Если ты умер[СИ] - Сергеев Александр (электронная книга .txt) 📗
Тинкер робко улыбнулся. Похоже, что небеса не остались глухи к его мольбам и послали шанс на спасение. Если повезет, то аристократы не станут за ними гнаться по землям сопредельной державы, а там то он сознается Флеа во всем и попросит прощения за подвергание его бизнеса опасности.
Со скрипом, фургон и две телеги со скарбом труппы выбрались на тракт, ведущий в на запад, там, у городка Туккан, они повернут к границе, и если все пройдет как должно, уже через четыре дня будут на землях соседней державы. Однажды их транспортные средства пришлось вызволять из ловушки в небольшом распадке, в которую превратилась раскисшая от дождей земля. Так что потрудиться пришлось всем, даже импрессарио соизволил подсобить своим работникам, понукая лошадей запряженных в фургон. Уже через пару часов телеги были вызволены, при помощи здравого смысла и грубой силы, причем последней там было много больше. Перемазавшийся Тинкер восседал на откинутом заднем борту фургона, свесив босые ноги щурился на солнце, пробивающееся между ветвей деревьев, кронами смыкающимися над головами путешественников и жевал огромный бутерброд, который он соорудил из доброго батона и целой коляски колбасы.
Внезапно, Джей насторожился, взметнувшиеся с деревьев позади них, стаи птиц с криком покинули насиженные места. И то что их спугнуло, двигалось позади отряда. Со вздохом он передал поводья своей подруге, и перебрался назад, мимо удивленного Флеа, к Тинкеру. Который смотрел назад с самым мрачным видом и перемалывал челюстями остатки бутерброда так, словно это была печень врага.
— Думаешь они? — вполголоса осведомился шут.
Немногословный здоровяк только кивнул, затем сунул руку под лавку и выудил оттуда здоровый топор, который использовал для расчистки площадки под выступления и колки дров.
— И что ты будешь делать?
Тинкер пожал плечами. Он и сам не знал, зачем поступает именно так.
— Не знаю. Но лучше погибнуть свободным, чем жить как раб.
— О чем ты? — воскликнул Джей, — Боги, какое рабство! От тебя требовалось только отдать старую, ржавую железяку! Что тебе стоило?
Насупившийся силач взглянул исподлобья на своего коллегу, задумчиво поиграл желваками. Он никогда не был силен речами, чем неоднократно пользовались окружающие, подбивая его на самые дурацкие поступки. Но сейчас, сейчас он был уверен в своих действиях.
— Извинись за меня перед боссом, Джей. Но есть вещи, с которыми нельзя мириться. И право на оружие — первейшая из них. Это последний бастион свободного человека. Если ты отказываешься сам защищать свои права — забудь о том что они у тебя есть. И покуда есть хотя бы один человек готовый умирать за эти убеждения, лишь тогда они хоть чего то стоят.
Ошарашенный такой отповедью О'Кер смотрел вслед спрыгнувшему с повозки Тинкеру, который ровным шагом направился прямиком навстречу преследователям, с прямой спиной, и гордо поднятой головой. Знал ли Джей, что сейчас на душе у их борца впервые, за последнюю пару дней, действительно было легко, потому что он сделал выбор, сделал его сам, приняв заранее полную ответственность за свое решение.
Вырвавшаяся из-за поворота кавалькада всадников как будто с разбегу ворвалась в водную преграду, так резко замедлили они ход. Вперед выдвинулся мощный, немногим уступающий размерами Тинкеру аристократ, на черном как смоль вороном коне, габаритами под стать своему наезднику. Презрительно осмотрев потрепанные одеяния парня, стоящего с топором наперевес, он сплюнул, и громко, обращаясь скорее к своим соратникам изрек:
— Овца с оружием не станет львом, это всего лишь озверевший баран!
Гулкий хохот стал ему ответом, из строя посыпались подначки:
— Так его, барон Багбир, покажите черни ее место!
