Купол над бедой (СИ) - Аусиньш Эгерт (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Организовать круглосуточные дежурства в неформальских коммунах - дело пяти минут, главное понятно сказать, что можно, правда можно, и будет не по шее, а спасибо и даже сколько-то денег. К благому делу своих детей немедленно подключились и родители, охотно принявшие участие в программе "Свет в окне". Значки с желтым или белым окошком на черном или синем фоне делали во всех таких коммунах. Их малевали на коленке, заливали эпоксидкой и акрилом - и чем попало крепили к одежде каждого участника программы. У всех причастных при себе постоянно был целый карман визиток: напечатанных на машинке, написанных вручную, накатанных по трафарету - помоечного качества, но содержащих адрес ближайшей к ним точки и схему "как нас найти". Выработка электроэнергии "на коленке" шла прямо в точках, участвовавших в программе. Каждая такая точка была оборудована стеллажом, заставленным стеклянными банками с электролитом, велогенераторами и ручными динамо-машинами. Точки-коммуны не конкурировали за потребителей, наоборот, пытались впрячь кого-то дополнительного, чтобы поспать, поесть, покурить спокойно. Даже вечные конфликты отцов и детей на этом фоне растворились, как и не было их никогда. Все, кто впрягся, пахали не поднимая головы. В свободное время предлагали кусок поляны народу потолковей, и им тоже хватало места на рынке.
Через пару недель Полина обеспечила встречу своих шефов из части с руководителями новой общественной программы и попросила выдать активным горожанам списанные дизеля, чтобы дело шло пободрее. Перед встречей написали заявление от общественной организации, созданной тут же на коленке из трех согласившихся, встретились - и Полина пошла искать народ с газелью и получать дизеля, а Марина с Виталиком остались у Марины изобретать устав, глядя на все тот же распечатанный листочек с Манифестом Убитого Города. В течение следующей недели кое-как запитали провайдера из не особо требовательных, и он выдал городу интернет. В городе начиналась эпоха киберпанка. Естественно, к моменту восстановления сети инфоповоды предлагали, как в славные времена ФИДО, те, кто раздавал блага - в данном случае энергию и доступ во всемирную паутину. Манифест Убитого Города сюрпризом не стал. К моменту, когда Марина попыталась его выложить, он уже успел раза два обойти весь Фейсбук, пройти по ВКонтакту и даже зацепить умирающий от старости Живой Журнал. На Гугл-плюсе, естественно, он тоже висел на многих страницах, так что можно было обойтись даже не прямой ссылкой, а просто отсылкой к тексту.
В конце ноября питерцы наконец вышли в сеть и увидели реки слез по городу и ним самим. Идеологическая платформа кристаллизовалась в считаные дни. Появились значки другого содержания, не угадываемого без знания местных реалий: "101 год". Полина увидела первого человека с этим значком во Пскове и вздрогнула: намек на тысяча девятьсот семнадцатый год был слишком толстым даже для Питера. Идея вооруженного восстания после всего уже случившегося привилась бы в сознании горожан слишком хорошо, но оно могло стать последней страницей истории города. Тем же вечером она написала в своем блоге, что такое талион, принцип справедливости воздаяния, и пост разошелся по сети. То ли вследствие этого, то ли так само вышло, но никто из саалан в течение следующей недели не смог получить электроэнергию у местных. Красавчики загрустили: к концу подходил питерский ноябрь, среднесуточная температура уходила за нулевую отметку, а добыть тепло из дохлой системы центрального отопления оказалось нереально даже при помощи их загадочных технологий. Но и для частных квартир простых горожан это было тоже верно, так что Полина начала искать местных Кулибиных, способных решить проблему без установки дровяной печи в малогабаритной окраинной квартире. В процессе поисков она зашла на свой сайт "Ключик от кладовой", посмотрела на красивые витринки - с бусинками, пестрыми бамбуковыми спицами для вязания, материалами для мыловарения, цветными восками, кожей и прочей милой чушью - и горько вздохнула. К своим админам она приехала в следующую же пересменку и осталась у них на оба дня. "На сдачу" заехала к подруге Марине на Некрасова, той самой, на вновь созданную организацию которой получали списанные дизеля для программы "Свет в окне", и объяснила новую концепцию отопления городских квартир. Там очень удачно оказался еще и Виталик, Полина с порога обнялась с ним и немедленно свалила на него всю работу по наполнению сайта новыми страницами с товарами, не имевшими отношения к рукоделию, на коленке от руки выдав право второй подписи и попросив его найти возможность сделать дубликат печати.
