Ищущий во мраке (СИ) - Костяной Богдан (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt, .fb2) 📗
– Бедняга! – саркастично усмехнулся Ольгерд. – А ты посмотри на моё лицо! Не замечаешь, что чего-то не хватает?!
– Зачем ты ушёл на войну?! – мой гнев достиг пика. – Говоришь, я убийца?! Может и так, пусть я и не желал убивать этих людей. Но ты… ты ушёл убивать намеренно! И наверняка делал это хорошо, судя по количеству орденов!
– Уж прости, что я не в силах остановить всеобщую мобилизацию! – развёл руки Ольгерд. – К тому же… На войне неплохо платят. Я смог, наконец-то, слезть с чьей-то шеи. Я стал мужчиной. И за это, я должен, пожалуй, сказать спасибо тебе, Эдгар. Твой пример был полезен. Даже твои убийства… Я думал, что не способен на такое. Но ты, как мне казалось, самый бескорыстный человек на свете, пошёл на это. А значит, смог и я!
– Олли, я… – и тут меня осенило: «Я ужасный брат!» – Прости… прости меня! – ноги затряслись, я упал на колени перед столом и стукнулся лбом о его поверхность. Брат никак не отреагировал. Лишь достал трубку и закурил.
– Наверно, тебе интересно, почему меня вообще взяли, с моей болезнью? Ну, руки-то у меня нормально работают. А кавалерия отлично показала себя против панзеров, уступающих ей в манёвренности. Меня научили ездить верхом и стрелять на ходу, бросать бутылки с зажигательной смесью и разить пехоту саблями сверху. Конечно, очень многое на войне значит удача. Мне везло, даже чересчур много, и я поверил в свою избранность… Пока рядом не упало ядро со шрапнелью. Тогда, лёжа в лазарете, в ожидании, когда же мне, наконец-то, удалят осколки из лица, а за одно и расплющенный глаз, я понял, что, наверно, в этом мире нет особенных. И уже тогда, я простил тебя. Ведь ты тоже был человеком, у которого может сорвать крышу. Мне её сорвало на почве постоянной удачи, а тебе – вечных поражений. Понимаешь, Эд? Ты просто всегда проигрывал. Только что-то начинало налаживаться – происходила очередная беда.
И Олли был прав. Сначала была радость, что у меня родится брат, но он оказался инвалидом. Только всё стало получше – умерла мама. И, даже тогда, я не отчаивался, пока со смертью отца у нас не забрали крышу над головой.
Думал, что закончу школу, но вмешался этот подонок Лист, земля ему дерьмом! А потом, из-за него же, я вступил на скользкую дорожку… И, как последний гвоздь в крышку гроба – война.
– Я виноват… виноват перед вами обоими… Но я никогда не сдавался! – выкрикнул я, глотая слёзы и сопли. – Даже в лагере я… я думал только о тебе и о Руте. Брат, я люблю вас, и всегда буду любить, но я всего лишь человек, и мне не подвластно мироздание! Я не могу изменить прошлое, я не знаю, что будет завтра!
– Знаю, – грустно улыбнулся Олли. – Я долго обижался на тебя, но сейчас, когда ты стоишь передо мной, я… чувствую, что всё ещё люблю тебя, Эд. Мне жаль, что нет ни единой возможности отблагодарить тебя…
– О чём ты? – вытер я нос.
– Ты останешься под моим надзором. Я обеспечу тебя жильём и едой, всё, что в моих силах, я тебе дам.
– Позволь мне увидеть Руту! – просипел я сорванным голосом. – Хотя бы просто попрощаться… Если она захочет, я заберу её и увезу в страну, где нет войны…
– Война идёт везде. Может, за исключением островов с аборигенами, но они никому и не нужны, – резко ответил Ольгерд. – И подумай сам: нужен ли ты Руте? Нет, скорее всего, она по-прежнему тебя любит, но ради её же счастья, я должен сказать ей, что тебя нет в живых. Если ты искренне любишь Руту, ты поймёшь моё решение. Я лишь хочу помочь ей также, как она помогала мне все эти годы, хоть мы и не родные друг другу люди.
– Ты не посмеешь… ты не поступишь так со мной, брат! Очнись! – впервые у меня в голове возникла мысль наброситься на Ольгерда и дать ему в челюсть. – Послушай… сейчас, со стороны фронта сюда движется смертельная зараза! Я видел, что она делает с людьми, потому и сбежал с рудника, ибо он был сожжён прокажёнными! Жителям Бригга нужно спасаться, пока есть время.