Не желая откладывать расправу в долгий ящик, всадник дал шенкеля коню, и на ходу высвободил из ножен палаш, направляясь прямиком к застывшей фигуре парня. И когда до него оставалось едва с десяток шагов, широким замахом Тинкер отправил топор навстречу летящему не него во весь опор барону. Выбери парень своей целью самого Багбира, тот бы уклонился, или же принял бы удар на щит, но не знающий рыцарского этикета простой циркач метился в коня, не прикрытого ничем. Однако, боевого опыта у парня не было и топор он метал разве что в неподвижные чурбаки, да и то попадал через раз. Коню повезло, в каком то смысле, удар пришелся обухом, вышибив на мгновение из животного дух, так что передние его ноги подломились, отправляя всадника в короткий полет, закончившийся в мягкой и влажной земле.
Поднявшийся барон был зол. Какая-то деревенщина посмела сшибить его с коня, что не удавалось на турнирах самым прославленным бойцам четырех провинций? Взревев, Багбир бросился на обидчика, размахивая перед собой тяжелым каролингом. Промелькнувший перед самым носом клинок заставил отпрыгнуть Тинкера в сторону, к обочине, где он и кувыркнулся в канаву, запнувшись о поваленный ствол дерева. Выбравшись на карачках он едва не лишился скальпа, пригнувшись лишь в последний момент. Просвистевший над головой тяжелый клинок врубился в ствол дерева. С рычанием, барон выдрал увязший меч, и обернулся в поисках противника. Пелена гнева застила ему глаза, а посему, обнаружив Тинкера, стоящего с выставленным далеко вперед кинжалом, он ринулся на обидчика, пластуя воздух перед собой.
Цирковые представления развивают координацию движений, в борьбе с посетителями здоровяк изрядно натаскался в искусстве уклонения от захватов и ударов, но ему никогда не приходилось противостоять вооруженному нападающему, и при очередном маневре Тинкер почувствовал, что уперся спиной в ствол дерева. А через мгновение клинок барона врезался под его ребра. Посмотрев на оседающее тело, тяжело дышащий Багбир стащил перчатку и утер выступившую испарину. Его не покидало ощущение, что несмотря на одержанную победу, что-то тут не так
Понимание пришло через целый год, когда он и думать забыл об этом инциденте, в таверне он уловил краем уха крайне нелицеприятную балладу, в одном из действующих лиц он и узнал сам себя. И это была далеко не та слава, которую бы он хотел по себе оставить. Вскоре бывшие его знакомые при встрече начинали расплываться в сочувственных усмешках. Дамы при одном его имени начинали хихикать, и даже простой люд вскорости перестал проявлять должное почтение. В один прекрасный день он сидел в кабаке "У Однозубого" и глушил местную сивуху, заливая хмелем паскудное настроение, когда рыжий шут, развлекавший публику разнообразными немудреными шуточками, взялся за банджо. И уже на первых аккродах, барон взбесился, взревев он опрокинул тяжеленный стол, разметав посуду по половине зала, окатив недопитой брагой пару соседних столов, на его счастье пустовавших. После чего схватил за грудки рыжего, и встряхивая его на каждом слове, прорычал:
— Какого дьявола? Почему этот никчемный человечишка стал героем? Он же даже помер, не как воин, а как загнанная в угол крыса! Почему???
На его вопрос ответила тренькнувшая тетива. Тяжелый болт вошел аккурат в подмышечную впадину по самое оперение. Шокированный барон упал на колени, выпустив из рук свою несостоявшуюся жертву. Повернул голову, увидев свою смерть, пришедшую к нему в облике худенькой девушки с арбалетом. Она тихо, не приближаясь к нему произнесла:
— Потому что он умер героем, а его убийца, всего лишь дорвавшийся до власти боров, боящийся даже вилки в руках своих подданных. Смог бы ты пойти на смерть, для того чтобы выручить своих друзей, или просто защищая права тех, кто может быть о тебе никогда и не узнает? Ты, кичащийся своим богатством, больше раб чем был Тинкер. О твоей смерти забудут, его же будут помнить в веках.
Последние ее слова были обращены в пустоту. Остекленевшие глаза барона отражали только пляшущие языки пламени в очаге, эти зеркала души давно уже не отображали богатого внутреннего мира, как и у всех продавших свободу в обмен на сытую жизнь и иллюзию безопасности.
Подошедший к подруге Джей, потирая горло, прохрипел:
