Поцелуй феи. Часть 2 (СИ) - Сирфидов Иван (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Рун остановился, утёр пот со лба, посмотрел на небо. И тут вдруг словно пришёл в себя. Мечтательность и мысли отступили. И ему открылась ещё одна неприятная истина. Вязанка была уже столь огромна… аж страшно. А солнце поднялось так высоко. Что утро и закончилось давно. И в общем-то недалеко и полдень. Он ужаснулся и расстроился. Что новую обиду Лале причинил. Наверное истомилась в ожидании. Может волнуется, переживает. Не долго думая, он схватил вязанку, взвалил на спину, помчавшись со всех ног домой. Шёл так быстро, как мог. Порой даже бежал. Вязанка конечно была неординарного размера, с ней сильно-то не побегаешь. Он понял, что даст очередной повод людям считать себя дураком. Никто со столь огромными не ходит. Ну и ладно, главное сила есть, чтобы дотащить, бабуля довольна будет, а перед Лалой… исправится. Найдёт, как утешить. Вот пусть хоть кто окажется поблизости, хоть ратников отряд, хоть народ со всей округи, барон с толпою знати. Обнимет сразу. И прошепчет нежности какие-нибудь. От сердца. И она немедля засияет своей очаровательной улыбкой, и простит. Она же добрая. Как ангел. Рун бежал и улыбался, думая, как она его простит, как будет рада, и всё ненастное меж ними навеки в прошлое уйдёт, забудется, и будет только счастье. Опять замечтался, не заметил, как и до дома добрался. Бросил вязанку за домом, хотел сейчас же бежать в замок, но бабушка, заметив его в окно, вышла, Лицо у неё было озабоченное и опечаленное.
- Долго ты, внучок, - посетовала она с некоторым удивлением.
- Да что-то прокопался, - кивнул он.
- Рун, - расстроено молвила старушка. - Люди всё судачат о вас, всё судачат. Много дурного стали про тебя говорить. Мол, фею хитростью заставил своей стать.
- Не ново, - пожал он плечами. - Завидуют. Сами-то поди только и мечтают. Поймать фею. Теперь.
- Говорят, ты её обижал.
Бабушка смотрела на него в растерянности.
- Поссорились разок как-то. По пустяку. Через часок уж помирились, - объяснил Рун. - Пойду я, бабуль.
- Ты её бил, говорят, внучок.
У Руна так и отпала челюсть.
- Бабуля, ты с ума сошла?! - вырвалось у него. - Как ты себе вообще такое представляешь?! А если бы люди говорили, что я тебя бью? Ты бы тоже поверила?! Похоже да. Сказала бы, зачем же ты, внучок, меня колотишь? Хоть не болят бока, да люди-то видали, а значит было. Так что ли?!
- Так всё неправда? - с неуверенностью спросила старушка.
- Она счастлива у нас. С нами. Неужто тебе это не заметно? - с чувством задал встречный вопрос Рун.
- Говорят, что магия влюблённости делает её счастливой, хоть истязай ты её, она будет к тебе стремиться, - не унималась бабушка.
Рун вздохнул.
- Побегу я, бабуль, - произнёс он. - Лала там наверное меня уж потеряла. Выкинь ты из головы эти глупости. Бред это всё. Я её так же часто бью, как и тебя. Я нарадоваться на неё не могу, налюбоваться не в силах. Ни за что я не сделаю ей плохого. И девушек я никогда и пальцем не трогал. И не собираюсь, к твоему сведенью. Кто я по-твоему? Уж ты-то меня знаешь. Я думал. Обидеться бы на тебя, да некогда. Побегу я.
- Прости, сынок, - ответствовала бабуля по-доброму, явно повеселев.
До замка Рун добрался без приключений. Никаких старушек он по дороге не встретил, а если и встретил, то не заметил, слишком уж ум был занят другим. Стражники молча пропустили его через ворота, там к нему сразу подошёл слуга с суровым лицом, велел следовать за ним. Не разговаривал, шагал размерено, не медленно, но и не спешил, Рун клял его про себя, сам-то бежать был готов. Но что поделать. А в мыслях у него лишь было, как сейчас кинется к ней, и прижмёт, и повинится, и скажет… много всего. Много-много. И она возрадуется. Обязательно. Иного не бывает. Она такая. Стыдно было, что обидел. Но был уверен, всё исправит сейчас.
Они оказались в коридоре, где слышались приглушённые звуки лютни и поющего мужского бархатного голоса. Рун с облегчением понял, что всё, пришли. Заволновался. Слуга довёл его до двери, отворил её, пропустил его внутрь. Тут были все: барон, его дети, какая-то полноватая женщина в строгом платье. Менестрель - в сценическом наряде играл на лютне, исполняя чувственную балладу. Ну и конечно Лала. Рун разулыбался, сразу пошёл ей навстречу, без разрешения господ - неслыханная дерзость. Но решился. Лала встала. Почему-то она не улыбалась. Менестрель резко смолк.
