говорил о Курдюкове? Пожалуйста. С кем я говорил... Да ни с кем я не говорил! Только с одним Романюком и говорил... Да, конечно! С женой Курдюкова говорил, с Зоей!.. Она мне сказала, чтобы я поехал к нему в больницу, и я поехал... И все. Все! Больше ни с кем!
На кухне снова слышится звон посуды, и в кабинете появляется Павел Павлович. На нем кухонный фартук, в одной руке он держит шипящую сковородку, в другой — деревянную подставку для нее.
_Павел_ _Павлович_. Прошу прощения. Не обращайте внимания... Я у вас, Феликс Александрович, давешнюю ветчину там слегка... Вы уж не обессудьте...
_Феликс_ ( растерянно). Да ради бога... Конечно!
_Иван_ _Давыдович_ ( раздраженно). Давайте не будем отвлекаться! Продолжайте, Феликс Александрович!
Но Феликс не может продолжать. Он с испугом и изумлением следит за действиями Павла Павловича. Павел Павлович ставит сковородку на журнальный столик и, нависнувши над нею своим большим благородным носом, извлекает из нагрудного кармана фрака черный плоский футляр. Открыв этот футляр, он некоторое время водит над ним указательным пальцем, произносит как бы в нерешительности: «Гм!» и вынимает из футляра тонкую серебристую трубочку.
_Клетчатый_ ( бормочет). Смотреть страшно...
Павел Павлович аккуратно отвинчивает колпачок и принимается капать из трубочки в яичницу — на каждый желток по капле.
_Наташа_. Какой странный запах... Вы уверены, что это съедобно?
_Павел_ _Павлович_. Это, душа моя, «ухэ-тхо»... в буквальном переводе — «желчь водяного». Этому составу, деточка, восемь веков...
_Иван_ _Давыдович_ ( стучит пальцем по столешнице). Довольно, довольно! Феликс Александрович, продолжайте! О чем вы говорили с Романюком?
_Феликс_ ( с трудом отрываясь от созерцания Павла Павловича). О чем я говорил с Романюком?.. Он попросил меня написать статью. Срочно. Сегодня же... Вот эту. ( Он касается пальцем стопки бумаг под пепельницей.)
_Иван_ _Давыдович_. А о чем вы договорились с Курдюковым в больнице?
_Феликс_. С Курдюковым? В больнице? Н-ну... Ни о чем определенном мы не договаривались... Он обещал поставить бутылку коньяку, и мы договорились, что ее разопьем... Его ведь не сегодня-завтра выпишут...
_Иван_ _Давыдович_. И все?
_Феликс_. И все...
_Иван_ _Давыдович_. И ради этого вы поперли на ночь глядя через весь город в больницу?
_Феликс_. Н-ну... Это же почти рядом... И потом, просил же человек...
_Иван_ _Давыдович_. Курдюков — ваш хороший друг?
_Феликс_. Что вы! Мы просто соседи! Раскланиваемся... Я ему — отвертку, он мне пылесос...
_Иван_ _Давыдович_. Понятно. Посмотрите, что у вас получается. Не слишком близкий ваш приятель, чувствующий себя уже вполне неплохо, вызывает вас поздно вечером к себе в больницу только для того, чтобы пообещать распить с вами бутылку коньяка. Я правильно резюмировал ваши показания?
_Феликс_. Д-да...
_Иван_ _Давыдович_. Вы бросили на середине деловой разговор с вашим работодателем, вы забыли, что вам предстоит всю ночь корпеть над работой, — и ради чего?
_Феликс_. Откуда я знал? Откуда мне было знать? Ведь мне его жена баки забила: срочно, немедленно!
_Иван_ _Давыдович_. О чем вы сговорились с Курдюковым в больнице?
_Феликс_. Ей-богу, ни о чем!
Иван Давыдович поворачивается и смотрит на Клетчатого. Тот, раскуривая очередную сигарету, отрицательно мотает головой.
_Иван_ _Давыдович_ ( Клетчатому). Вы полагаете?..
_Клетчатый_. Врет.
_Иван_ _Давыдович_ ( с упреком). Феликс Александрович, ведь я же предупреждал вас...
_Феликс_ ( трусливо). В чем, собственно, дело?
_Клетчатый_. Брешет он, сучий потрох! Не знаю, о чем они там сговорились, но на лестнице было у них крупное объяснение! Он же по ступенькам ссыпался — весь красный был, как помидор!
_Феликс_. Так я и не скрываю! Я и был злой! Я бы ему врезал, если бы не больница!
_Клетчатый_ ( уверенно). Врет. Врет. Я же вижу: где правда, там правда, а здесь — врет!..
_Павел_ _Павлович_ ( негромко). А всего-то и надо было вам, Ротмистр, сделать два шага вверх по лестнице, вот вы бы все и услышали, а мы бы здесь не гадали...
_Клетчатый_ ( смиренно). Виноват, ваше сиятельство. Однако были некоторые причины... А пусть-ка этот аферист объяснит нам, господа, что означали слова: «О себе подумай, Снегирев! О себе!» Эти слова я слышал прекрасно и никак не могу взять в толк, к чему бы они!
