Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" (библиотека книг .txt) 📗
— Нет, я не об этом… — покачала головой Цири.
Джип поплыл вперед, и Адам тронулся следом. Горизонт перед ними испещрен частоколом подъемных кранов; мостовую сотрясала едва уловимая дрожь — где-то глубоко под землей строительные роботы прокладывали сверхскоростные туннели.
Недолго осталось Детройту процветать.
— Цири, — сухо продолжил Адам, чеканя каждое слово: — ты наделаешь больше бед, оставшись. Тебе необходимо вернуться домой: ради себя самой, ради нашего мира. Сейчас начнется хаос, беззаконие, анархия…
— А раньше что было? — ухмыльнулась Цири. — Земля обетованная?
Адам хмыкнул.
— Очень смешно.
Интересно, откуда она знает библейские выражения?..
Адам свернул на светофоре направо, по направлению к «Голден Гейт» — закрытому коттеджному поселку для сильных мира сего. Не исключено, что Шариф купил там особняк, только потому что в названии было «Голден».
От внешнего мира Голден Гейт отделяла такая стена, будто они опасались нашествия варваров. Хотя обеспеченным людям жить в Штатах стало рискованно, эксклюзивные кварталы для богатых приходили в упадок из-за непрекращающихся забастовок и террористических атак. Растущую массу бедняков все больше раздражали выходки богачей, а играюший роль буфера средний класс таял с каждым днем.
«Причард, — отправил сообщение Адам, — что там с кодами?».
Притчард знал об их затее, и, к удивлению Адама, согласился помочь. Вторая атака на Шариф Индастриз выбила его из колеи, и по странному стечению обстоятельств в самый ответственный момент он переставал быть мудаком.
Пойди разберись.
А Шариф… все, что нужно для экспериментов, он собрал — биологи украдкой взяли у Цири кровь, слюну, волосы. У Гинзбург материала на десятки лет исследований.
«7834, Иуда», — сообщил по Инфолинку Притчард.
Адам простил Шарифа за все, что тот ему сделал; теперь наступила его очередь.
В особняке давно никто не бывал (если верить системе наблюдения, в последний раз — та самая бывшая жена Шарифа, британка, акула юридического мира в юбке-футляре, отсудившая у него пару десятков миллионов после двух лет брака), и он превратился в золотой склеп.
В стальном бункере было грязно, сыро и убого; никто не вспоминал о нем со времен холодной войны. Захлопнув за ними круглую массивную дверь, Адам перевел зрение на ночной режим и заметил, что связь с окружающим миром была потеряна. Никакие сигналы сюда не поступали.
— Адам, я… — Цири помялась на месте, прогуливаясь по холодному полу, словно выбирая, из какого места лучше телепортироваться.
У нее за спиной висел тяжелый походный рюкзак, под завязку набитый книгами по физике (Адаму пришлось распрощаться с коллекционным собранием учебников Фейнмана), медицине и химии, завернутым в тряпочку оружием (трофейный Харрикейн он решил отдать) и пенициллином. Замечание, что ее за такой набор сожгут на ближайшем костре, Цири парировала своим императорским статусом.
Адам заранее решил обойтись без прощальных разговоров.
— Прощаться я не умею, — сказал он, вертя в пальцах сигарету. — Так что… Лучше не усложнять.
Закупорить сейчас, раскупорить бутылкой позже. Кондовый рецепт, работал уже пару десятков лет.
— Да, хорошо-хорошо, — грустно хмыкнула Цири, покачав головой. — Даже не сомневалась, что ты что-то такое скажешь. Ладно. Может, на прощание?..
Она улыбнулась фирменной улыбкой, мгновенно преобразившись в прежнюю хулиганку.
— Цири, — покачал головой Адам, едва сдерживая улыбку.
Она в голос фыркнула:
— Обнимемся на прощанье, Адам! Мыслишки у тебя, ей-богу!
Она прильнула к нему, и Адам крепко ее обнял, вдохнув лимонный аромат геля для душа. Подержал ее немного дольше, чем сам рассчитывал. В разговорах с женщинами есть одна загвоздка: ты можешь сколько угодно приводить доводы, факты, аргументы, апеллировать к логике и здравому смыслу; но потом прижимаешь их к себе и превращаешься в идиота.
— Я… — вообще-то Адам не хотел ничего говорить, и сам не знал, за каким чертом он начал это предложение. — Я был рад знакомству… Я имею в виду.
«Был рад знакомству», Дженсен, блядь, серьезно?!
— Давай не усложнять, — перебила его Цири, слабо улыбнувшись. — Прощаться ты и правда не умеешь.
Она высвободилась из объятий и сделала шаг назад. Отошла от него на безопасное расстояние, уперевшись в стальную стену, и закрыла глаза. Ее окутало зеленое свечение, и она испарилась.
Стены загудели.
Вот и все.
Адам устало присел на пол и закурил. Он был страшно измотан. Так, совершенно опустошенный, уставившись в стальную стену напротив, сидел он довольно долго.
Слава Богу; оно к лучшему, со своим дерьмом они должны разобраться сами. Съездят на чертов саммит, попытаются найти компромиссы, мобилизовать силы, консолидировать ученых… Первоочередная задача — выжить, а потом уже — навести порядок.
Ей так и так нечего было здесь делать. Появление Цири в его мире — баг, глюк матрицы. Она слишком хороша для этой дыры…
Раздался хлопок, и Адам внутренне взвыл.
Цири появилась обратно взъерошенной, словно после хорошей взбучки, и с широко распахнутыми глазами.
— Нет? — хрипло спросил он и с трудом сглотнул ком в горле.
— Вот же курва мать! — выдавила из себя Цири. — Чушь собачья!.. Волны пропали, зато теперь… Меня не пустили. Они не согласны. Кто - они? Может… Я не знаю…
— Значит, нет? — обреченно переспросил Адам. — Может, еще раз попытаться?
— Нет, — отрезала Цири. — Сейчас едва ноги унесла.
Адам шумно выдохнул. С одной стороны, он уже не надеялся увидеть ее еще раз, с другой…
Полное дерь-мо.
*******
Когда Шариф сказал, что хочет переговорить с ним в пентхаусе, Адам не ждал ничего хорошего.
Шеф выглядел утомленным, как человек, который занимался решением неотложных финансовых, страховых, юридических и военных вопросов без передышки много часов подряд. На белой рубашке проступили пятна пота, волосы растрепались, глаза покраснели от усталости.
Первый раз за всю историю их знакомства шеф выглядел дерьмово, а это верный признак наступающего апокалипсиса.
— Садись, сынок. Выпьешь чего-нибудь? — спросил Шариф хрипловатым голосом.
Адам дежурно отказался, верный своему основному правилу — на работе не употреблять. От первого стакана он легко воздерживался, со вторым было уже сложнее; мотор хороший, но тормоза подводили.
— Да знаю я, знаю, — усмехнулся Шариф, — что ты не пьешь на работе. Сегодня — особенный случай.
Он разлил по двум бокалам неприлично хороший виски — Pappy Wan Winkle по тысяче за бутылку — и Адам на мгновение испытал муки соблазна.
— Знаешь, как говорил мой отец? Девяносто процентов своих денег я потрачу на женщин и виски, остальные десять, наверное, просру. — сказал Шариф, поднося бокал к губам. — С бункером не сработало, я так понимаю?
Что? Адам открыл рот и тут же закрыл.
Конечно, он в курсе. Когда Шариф был не в курсе чего-либо? Дерьмо, как же ему надоело постоянно чувствовать себя идиотом.
— Нет, — признался он.
— Жаль, — вздохнул Шариф. — Ну, что ж… Согласно Женевской Конвенции, мы теперь обязаны передать «стратегически важные для выживания человеческой расы ресурсы и информацию» в общее пользование. На практике — Версалайфу.
Адам резко пересмотрел свое решение о выпивке и взял предложенный стакан в руку. Ладно, не напьется; Страж Здоровья будет до последнего бороться с ядом. Нужна не одна бутылка, чтобы спирт ударил Адаму в голову.
— Что за бред, шеф? — пробормотал он. — Нет такого закона. У нас капитализм. Даже базовые лекарства в частных руках.
Шариф вдохнул аромат виски и сделал глубокий, отчаянный глоток.
— Пока что нет такого закона, — поправил его Шариф, — но вскоре он будет принят на Женевском саммите. В срочном порядке, ввиду угрожающей миру опасности.
Мало им было устроить на них облаву, теперь они решили прижать их международными законами?
Первую бутылку они уговорили быстро, слишком быстро, чтобы на ней закончить вечер; Шариф достал еще одну, и через полчаса Адам придумал логичный выход из ситуации:
