Последний хранитель (СИ) - Борисов Александр Анатольевич (мир книг .txt) 📗
— Килограммов триста ерша, да полтонны зубатки, — отозвался второй штурман.
— Спирт вроде везут, — подал вдруг голос только что заступивший на вахту матрос-рулевой Коля Хопта. Он всегда говорил только по существу.
— Пусть попробуют не привезти, — прорычал Сергей Павлович. — Хрен им тогда, а не прилов!
По голосу было видно, что он почти отошел.
Гаврилович принимал незваных гостей. Их было четверо. Оставшийся на катере мичман, передавал наверх чемоданы и канистры со спиртом. Хопта насчитал восемь штук.
— Богато живут защитники Родины, не смотря на Указ, — вырвалось у меня. — Это ж упиться можно!
— Известное дело, отпускники, — подобрел второй штурман. — Если б не мы, чесать бы им на лодке до Североморска. Там не попьянствуешь. Начальство кругом, патрули. Не ровен час, загремишь на губу. Билеты на Мурманск тоже не враз возьмешь — сегодня как раз пятница. А так… прямо сейчас и начнут причащаться.
Подводники шумной толпой направились к мостику. Боцман подобострастно семенил впереди. Судя по морде, где-то успел добавить.
Атмосфера на мостике становилась предпраздничной. Я этих восторгов не разделял и ушел по-английски, потихоньку прикрыв за собой железную дверь. На душе было погано. Все мысли об этом проклятом письме. С момента его получения, я так и не смог ничего до конца осмыслить. Такой прессинг со всех сторон!
С гостями столкнулся на середине трапа, в небольшом закутке между радиорубкой и трансляционной. По привычке вскинул глаза. Встретил ответные взгляды. Равнодушно проскочил вниз, мысленно проявляя увиденное. Запоминать лица – это довольно просто. Есть проверенный способ. Особенно, если впоследствии требуется кого-либо опознать, описать или составить на него фоторобот. С первого взгляда нужно определить: на кого человек больше всего похож. А уже со второго — что мешает полнейшему сходству. Вот и вся, понимаешь, наука.
Может, это лишь показалось, но меня тоже запомнили и оценили.
У пяти углов курила толпа. Увидев меня, все замолчали. Было жарко — работала баня. Я пристроился в уголочке и призадумался.
Из головы не шел утренний сон. Каждый раз, когда я его вижу, что-то в моей судьбе идет на излом. Измена, развод, ссора с отцом, увольнение из пароходства по тридцать третьей статье. Теперь вот, письмо от него. Снится одно и то же! Я успеваю побыть полноценным Последним Хранителем и к утру это все потерять. Ничего, мы еще повоюем! Предчувствие мне подсказывало, что отец еще жив. Все остальное неважно. Нужно срочно срываться, лететь в Москву. Может, успею?
Наверху хлопнула дверь. Зазвучали шаги. По трапу кто-то спускался. Это мешало сосредоточиться.
— Тур-р-ристы! — в сердцах произнес чей-то простуженный голос.
Мимо нас просквозил худощавый молодой офицер в черной кожаной куртке. У выхода в палубный тамбур задержался, бросил через плечо:
— С возвращением, братцы! Тоже наверно хлебнуть довелось…
Судя по голосу, это был тот самый «Гондон». Я плюнул на свой окурок, бросил его в ведро и поплелся в каюту.
— Сурмава, заводи двигатель! — донеслось с правого борта.
Вопрос номер один: деньги, — думал я, открывая баночку пива. — Они, безусловно, нужны. Есть вариант дождаться второго штурмана. Через час-полтора после прихода, он принесет ведомость и аванс. Даже если касса закрыта, нужная сумма будет лежать в диспетчерской. Я, лично, заказывал штуку. Растаможка, туда, сюда… с учетом вновь открывшихся обстоятельств, этого будет мало. Вся надежда на тайничок. Оставляя для меня информацию, отец частенько прикладывал от себя энную сумму в валюте. Но сколько ж на это дело нужно потратить времени! А очередь за билетами на самолет?! Как ни крути, а по всем прикидкам я успеваю лишь на последний рейс. Черт бы побрал этих вояк! Как минимум, часа полтора они у меня украли.
Я выглянул из каюты. Подводники в сопровождении капитана пробирались в его апартаменты. Это почти рядом, по другую сторону перехода на мостик. Туда же, с подносом в руке, поднимался наш горемычный повар Валентин Ковшиков.
— Зайдешь? — Сергей Павлович заметил меня и пояснил подводникам, — это и есть начальник радиостанции.
Незваные гости смотрели с нескрываемым любопытством. Столь пристальное внимание к моей скромной персоне слегка покоробило. Вот как? Обо мне говорили?
— Не могу, — громко соврал я. — Связь пора закрывать. Только что занял очередь.
Ложь должна быть очень похожа на правду. И действительно, наш СРТ только что возобновил движение. Широкая океанская зыбь постепенно мельчала до легковесных барашков Кольского залива. Или, как говорят вояки, «пункта Кака Земля».
Я снова вернулся в каюту, потихоньку прикрыл дверь. Связь подождет. Как минимум, полчаса в запасе имеется. Есть дела поважней.
«Будут бить по хвостам», — предупреждал отец. — А если уже? Не по мою ли душу пришли эти подводники?
Я мысленно проявил все три фотографии. Да нет, ничего особенного. Разве что еле заметный шрам у виска на лице капитана третьего ранга. Скорее всего, пулевое, касательное ранение. Как можно его получить, служа на подводной лодке? Да и староват мужичок для столь незавидного звания. Ему уже где-то под сорок. Давно бы пора щеголять в погонах с тремя звездами.
Да нет, все объяснимо, — возразил я себе самому. — Откуда шрам? — ну, баловался пацаном с самопалом. С кем не бывало? А что староват — так в училище поступил после армии. И вообще… фортуна, как и любая баба для любви выбирает уродов.
А сон?! — не сдавался во мне скептически настроенный оппонент. — Ты намерен игнорировать сон? Неужели уроки прошлого так и не пошли тебе впрок? «Помни, — не раз говорил отец, — ешь, спишь, гуляешь по улице — помни! На тебя никогда не прекратится охота. Нужно подозревать всех!» Неужели так трудно немного себя настроить и снова читать мысли?
Я вздохнул и подошел к зеркалу. Глянул в свои встревоженные глаза.
— Нет, — сказал я своему отражению. — Для меня это не трудно. Но дело в другом. Я привык быть таким, как все. И мне это нравится. Понимаешь? Не хочется ворошить прошлое. Не хочется. Но придется.
В радиорубке подпрыгивал телефон.
— Зайди, — сказал капитан, — дело есть.
— Разве только минут через двадцать, — ответил я озабоченным голосом.
Знаем мы эти дела: наливай да пей.
— Гости просят по телеграмме родным отправить, чтобы готовились к встрече.
— Пусть пишут.
— Мне, что ли, занести?
— Ноги отвалятся или боишься, сопрут что-нибудь?
— Ладно, жди.
Ну вот, — почему-то подумал я. — Еще двадцать минут отвоевано у неизбежности. Можно перекурить. Внезапно нахлынуло прошлое. Отец… мы ведь с ним почти поругались. Ну, как это обычно бывает между родителями и самостоятельными детьми. Он позвонил из Москвы и тоном, не терпящим возражений, сказал:
— Ты доложен вернуться в семью!
Я сидел в неуютном номере захолустной гостиницы и считал медяки. Не хватало даже на хлеб. За окнами серость и слякоть. Никаких перспектив. Я ушел от жены, в чем был. Не взял ни денег, ни запасных трусов, ни рубашки на смену. И такое меня зло разобрало. И тут разыскал! Впрочем, для него это никогда не составляло труда.
— Остынь, — говорю, — я всем, кому должен, прощаю.
Он чуть трубкой не подавился. Но сдержался, не нагрубил. Прочел мне скучную лекцию о браке, семье и личной моей ответственности.
— Подумай о дочке, — сказал напоследок. — Куда это годится, ребенку расти без отца?
Я ударил его словами. Не жалея, наотмашь. Все припомнил, что скопилось за годы разлуки.
— А ты обо мне много думал? До восемнадцати лет жил сиротой при живых родителях. Если б не дед, неизвестно вообще, что бы из меня выросло.
Он осекся. Наверное, побледнел. И сказал после длительной паузы:
— Чувствую, в таком состоянии с тобой разговаривать бесполезно. Все равно не поймешь. Но запомни: пока не одумаешься – я тебе не помощник.
