Эхо войны (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читать книги онлайн TXT) 📗
Бережно спрятав крошечный пакетик с драгоценным кофе в нагрудный карман, я попрощался с потерявшим ко мне интерес Муратом и направил свои стопы к внутреннему двору ТЦ. Там, среди многочисленных прилавков, складов и палаток, были Мастерские принадлежавшие самому хозяину толкучки Бессадулину. А главным там был дядя Андрей. После Тимофеича, он был вторым человеком, которому я мог доверить пару секретов, не боясь, что на следующий день об этом узнает весь город до последнего мута. А мне срочно требовалось посоветоваться и выговориться.
Ох, попал ты Битум, ох, попал в самое пекло.
Змеей-стрелкой проскользнув через внутренний двор, я проворно завилял между плотно стоящих сарайчиков, будочек и палаток, направляясь в дальний угол, где мелькали всполохи электро-сварки. Завернул за угол и вышел на обширную бетонную площадку, обычно пустующую. Но не в этот раз. Сейчас, большую часть площадки занял своей тушей огромный металлический монстр, поразивший меня до глубины души. Да, в недавнем разговоре, хозяин шашлычной упомянул об армейском грузовике, на котором прибыли чужаки, но если это когда-то и было грузовиком, то довольно давно и до того, как над ним поработали очень умелые руки.
В нашем городке машин не то чтобы много, но редкостью они точно не были. Большей частью это были переоборудованные автобусные развалюхи ПАЗ, ЛАЗ, несколько ушатаных ЗИЛов и неповоротливых КрАЗов водовозов. В общем, с визгом и истошным криком “Вай дод шайтан!”, от проезжающих машин мы не отпрыгивали. Лично я, дважды удостоился чести прокатиться в кузове грузовика, когда с бригадой охотников ездил за сайгачьим мясом и заслуженно гордился этим немалым достижением. Опять же, у меня в берлоге лежала целая стопка бережно сохраняемых журналов, по которым в свое время Тимофеич учил меня читать и я успел достаточно насмотреться на многочисленные фото с изображением блестящих автомашин довоенной эпохи.
Но такую машину, я видел впервые в жизни. Она внушала страх и уважение одним своим видом и больше всего была похожа на готовящегося к прыжку огромного варана. Приземистая, с шестью мощными широкими колесами. Кузов обшит металлическими полосами, ветровое стекло забрано броневым листом с двумя узкими смотровыми щелями. Чуть позади кабины виднеется хищное дуло крупнокалиберного пулемета. Фары забраны железной мелкоячеистой сеткой. Но больше всего меня поразил бампер - изогнутые дугой стальные трубы, утыканные многочисленными шипами. Издали казалось, что неведомое чудовище оскалило клыкастую пасть. Пятнистая песчаная окраска только усугубляла схожесть с огромной пустынной тварью.
- Видок тот еще, да?- понимающе произнес подошедший охранник - Будто ящер здоровенный, мать его!
- Ага - машинально кивнул я - Я тоже так подумал - как есть ящер.
- Вот и вали отсюда, пока я тебя этой твари не скормил! - рыкнул охранник, сменяя тон на лениво-угрожающий.
- А? - не въехал я сразу.
- Свалил отсюда, говорю! - уже рассерженно рыкнул черноволосый крепыш, опуская руку на кобуру с огнестрелом - Ну?! Сегодня мастерские на заказ закрыты. Если есть дело - приходи через пару дней, не раньше.
- Понял, командир, все понял - торопливо ответил я и отступив на шаг назад, в примиряющем жесте поднял перед собой раскрытые ладони - Чего злишься-то? Я же просто смотрю.
- Да вы задолбали уже своими погляделками и оханьями! А если пропадет неровен час чего, то я еще и в ответе окажусь!
- Нет проблем. Надо уйти - я уйду. Лишних неприятностей мне не надо.
- Вот и иди себе - успокаиваясь фыркнул охранник, к моему облегчению убирая руку от оружия.
Кто знает этого мужика. Вдруг пальнет в живот - такого ранения я боялся больше всего. Хотя нет, не пальнет - за впустую потраченный патрон Бессадулин по головке не погладит. Но вот кулаком в морду сунуть - за милое дело. А оно мне надо?
Отойдя на несколько шагов назад, я выждал пару минут и, вновь окликнул отошедшего было охранника:
- Уважаемый. Я вообще-то в мастерские шел к Андрей Палычу.
- Сказано же - нельзя туда - лениво процедил сквозь зубы охранник - Приходи через пару деньков, когда весь этот шухер уляжется.
Закончив фразу, он отвернулся и уставился на стену, показывая, что разговор окончен.
Вот ведь невезуха! А я так надеялся поговорить с Палычем!
Вздохнув, я понуро зашагал прочь. Если мастерские загружены работой, то Палыч все равно не сможет выкроить для меня время - старший мастер как-никак. Зайду через пару деньков, а пока, раз уж пришел на толкучку, прошвырнусь по прилавкам и чем-нибудь перекушу. Хоть я и намеревался пообедать в шашлычной, но после разговора с Саидом, позабыл обо всем. Ушел голодным и близким к паническому страху состоянии. А сейчас меня немного отпустило и желудок тотчас напомнил о себе недовольным урчанием.
Свой выбор я остановил на одной из бесконечной череды закусочных, и устало плюхнулся на протертое кресло, некогда бывшее водительским сиденьем. В качестве стола выступала приплющенная крыша от той же машины, срезанная вместе с боковыми стойками, превратившимися в ножки.
Выглядывающему из раздаточного окна хозяину, я показал два пальца и понятливо кивнув, он засуетился у тандыра, раздувая почти потухшие угли. Помощник в небрежно накинутом поверх куртки замызганном фартуке, скрылся под столом и когда появился вновь, то держал в руках подозрительно выглядевший кус белесого мяса.
- Ящерица? - негромко осведомился я, демонстративно принюхиваясь.
- Агама - ответил помощник, ловко отрезая от куска два солидных ломтя мяса - Вчера купили. Почти свежак. Молодая совсем - килограмма в четыре весом не больше. Мягонькая.
- Ну да - фыркнул я, не скрывая своего недоверия - Прожарьте хорошенько и специй не жалейте. Особенно жгучего перца.
- Сделаем - скупо кивнул повар, щуря заслезившиеся от дыма глаза - Будет тебе самый настоящий тандыр-кебаб, дорогой. Пальчики оближешь! Что пить будешь?
- А что есть? - осведомился я
- Айран есть - начал загибать он пальцы - Самогончик есть, вино абрикосовое и яблочное - сам делал! Есть настойка крепкая с грибочками - стаканчик примешь и жизнь сразу легче покажется.
- Настойки точно не надо. Самогон теплый, да? - предположил я и дождавшись утвердительного кивка, принял решение - Давай мне стакан айрана и пару полуторалитровых баклажек вина. Абрикосового. В айран соли побольше бухни.
Про хлеб и овощи я спрашивать не стал. Если и есть, то стоят столько, что никаких денег не хватит. Если и гулять, то в меру. Хватит с меня мяса и вина. Уже праздник, если вспомнить, что моя обычная еда состоит из вяленого слегка солоноватого мяса и мутной артезианской воды.
Как у каждого здешнего жителя, у меня в мозгу всегда жило воспоминание о суровой снежной зиме, что длилась пять, а то и шесть невыносимо долгих месяцев. Зимой нельзя было охотиться - хладнокровные рептилии и большая часть теплокровных забирались в глубокие норы и впадали в спячку до весны. Остальные животные уходили в более теплые и богатые кормом места, мигрируя на сотни километров. Людям оставалось рассчитывать только на заблаговременно сделанные запасы еды, экономить на каждом волоконце мяса и молится, чтобы провизии хватило до весны. Особенно тяжело приходилось таким как я - одиночкам. В стае всегда легче выжить - женщинам, старикам и ущербным.
В одном из полуразрушенных микрорайонов существовала самая настоящая коммуна из инвалидов и стариков, выживающих совместными усилиями. Кто покрепче копался в каменных завалах, инвалиды торговали найденными вещами на толкучке, остальные старательно возделывали крохотные огородики выращивая неприхотливую к поливу зелень. И ничего - выживали. Жили хоть и не богато, но от голода не умирали. Тем более что Пахан и Бессадулин показали в этом вопросе редкое единодушие и взяли стариков под свою защиту, объявив их неприкасаемыми и пообещав жестоко расправиться с любым, кто рискнет их обидеть.
- Держи дорогой. Приятного аппетита - помощник повара плюхнул на стол треснутую пластиковую тарелку с мясом, присыпанного щепотью мелко нарубленного укропа. Рядышком поставил две литровые пластиковые баклажки с вином и стакан с мутно-белым айраном. Каких либо столовых приборов не прилагалось. Нож у каждого был свой, да и ложка всегда имелась. Поваренок небрежно обмахнул грязной тряпкой столешницу и замер в шаге от меня, с недвусмысленным выражением на лице.
