Зеленый жемчуг (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" (читать книги без txt) 📗
Истязаемая болью, холодом и жаром, которые продолжала делить с Командором, она каталась в смирительной рубахе по мягкому полу палаты для буйных, вроде тех, в которых они какое-то время содержали невменяемых участников программы «Универсальный солдат». Она просыпалась в холодном поту, чтобы понять, что смирительная рубаха — это всего лишь тесная и жесткая постель амортизатора, а писк приборов — негромкое верещание мартышек. Она вытирала испарину, принимала более удобную позу и снова погружалась в забытье, но лишь для того, чтобы сгореть на этот раз от стыда, представ перед Сашиными родителями в нынешнем непотребном виде.
— Такими темпами ты точно родишь где-нибудь по дороге, — наблюдая за ее терзаниями, неодобрительно качал головой Эркюль. — Мне, конечно, случалось принимать роды у мартышек, но что делать с недоношенными детьми я понятия не имею, да и ты, я думаю, вовсе не хотела бы прибыть на Равану уже порожняком или родить прямо в лаборатории у змееносцев.
Туся полностью признавала правоту его слов, но поделать с собой ничего не могла. Хорошо хоть Олежка, словно каким-то непонятным чутьем желая родителям помочь, вел себя спокойно, не делая никаких попыток увидеть этот мир раньше положенного срока. Походный анализатор, с показаниями которого Туся ежедневно сверяла свои собственные ощущения, давал утешительные прогнозы, а переход сквозь червоточину прошел без последствий для плода.
Впрочем, все неприятные ощущения, связанные с преодолением кротовых дыр, блекли перед жуткими приступами боли, которые она принимала едва ли не как благую весть, ибо они означали, что Командор и барсы все еще живы.
Арсеньев терпел до последнего, прибегая к ее помощи уже почти неосознанно, когда воля, напряжением которой он держал не только себя, но и остальных, уступала мольбе превращенного в сплошную болячку тела. Феликс, видимо, возомнил себя громовержцем Зевсом, который каждый день посылал своего орла терзать зажившую за ночь печень мятежного Прометея. С полудня до заката Серый Ферзь или его палачи кромсали и рвали на куски плоть пленников, вырезали из спины лини, выворачивали суставы, тянули сухожилия. А после истязаний приходила разжалованная в тюремные врачи Галка и заживляла все раны, давала истерзанным легким Арсеньева кислород, зашивала разорванную селезенку Петровича, чтобы во время следующего допроса ее подопечным было еще больней.
— И они до сих пор не раскололись? — с уважением почесал в затылке Эркюль, когда Туся объяснила ему, что мука, которая ежедневно заставляет ее корчиться и изгибаться дугой, это вовсе не родовые схватки, которых он так боялся, а всего лишь отголосок страданий пленников.
Хотя Эркюль десять раз на дню повторял, что в сиделки не нанимался, уколы прописанных Тусе препаратов он делал исправно и ловко, в чувство спутницу приводил деловито и без суеты. И потому, вытирая тяжелую испарину или наоборот заворачиваясь в одеяло, Туся с ужасом думала, что на фабрике «Панна Моти» с ней никто даже не подумает возиться. Впрочем, задерживаться она там не собиралась, да и до Раваны ей еще предстояло как-то и на чем-то долететь.
Космопорт Каллиопы встретил их духотой, свалками отходов со всех транзитных звездолетов и полнейшей запущенностью. Обозревая из иллюминатора безжизненную, изъязвленную кратерами равнину, глядя на ряды неопрятных доков и ржавых причалов, слушая надсадный скрип давно отработавших свой срок погрузчиков, Туся недоумевала, кто и когда назвал этот грязный, унылый мир, в честь музы эпической поэзии. В реестре значилось, что красивое имя Каллиопа лучше всего соответствовало аббревиатуре КLOP, под которой планета числилась до начала заселения.
И хотя нынешняя колония под биосферным куполом с неотлаженной системой жизнеобеспечения выживала только чудом, имеющая нейтральный статус Каллиопа оставалась наилучшим пересадочным пунктом и перевалочной базой для самых разнообразных авантюр. Здесь совершали посадку звездолеты изо всех обитаемых миров, включая те, которые даже не имели своего представительства в Совете Галактики. Сюда стекались экстремалы, авантюристы и просто бедолаги, пытающиеся добраться до планет, между которых не существовало регулярных рейсов, а зачастую отсутствовали и дипломатические отношения.
На этих же ржавых причалах и в заплеванных кантинах, как поведал Эркюль и как Туся знала еще по рассказам барсов и Арсеньева, совершались крупнейшие в Галактике сделки в области незаконного оборота оружия, технологий, драгоценностей и наркотиков. Здесь сбывали награбленное пираты, сюда привозили свой товар работорговцы.
Сейчас Каллиопа стала неофициальным пунктом переброски на планеты Альянса бойцов Сопротивления. Поэтому среди мешковатых пилотских скафандров и громоздких, совмещенных с погрузчиками экзоскелетов докеров то и дело мелькала знакомая по Ванкуверу, удобная для стрельбы и рукопашной макромолекулярная броня спецподразделений. Туся не видела опознавательных знаков, но узнавала знакомые модели производства Содружества, в целях конспирации выдаваемые за контрафакт из окраинных миров. В таких умело состаренных, но отменно прочных костюмах на Васуки сражались прикомандированные к Арсеньеву барсы.
— Только бы на знакомых ребят из команды Симона Савенкова и полковника Такеши не наткнуться, — воровато озираясь по сторонам, нахмурился Эркюль, прокладывая дорогу сквозь толпу людей, андороидов, дронов и прочих механизмов. — Да и с мадам Онегин тоже не очень-то хотелось бы встречаться, — называя Ленку Ларину ее старым сетевым псевдонимом, добавил он.
Туся согласилась, что нежданная встреча с друзьям означала бы в ее обстоятельствах полный провал. Потому на всякий случай, хотя это требовало нового напряжения сил, принялась сканировать мысли проходящих мимо гостей порта, одновременно пытаясь выяснить текущую обстановку. Большинство пилотов и докеров думали о насущном и в основном либо мечтали о выпивке и других радостях жизни, либо подсчитывали убытки и барыши.
Другое дело, что среди перечисляемых в этих нехитрых размышлениях грузов стрелковое оружие, генераторы силовых полей и различные боевые транспортные средства высокой мобильности фигурировали куда чаще, чем любые другие контрабандные товары. Один благообразного вида капитан даже прикидывал, что бойцов в экзоскелетах перевозить, оказывается, куда выгоднее, чем рабов. Не надо тратиться на закупку и ремонт амортизаторов.
Разговоры немногим отличались от мыслей.
— Фил, дружище, ты все еще здесь? А я думал ты уже вовсю орудуешь на Кали!
— Да нас с Кали решили перебросить на Равану. Там сейчас горячее всего!
— Понимаю, брат. А я вот застрял с этими долбанными процессорами. Барыга поставил дешевое железо, программное обеспечение в момент и заглючило!
— Каран, чтоб тебя, кутулух ты трехногий! Ты же собирался на Ванкувер, электростанцию восстанавливать!
— Да я подумал, какой толк искать лучшую жизнь на разгромленном Ванкувере? Все равно Содружество когда-нибудь его себе вернет. Лучше сделать так, чтобы на родной Сансаре хорошо жилось не только брахманам и дельцам из «Панна Моти».
— Ашиш, Далип, собачьи дети, срочно добудьте погрузчики. В этих контейнерах ампулы с лекарствами и медицинского оборудования на целое состояние. Если пропадет, головой ответите.
— Гюнтер? Ты решил переквалифицироваться? Наркотиками торговать уже не в моде?
— Да кому их, спрашивается, продавать, когда на Кали, Сансаре и Раване у людей в головах засела революционная дурь. А эта отрава забористая, почище любого гереша.
Перед Тусиными глазами мелькали картинки более объемные и яркие, чем любые голограммы новостных репортажей. Отряды повстанцев вели отчаянные бои с легионерами и верными нынешнему правительству Альянса кшатриями, одну за другой занимая затерянные в оранжевых джунглях деревни и приближаясь к крупным городам. Отчаянные пилоты, перебрасывая бойцов, оружие и медикаменты, сажали звездолеты едва ли не в чистом поле.
Туся видела впечатляющие картины разрушений, разгромленные фабрики «Панна Моти», горящие фешенебельные пригороды. Кто-то из ожидавших корабля на Равану уже участвовал в освобождении доноров и даже работал с установками энергообмена, переводя их из режима донорства в режим приема. Нередко на стороне восставших выступали военные. Где-то там, в самой гуще воевали барсы Савенкова и Минамото, Слава, Вернер и Клод.
