Странные приключения Ионы Шекета. Часть 4 - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (книги онлайн полные версии TXT) 📗
— Давайте полюбовно, — продолжал развивать наступление Чичик. — Вы отдаете мне один из ваших энергоконтейнеров (видите, я даже двух не требую! ), а взамен Налоговое управление освобождает вас от выплаты налога на душу.
— Э-э-э… — проблеял Клюшкин, так и не поняв, почему за личную мзду налоговому инспектору снисхождение будет оказывать Управление.
— Молчание — знак согласия, — резюмировал Чичик. — Покажите, где вы храните свои энергозапасы.
И вконец деморализованный Клюшкин впервые за долгие годы позволил чужому взгляду пройтись по штабелям коконов, из которых Чичик выбрал самый большой и ткнул пальцем:
— Заверните.
Стартовал он с планеты, не попрощавшись, оставив Клюшкина вместе с его неоплаченной душой, но без любимого кокона, в котором хранилось приданое первой жены Лизикетты.
Вторым номером в списке Чичика значился планетовладелец Глазнов, личность необузданная, большой мерзавец, охотник, сибарит, но главное — человек, ни уха ни рыла не смысливший в налоговом законодательстве, как, впрочем, ни в каком другом, ибо считал, что для него, Глазнова, закон не писан.
Он так и сказал Чичику в ответ на его возмутительные притязания.
— Возможно, и не писан, — согласился Чичик. — Но что вы скажете, если завтра управление конфискует вашу душу за неуплату налога? Тело ваше без души будет, конечно, влачить существование, но охота… женщины… игры… Все это потеряет для вас смысл.
— Да? — поразился Глазнов, ни на минуту не усомнившись в том, что незваный чиновник говорит правду; бюрократы, по его мнению, были настолько тупы, что врать не могли по определению.
— Да, — твердо сказал Чичик. — Природа не знает случаев, когда мужчина, не имеющий души, завоевал бы сердце самой захудалой замарашки.
— А если договориться? — спросил Глазнов. — Я не плачу налога, вы забываете о том, что я его не платил. Душа остается при мне, а при вас — лучший звездолет из моего ангара. «Василий», ко мне!
«Василий» оказался машиной экстра-класса, как все, чем обладал Глазнов, и Чичик, покочевряжившись для порядка, стартовал с планеты с комфортом, какого не было у него никогда в жизни. Арендованный ранее звездолет он, кстати, продал по пути на металлолом, заработав еще пару галактических кредиток.
Третьей в списке Чичика значилась госпожа Бутылочка, вредная старуха, к которой мой герой прибыл в большом сомнении: прочитав биографические данные клиентки, он решил было, что души у нее нет и взять с нее будет нечего.
К удивлению Чичика, однако, на этот раз процедура изъятия взятки не заняла и минуты. Души у госпожи Бутылочки действительно не оказалось, но именно поэтому она предпочла откупиться от Налогового управления в лице его представителя Бибичкова: она-то знала, что больше всего обычно приходится платить за то, чем не обладаешь. За здоровье, например, или за молодость. Сколько она платит врачам — страшно сказать! А все равно печень ни к черту. Ну, и молодость… Прошла, и не вернешь ее ни за какие деньги. Так что лучше заплатить налог за несуществующую душу — все равно ведь ее нет, а вот заплатишь, и такое впечатление, будто что-то у тебя внутри появилось. Может, даже душа, откуда было Бутылочке знать, как эта штука на самом деле выглядит…
Должен сказать, что роман «Эти мертвые, мертвые, мертвые души…» я писал легко, эпизоды сыпались, как из рога изобилия. После Бутылочки Чичик посетил еще Ванилова (автора дурацких прогнозов о светлом будущем), Собакаева (похожего больше на лису, чем на собаку), и заработки его приумножились, так что к концу первого тома мой герой уже имел в Галактическом банке личный счет и собственную комнату для складирования взяток.
Завершается мой роман на оптимистической ноте: нет, господа, ничего невозможного для простого чиновника. Получив три с половиной миллиарда писем от благодарных читателей, я приступил было ко второму тому моей чиновничьей эпопеи, но нежданные обстоятельства заставили меня изменить намерение и создать поэму «Жека Онега».
