Зеленый жемчуг (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" (читать книги без txt) 📗
— А если они попадут по жилой гондоле? — всхлипнула Мишель. — Или до двигателей доберутся?
— Здесь тридцать тысяч человек, — напомнил графине Клод. — Не думаю, что змееносцы согласятся упустить такой жирный куш.
— Но при абордажной схватке у нас явное преимущество, — возразил ему Пабло. — И змееносцы это понимают. Поэтому не торопятся со сближением, бьют по системам жизнеобеспечения.
— Надеются, что в страхе перед кислородным голоданием сами выбросим белый флаг и запросимся к ним на фабрики? — со злым сарказмом поинтересовался Клод.
При мысли о людях, которые лежа, как и они, в амортизаторах, в тревоге и неведении ждали исхода схватки, горло у Туси перехватило, точно в воздушные генераторы корабля и в самом деле угодил плазменный снаряд или нарушилась герметичность жилого отсека. Неужели все их титанические усилия зря? Неужто корабль станет ловушкой? И что страшнее, смерть от разгерметизации и удушья или медленное умирание на фабриках Корпорации?
Перед глазами вновь предстали ряды аквариумов. Нагие, беспомощные люди, притиснутые друг к другу, словно живые консервированные туши. Скрюченные пальцы пытаются дотянуться до пораженной смертельным вирусом груди, лица искажены болью. Неужто змееносцы не могут хотя бы избавить «живые батарейки» от страданий?
Нет, уж лучше здесь и сейчас. Или все-таки есть еще надежда? И словно в ответ ее мыслям прозвучал спокойный голос оператора сети.
— Не говори глупостей! — осадил он разошедшегося Клода. — Пока на мостике Командор, он не допустит попадания в жилые отсеки и сохранит двигатели в рабочем состоянии! Чего бы это ему ни стоило.
Он переключил канал, и Туся наконец увидела Арсеньева, окруженного значками голограмм системы навигации и словно вросшего в приборную панель корабля. Поза его выражала предельную сосредоточенность. По напряженному затылку стекал пот, словно он не передвигал в воздухе непонятные символы и иконки, а пробивался к заветной червоточине в рукопашной.
Это пришедшее Тусе на ум сравнение было не так уж далеко от истины. Только вместо макромолекулярного клинка или скорчера оружием сделался целый корабль, и от решений, которые каждую секунду принимал на мостике Командор, зависела судьба тридцати тысяч человек.
Конечно, Савенков и Цоца-Цола тоже разделяли бремя ответственности. Они шли с Арсеньевым в одном звене, неизменно прикрывая спину, и то сближались, образовывая подобие клина, то расходились в стороны для фланговых атак, стоивших змееносцам не одного и не двух истребителей. Но оба капитана, включая загадочного сильфидца, безропотно соглашались на роль ведомых. А ведь Семен Савенков поднялся на мостик своего «Гризли» раньше, чем будущий Командор узнал про теорему Менделеева-Клапейрона. И субординация тут была совершенно ни при чем.
Даже скромных Тусиных познаний в области навигации хватило, чтобы понять и разделить досаду ректора Звездной Академии. Она вспомнила слова отца, утверждавшего, что талантливый ученик Саня Арсеньев рожден для вирусологии и высокоточных манипуляций на молекулярном уровне. О чем-то похожем, видимо, говорил и заслуженный наставник, выпустивший не одно поколение асов Большого Космоса. Ибо действия Командора на мостике выходили далеко за рамки простого профессионализма, и то, что корабль пока получил лишь незначительные повреждения, было полностью его заслугой.
Вступив в неравный и заведомо проигрышный бой на корабле, изначально вообще не предназначавшемся для участия в военных операциях, он не просто защищался, но навязывал змееносцами свои правила игры. Вклиниваясь между кораблей противников, он вынуждал их маневрировать и, уходя от столкновения, ломать строй боевых звеньев, подставляясь под огонь. Движения его были молниеносны, приказы точны. Руки стремительно передвигались по приборной панели, как у дирижера, удерживающего в пальцах сотни голосов невидимой партитуры.
— Почему он не стал подключаться по нейросети? — поинтересовался Клод, который страстно желал бы сейчас не лежать в амортизаторе, сберегая раны, а находится на мостике в кресле штурмана или второго пилота.
— Потому что он не оператор, — пояснил Пабло. — Пилот не имеет права сливаться с машиной. Он должен ею управлять, иногда вразрез с законами машинной логики которая, как ты знаешь, в условиях боя не всегда применима. Да и не успевают за нашим Командором компьютеры. Ты разве не видишь, что он творит? Ты много во всей галактике знаешь людей и гуманоидов, которые повторили бы такое?
В самом деле, те повороты, вращения и броски, которые не только спасали корабль, но и вносили смятение в ряды истребителей Альянса, вынуждая их палить по своим, на самом деле были мертвыми петлями, иммельманами, кобрами, и другими фигурами высшего пилотажа. Туся узнавала некоторые из них, поскольку несколько раз бывала с отцом на космических салонах и общалась с мастерами, утверждавшими, что повторить такое на звездолетах серийного типа невозможно.
При этом речь шла исключительно об истребителях, а никак не о перегруженных грузовиках и пассажирских лайнерах, для которых в силу их габаритов и простая стыковка представлялась операцией, напоминающей любовные игры гигантских черепах. И уж конечно, все участвовавшие в шоу пилоты всю жизнь проводили в корабельной рубке, не пытаясь доискиваться до научных секретов противника и не отправляясь хлебать грязь вместе с окопной братвой, а перед выступлениями на шоу, помимо тренировок, соблюдали строжайший режим питания и сна.
Туся переключилась на другую камеру, которая увеличила покрытое испариной, бледное до синевы лицо Арсеньева. Глядя на его лоб со вздувшимися венами, наблюдая капли крови, стекающие на щеку из рассеченной и вроде бы заживленной скулы, она представила себе, что сейчас происходит с ранами на спине, и ей стало страшно. Даже в амортизаторах чередование тяжести перегрузки с невыносимой легкостью невесомости или свободного падения проявлялось головокружением и тошнотой. Сбитые с толку внутренности словно хотели поменяться местами, а не успевающее отладить ритм сердце, казалось, скакало от диафрагмы к гортани. А ведь броня не давала такой защиты.
— Что он делает?! — словно угадав ход Тусиных мыслей, всхлипнула Мишель, — Он что, хочет, как в прошлый раз, закончить комой? И зачем он только согласился на этот эксперимент с вакциной? Лучше бы оставался таким, как все.
Туся аж подпрыгнула, насколько это было возможно при тройной силе тяжести, вызванной перегрузкой во время очередного маневра. Она точно не ослышалась? Неужто почти сверхчеловеческая быстрота реакции, звериная выносливость и сила, которыми поражал за время их невероятного броска Командор, появились после испытания вакцины ее отца? Но в таком случае, почему Арсеньев утверждал, что вакцинация никак на него не повлияла? Она вспомнила эпизод в затопленных тоннелях, когда он невзначай подслушал ее мысли о Галке. А что если и ее способности проснулись только при встрече, ставшей катализатором?
— Вернер тоже участвовал в эксперименте? — в волнении спросила она.
— Его не допустили по состоянию здоровья, — отозвалась Мишель. — Он страшно расстроился, переживал о том, что подвел учителя, а я сейчас благодарна судьбе за то, что сохранила для меня хотя бы его.
Туся вновь случайно нырнула в чужие воспоминания, и увидела уютное помещение студенческого кафе и юношу, который, сидя напротив девушки, нежно поглаживал ее руку. В молодом человеке она узнала Арсеньева, как он выглядел, когда много лет назад приходил в дом отца, еще до плена у змееносцев. Девушкой была несомненно Мишель, тоже юная и совершенно влюбленная. Впрочем, это не мешало ей видеть Вернера, который сидел чуть в стороне и исподволь любовался красавицей, не имея особой надежды. Что же произошло?
Неужто Арсеньев и в самом деле так изменился после испытания вакцины, чем испугал возлюбленную? Или же Мишель побоялась взвалить на хрупкие плечи непростую долю жены офицера, предпочтя спокойствие, комфорт и уют, которые давал графский титул и высокая должность финансового директора преуспевающего концерна?