– С чего бы мне тебе верить? – усмехнулся Ольгерд. – Я не подпущу тебя к Руте, ни при каких условиях, Эд. К ней тебе путь заказан.
И тут, как выразился Олли, мне реально сорвало крышу. Я перепрыгнул через стол и начал избивать его.
В кабинет, на крики брата, тут же слетелось несколько человек. Оттащив меня, один из конквестов приставил к моей голове револьвер, но Ольгерд остановил его.
– Бросьте этого ублюдка в подвал и кормите два раза в сутки! Потом с ним разберусь! – шмыгая разбитым носом, приказал брат.
***
Ещё не открыв веки, я почувствовал, какой тяжёлой стала голова. Горло пересохло, сердце ныло и покалывало. Перед глазами всё плыло.
Я почувствовал в своей руке нежную, тёплую ладонь. Провёл по ней большим пальцем. Так приятно…
С трудом, повернул голову вправо. Рядом, на стуле, сидела Этна. Она уснула прямо так, держа меня за руку. Я начал вспоминать о том, что произошло и пришёл только к одному выводу: «Инфаркт…»
– Эдгар? – Этна, почувствовав шевеление моих пальцев, резко открыла глаза.
– Рад тебя видеть, – ответил я. – Где Марко?
– Он помог тебя откачать тогда… Перепугался очень. Каталина сейчас отпаивает его чаем. Самое главное, ты как?
– Всё плохо… Но я ещё жив.
– Я чуть с ума не сошла, пока выслушивала рассказ остальных! – хныкнула девчонка. – Мы ведь только нашли место, где можно спокойно жить…
– В том-то и дело, милая, – улыбнулся я. – Когда твой организм десятки лет работает на пределе, он уже не в состоянии перестроиться под спокойный темп жизни… Удивительно, что я выкарабкался.
– Отец Севастьян узнал об этом и передал кое-какие лекарства. Выпей, станет легче, – Этна поднесла к моим губам пиалу с отваром.
– Спасибо… – прокряхтел я, глотая горькую дрянь.
– Знаешь, это забавно… – произнесла вдруг она. – Какое-то время назад, ты выхаживал нас с Марко. Изломанных, нищих духом и голодных. А теперь, когда мы подросли, уже нам приходится заботиться о тебе…
– Это называется «сменой поколений», – хмыкнул я.
– Да… мама рассказывала, как ухаживала за своими бабушкой и дедушкой, когда они состарились… – кивнула девчонка. – Ладно, я пойду. Отец Севастьян назначил меня своей помощницей при храме. Мне предстоит читать молитвы на вечерней службе. Ты спи, Эдгар. Набирайся сил, – встав со стула, Этна убрала с моего лица волосы и поцеловала в лоб.
Как только дверь захлопнулась, я невольно сжал простыню и посмотрел на тёмный потолок.
«Сколько уже я видел смертей? Сколько сам убил? И вот, опять… мы с ней разминулись…»
***
Несколько дней меня держали в подвале комиссариата, кормили похлёбкой с мясом и дали чистую одежду.
Когда Ольгерд, наконец, пришёл, я попросил у него прощения. Чтобы он мне не наговорил, я не имел права поднимать руку на брата. Матушка бы не обрадовалась.
Он предложил мне вина… я согласился. Хоть и обещал, после случая с Ростмахом, что ни капли в рот не возьму больше, но во всей этой ситуации я чувствовал себя ничтожней некуда. Даже у моего отца, под конец его жизни, что-то оставалось: память о славных деньках на войне, где он был героем, его холодная квартирка и жалование в десять клети, а ещё двое сыновей, которые не могли от него отвернуться, как бы ни был он им противен, особенно, в дни, когда напьётся.
«Олли прав, я всю жизнь проигрывал. Что хорошего я могу вспомнить? Изнурительный труд с ранних лет? Побои от отца? Домогательства Листа? Убийства? Рудник?»
Светлых моментов было не так много. И все они были завязаны на уютной семейной жизни с красавицей-Рутой и младшим братом, которому требовалось моё крепкое плечо. Но теперь, не осталось ничего.
И я пил, но, к сожалению, так и не смог напиться, настолько сильным было моё горе. Мне нечего было терять. И нечего было беречь. Жизнь утратила смысл. Брат вырос убийцей, а Рута стала женой другого мужчины.
«Я лишь могу молить О, чтобы он хорошо к ней относился!»