Экопечки продавались двумя путями: через такие же объявления на стенах подъездов и через Полинин рукодельный сайтик, с новой страницы, отведенной гончарам, производившим комплектующие. Печки размером с пятилитровую канистру успешно обогревали свечкой-таблеткой помещение размером до двадцати квадратных метров. Получалось, что в среднюю городскую квартиру нужно было от одной до трех таких печей. К ним потребовались свечи или их заменители для разогрева основного теплоэлемента. Среди продавцов нашлось двое свечных мастеров, согласившихся производить не декоративную продукцию, а расходники для отопления. На сайтике посещаемость резво подпрыгнула даже по сравнению с показателями до аварии. Пришлось открывать сразу три точки продажи - для начала. Малую копию этой же конструкции, размером с трехлитровую банку, какие-то умельцы начали делать из глиняных цветочных горшков. Гончары не возразили. Умельцы тоже захотели страницу на сайте. Полине посыпались в почту сайтика письма с другими предложениями, на треть очень дельными, на треть не слишком осмысленными, на треть, как водится, с полным бредом. Процесс обретения горожанами независимости можно было считать успешно начатым.
Полина ни на секунду не верила, что сааланцы соберутся и уберутся из региона: они еще не раскурочили и не разворовали толком, считай, ничего. Ленинградскую область даже не начали обирать всерьез. А были еще Псковская, Новгородская, Архангельская, Мурманская и кусок Вологодской. Но пока эти уродцы притихли, можно было успеть выиграть время. Наместник со дня аварии себя никак не проявлял, по слухам, вообще удрав из города куда-то под Приозерск, где он строил себе замок. Остальные демонстрировали чудеса договороспособности и пытались чем могут помогать местным службам там, где их не успели попросить не мешать. Помощь местные принимали сквозь зубы, но других вариантов порой просто не было. Например, никто не знал, какими своими технологиями красавчики удерживали радиацию в границах Соснового Бора, но они ухитрились и держали то, что сами назвали куполом, железно. В метре от границы, определенной ими, счетчики показывали вполне допустимые для Питера двадцать два микрорентгена в час. Еще, не тратя времени на объяснения, они наделали каких-то странных амулетов для специалистов, присланных Московией для обследования станции и того, что осталось от реактора. И атомщики не только вернулись, но даже не заболели, к своему удивлению, хотя в Зоне, как немедленно окрестили область местные, судя по показаниям дозиметров, жизни делать было нечего, если она еще планировала так называться. В рамках сплетни для служебного пользования кто-то из коллег пересказал Полине разговор между начальниками частей и старшими из особенно подозрительных ей красавчиков. Они прямо спросили о допустимом размере утечки из-под купола, и глава МЧС им сказал, что на полсотни микрорентген даже не сильно будет материться, а вот выше - уже криминал и эвакуация половины края за границы вероятной зоны заражения. Красавчики приняли условия, зачем-то попросили искусственных александритов и рубинов, заодно забрали выданные им дозиметры, заявив, что до сих пор глазами они определяли уровень заражения не хуже, и канули снова. Полина выслушала молча и ушла на рабочее место, даже не кивнув головой. Рассказчик пожал плечами и списал ее невежливость на общую усталость.
