Старик - Иванин Александр (полные книги .txt) 📗
Софьюшка раньше была замужем, но никак не могла родить. Они с мужем обращались к врачам, но выяснилось, что ее бесплодие неизлечимо. Муж со временем охладел к супруге и нашел новую спутницу. София его даже не осуждала, а, наоборот, винила себя и свою болезнь. Она с горечью в голосе называла себя пустоцветом.
После развода София так и осталась одна. После размена общей жилплощади ей досталась комната в коммунальной квартире, где она и жила до настоящего времени. Софьюшка была очень мягким и добрым человеком, стоически переносящим все жизненные неурядицы и удары судьбы.
Действительно близки старик и Софьюшка стали после трагического события. Он тогда уже больше года жил в общежитии.
Совершенно неожиданно к нему на работу пришла Галя и сказала, что Борис, Диана и Антошка погибли. Старик сразу бросил все свои дела. Они вместе на его стареньких «жигулях» поехали за город в коттедж к сыну.
Ворота загородного дома были распахнуты настежь. Вездесущие зеваки заглядывали с улицы, силясь увидеть ну хоть что-нибудь во дворе, но в воротах и перед домом стояла милиция. Федора и Галю пропустили. Перед домом на носилках лежали накрытые кровавыми простынями три тела. Борис, Диана и Антошка были расстреляны из автоматов, когда заходили в дом. Входные двери, стена и крыльцо были буквально усеяны пулевыми отверстиями.
Их расстреляли с улицы, из-за забора. Перед калиткой и воротами остались вмятые в мокрый снег протекторы от широких колес большой машины и множество зеленых автоматных гильз. В них разрядили три полных магазина. От калитки до крыльца было метров пять, не больше. Сложно было промахнуться.
Галя кричала и убивалась, а старик уже ничего не чувствовал. Он просто сел перед крыльцом на мокрую холодную дорожку из аккуратно уложенной базальтовой брусчатки и смотрел на трупы. Он не помнил, как его завели в дом и усадили на скамеечку в прихожей.
Похороны организовали друзья Бориса. Оля хоронить брата так и не приехала из своей Германии. На какое-то время Федора и Галю объединила вместе происшедшая трагедия, но потом он просто не смог ее выносить. Галя винила его абсолютно во всем.
Старик написал отказ от наследства и вновь вернулся в свою общагу.
Да! Вот оно! Кощей все вспомнил. Когда закладывал капсулы, он обе розовенькие положил по обеим сторонам с края цепочки из капсул, следом шли: белая – с одной стороны, и салатовая – с другой. Теперь нужно было вспомнить, с какой стороны он сколупнул розовую капсулу. Парень стоял слева от него. Получается, что он повернул голову направо, чтобы не заметили, как он достает из-за щеки капсулу и перекатывает ее на язык. Так, значит, вторую капсулу нужно отколупывать справа. Только Кощей не помнил – белую или салатовую он закладывал после розовой с правой стороны.
Не суть важно. Кощей дотянулся языком до капсулы, скатил ее вниз и раскусил. Язык ощутил кисловато-сладкий привкус. Значит, он не ошибся. Следовало отправить содержимое раскушенной капсулы под язык и перемешать со слюной, но не проглатывать.
Капсула была с обезболивающим. Мучительная боль ушла, и судороги в мышцах отдавали в мозг только тупым давлением вместо острой боли.
Кощей принялся высвобождаться от привязи. Его примотали полотенцами и разорванными на широкие полосы простынями к самой кровати. Целью было удержать его от падения и от вреда себе, так что спеленали его не очень туго. Сантиметр за сантиметром он выбирался из кокона как мотылек. Как только высвободил одну руку – дело пошло быстрее. Но боль вновь напомнила о себе. Далекая невнятная боль внизу живота остановила его.
Свободными руками он раздвинул две полосы из старых простыней в районе таза. Кощей лежал совершенно голым на больничной клеенке, застилавшей матрас. Из его члена торчала трубочка, уходящая куда-то под кровать, а в анус засунута пластмассовая трубка жерла калоприемника. Кощея это просто взбесило. Теперь он вдвойне ненавидел этих самых военных и их вызверенных малолеток.
Вытаскивать трубочку из драгоценного пениса пришлось долго и аккуратно, чтобы не допустить членовредительства. Когда он освободился от катетера, из уретры выступила кровь. Калоприемник он быстро вытащил из ануса и вернулся к освобождению от пут. Это заняло мало времени, и Кощей осторожно сполз на пол.
Первым делом он осторожно вытащил нечувствительными пальцами изо рта все маленькие капсулки, выбрал белую и тут же отправил ее на зубы. Вкуса не почувствовал, но зато через пять минут он был в полном порядке. Его мучила жажда, но он терпел, дожидаясь, пока весь препарат без остатка уйдет в кровь.
Пить пришлось из таза на полу. Вода отдавала грязными тряпками и железом, но это был единственный источник влаги, и он выпил все до последней капли. Кощей огляделся. Комната действительно была маленькой. Старый эмалированный таз и кровать составляли всю ее обстановку. Закрашенное почти до самого верха белой масляной краской окно света давало мало, от этого в комнате было сумрачно. Процарапав маленькую дырочку в краске, Кощей разглядел через мутное стекло, что, судя по высоте крон деревьев, он находится на третьем этаже. Перед зданием стояли автомобили, возле которых суетились люди. Вариант побега через окно отпадал. Нужно было искать другой выход.
Дверь поражала своей монументальностью. Толстенное и древнее дверное полотно было обито сплошным листом жести, причем на самой двери не было ни замочной скважины, ни даже дверной ручки. Если дожидаться, когда санитары придут его мыть, еще непонятно – сможет ли он с ними справиться. Судя по голосу и тяжелой поступи, Горохов был мужчина крупный и крепкий. Конечно, Кощей мог воспользоваться капсулой «камикадзе» и раскатать обоих санитаров по полу, но рассчитывать при побеге на простое везение ему не хотелось.
Он в задумчивости посмотрел на усеянный глубокими трещинами потолок. Ржавые разводы говорили о том, что крыша здания протекает и комнатенку постоянно топит. Наверное, так же выглядел бы потолок в квартире его родителей, если бы мать с отцом каждый год не заделывали трещин и не белили потолка толстым слоем извести. Они жили на втором этаже их старого барака, и отец постоянно лазил на чердак, чтобы проверить крышу и трубы, но все же их несколько раз заливало. Два раза прорывало трубу отопления, и несколько раз протекала крыша. Перекрытия в бараке были деревянными. Мама всегда боялась, что подгнившие балки не выдержат и потолок рухнет им на голову. В мозгу Кощея сверкнула крамольная сумасшедшая мысль. Если перекрытие гнилое, то можно выбраться через него.
Кощей свалил с древней койки постельное белье и поставил кровать «на попа». Со стоящей вертикально конструкции он смог легко дотянуться до потолка, даже стоя на коленях. Кощей постучал по отслоившейся растрескавшейся штукатурке. Она целым пластом отвалилась от потолка вместе с дранкой и с грохотом упала на пол. Хедхантер вздрогнул от неожиданности и напряженно замер, ожидая, что к нему прибегут санитары. Но ему повезло. Выждав еще минут десять, Кощей мысленно поблагодарил разгильдяев-санитаров и начал тщательно обследовать оголившиеся доски потолка. Он оказался прав: доски и балки прогнили. Нужен был только инструмент, чтобы их проломить. Кощей выдернул из спинки кровати мощную дужку и, орудуя ею то как мотыгой, то как ломиком, начал колупать доски. Несмотря на то что доски были прогнившими, времени и усилий ушло слишком много. За проломленным потолком оказались доски чернового потолка. К счастью Кощея, они не были прибиты, а просто лежали на черепных брусках балок. Сначала он выломал один из обрезков горбыля, которые составляли черновой потолок. На Кощея тут же посыпался шлак вперемешку с глиной и обильным птичьим пометом. Дыру в черновом потолке хедхантер проломил на удивление быстро.
Наконец Кощей выбрался на чердак. Загаженное голубями и кошками пыльное нутро чердака заполнял всякий древний хлам. Только почувствовав свежий весенний ветерок, хедхантер озаботился вопросом одежды. Из полосок простыни он собрал себе нечто вроде подгузника, а из больничного одеяла сделал пончо, прорвав в самой середине дыру для головы. Среди хлама на чердаке Кощей нашел старые и растрескавшиеся кирзовые сапоги. Конечно, не самая лучшая обувь, но для прогулок по замусоренным чердакам и металлическим кровлям – это самое оно. Из остатков простыней он сделал себе портянки, возблагодарив своего армейского старшину за науку, которую он так вдолбил в головы первогодкам, что Кощей в любое время мог повторить любое из армейских упражнений.