- Лала, прости, задержался что-то, - мягко попросил Рун, протягивая к ней руки.
К его полному изумлению она не дала себя обнять. Даже не двинулась навстречу, сохраняя серьёзное выражение личика, а когда он сделал последний шаг, вытянула свою ручку вперёд, как преграду, и не позволила.
- Рун, нам надо поговорить, - промолвила она, глядя на него непривычно спокойно, даже без намёка на её обычное радушие.
Он посмотрел на неё в абсолютном непонимании. Чувствуя себя так, словно наступил какой-то сюрреализм. К ещё большей его озадаченности все остальные люди встали и ушли. Молча. И барон, и дети его, и женщина, и менестрель. И слуга. Все. Даже дверь за собой закрыли, оставив их наедине. Рун взирал на Лалу и ждал, сам не понимая чего.
- Что происходит? - услышал он собственные тихие слова.
- Рун, я подумала. Ты прав. Мне будет лучше в замке, - сообщила Лала. В ней не было какого-то негатива, неприязни. Но и приветливости тоже. Просто поставила его в известность. - Здесь безопасно, не страшно. Сэр Саатпиен галантный кавалер. Красивый, благородный. И за хворостом ему не надо. И бабушка его не караулит.
На мгновение лицо Руна приобрело очень болезненное выражение. Но только на мгновение.
- Я же тебе сразу предлагал, - напомнил он непринуждённо. - Вот видишь. А ты не верила, что так будет лучше. Отлично. Тогда я пойду?
- Подожди, Рун, - в голоске Лалы зазвучали нотки неловкости. - Мне надо чтобы ты кое-что сделал. Надо, чтобы ты загадал перед всеми. Перед милордом. Третье желание. Которым бы меня освободил от первых двух своих желаний. Развеял их.
- Давай, - с готовностью кивнул он.
Он уже было собирался направиться к двери, но Лала снова его остановила.
- Постой, Рун, ещё одно, - теперь она выглядела немного смущённой. - Я тебе должна… кое-что. Ну… жертву. Наверное пришла пора расплатиться. А то быть может не увидимся уже.
Рун призадумался.
- Не хочется, - сказал он искренне, словно озвучивая результат своей мыслительной деятельности. - Мне ж выбирать. Я выбираю отказаться. Не чувствую, что хочу.
- Всегда как будто хотел, - чуть омрачилась Лала.
В её глазках отражались частью сомнение, частью виноватое сожаление.
- Думал, что хочу, пока далеко было, - поведал Рун. - Казалось так. А как пришло время… Нет, не чувствую, что мне это надо. Зачем оно? Обслюнявить друг друга? Оставь для будущего мужа. А я для будущей жены приберегу.
- Ну хорошо, - негромко проговорила Лала.
- Пойдём, - он машинально попытался взять её за руку, по привычке, но она убрала руку.
Он вышел первым. Она за ним. Все стояли в коридоре немного поодаль и ждали. Мялись на ногах - правитель местный, его дети, два артиста, слуга. Рун встал пред ними, Лала к нему лицом около них.
- Желаю, чтобы два первых моих желания развеялись, - объявил он без особых эмоций, словно делал что-то рутинное.
- Исполняю, - тут же отозвалась Лала, взмахнув рукой, вокруг которой появилось синее сияние.
На сколько-то секунд все замерли, словно в ожидании, что будет далее.
- Ну, я пойду? - спросил Рун.
Лала кивнула.
- Развеялось, госпожа моя? - с надеждой осведомился барон у неё.
- Да, - подтвердила она. - В сердечке сразу так тихо стало. Но пусто как-то.
Она вздохнула.
Рун повернулся и пошёл прочь. Путь назад он вроде бы запомнил. Барон сделал слуге знак рукой, тот торопливо направился следом.
- Ступай за мной, куда понёсся, - приказал он строго. - Ты кто таков, чтоб здесь один ходить?!
Рун молча подчинился. Слуга провёл его до самых ворот, не проронив боле не слова. Вскоре Рун уже шёл по дороге к дому. Вокруг был лес. Вдали виднелись чьи-то две спины. Он шагал, как всегда быстро, постепенно нагоняя их. Но вдруг остановился. Свернул с дороги в лес, прошёл чуть вглубь с минуту, упал на землю средь деревьев. И зарыдал горько. Чувствуя как жжёт огнём в груди. Лежал и лил слёзы. Впервые за много лет. Последний раз он плакал, когда ему было одиннадцать. С тех пор как отрезало. Даже когда дедушка умер, ходил с потерянным видом, но ни слезинки не проронил. А тут навзрыд. А над ним весело щебетали птички.