ОТВЕРГНУТАЯ ЛЮБОВЬ ТАНИНЫ
В своем литературном творчестве я время от времени советовался с компьютером, и все шло нормально до тех пор, пока я не взялся за сюжет о Жеке Онеге. Не могу сказать, что произошло в биотронных платах моего помощника, когда я ввел это имя активную память. Но факт остается фактом: мой компьютер, не переносивший поэзию (от рифмованных строк у него сгорали предохранители), неожиданно заговорил, как второразрядный рифмоплет на встрече с читателями. Я ему: «Титул. Первая глава. Абзац. Родственник Жеки Онеги был личностью неприятной и не вызывавшей сочувствия», а он мне в ответ: «Мой дядя был бесчестных правил, он как-то в шутку занемог, так он нас всех служить заставил, хоть я терпеть его не мог».
Я уж и биограммы проверял, и память проветривал, и даже источник питания отключил на пару часов, чтобы дать компьютеру подумать в тишине и одиночестве. Никакого эффекта. Рифмы лезли из него, как фарш из мясорубки.
И я сдался. «Роман в стихах» — такой подзаголовок пришлось дать моему новому произведению, и я очень надеялся, что этот опыт окажется для меня первым и последним.
«Жека Онега. Роман в стихах» начинается с того, что мой герой терпеть, как я уже отмечал, не может собственного дядю, генерала космических войск стратегического назначения. Причина: Жекин дядя подарил своему племяннику на день рождения большой дом с участком, и все бы хорошо, но дом находился на планете Биззар-5, а участок — на Арпоране-7 на расстоянии десятка парсеков. Согласитесь, это издевательство. Прокляв собственного дядю, но поняв, что решение о подарке изменено не будет, Жека занялся обменом: участок на Арпоране-7 нужно было поменять на равноценный участок на Биззаре-5, желательно поблизости от дома.
Надо сказать, что Жека, хотя родился не на Земле, а на захолустной планете Питербурх-18, все-таки был «по мненью многих, судей ни капельки не строгих, веселый парень, не дурак, имел он в голове чердак, где содержал свои мыслишки, играл он с ними в кошки-мышки, а иногда, когда хотел, он был отчаян и умел». Можете себе представить этого типичного представителя золотой провинциальной молодежи на еще более провинциальной, да что говорить — попросту захолустной планете, где из развлечений были только посиделки со знакомыми на лоне природы. «Вздохнул Онега тяжело, протер перчаткою чело и, не найдя иных утех, занялся делом без помех». Иными словами, нашел маклера, заплатил деньги, и обмен земельными участками произошел быстро ко взаимному удовольствию.
Читатель, возможно, вообразил, что на этом все и закончилось. На самом деле сказанное выше, — только завязка или, выражаясь по-научному, экспозиция. Владельцем участка, так счастливо обмененного на биззарскую землю, был уроженец Арпорана-7 Аля Камский, молодой человек романтического склада ума. Прибывший с Биззара-5 Жека Онега был для Али Камского… ну, чтоб вам было понятно: как товарищ Сталин для простого советского заключенного. Камский смотрел Онеге в рот, внимал каждому слову (особенно если учесть, что слова произносились в рифму, а рифмы были самыми что ни на есть простецкими, ибо иначе мой компьютер в те дни выражаться не мог по определению) и готов был выполнить любое желание инопланетного гостя.
А гостю захотелось пообщаться с местным населением. В тот же вечер Аля Камский отвез своего друга в имение Ланиных, где жила его невеста Ольха, девица немного ущербная, как луна в последней четверти. Пока Аля миловался на террасе со своей любимой Ольхой, отчаянно скучавший Жека объяснял ее сестре Танине разницу между органоидным перетроном и симпатической хризой. Сам он понятия не имел, что это такое, но на Танину Ланину его слова, произнесенные со столичным апломбом, произвели неизгладимое впечатление.
«Как все же скучно вы живете на галактическом излете», — сказал Онега Камскому по дороге в гостиницу, отчаянно зевая и вспоминая томный взгляд провинциальной девицы, сраженной рассказами инопланетной знаменитости.
