Цена счастья - Гончарова Галина Дмитриевна (лучшие книги онлайн txt) 📗
Он справится. И точка.
Лиля вздохнула.
– Оставь меня одну, Ганц. Мне надо подумать, как-то все это пережить…
– Вы не сказали нет, графиня… – Теплые губы коснулись руки Лили. – Не прошу прощения за свою выходку. Я его не заслужил. Только прошу понять…
Ганц поднялся с пола, поклонился и вышел. Лиля проводила его взглядом.
Три года траура? Так тому и быть! Отпустят в Иртон – хорошо. Нет – можно и тут в затворницу поиграть. Она запустит свой модный дом, будет жить, воспитывать детей, радоваться жизни… может, еще в кого и влюбится?
Ганца Лиля не любила. Нет, она его ценила как друга, соратника, просто умного человека, но любовь в ее романтическом понимании… Ромео и Джульетта, Эдоард и Джессимин, Лонс и Анелия – романтических героев можно припомнить много, так же как и завершение их романов. Такой любви между ними не было.
Так что же в итоге – пустота? Так могут сказать только люди, которые не мыслят себе жизни вне мексиканских сериалов. А есть ведь и другая. Сотни пар сначала заключают союз, а потом уже присматриваются, учатся доверять друг другу, налаживают быт – и такие семьи оказываются стократ счастливее «безумно влюбленных». Получится ли у них с Ганцем нечто подобное?
Лиля не знала. Но почему бы не попробовать?
В любом случае жизнь движется своим чередом. Поживем – узнаем, а если доживем – то и увидим…
Глава 8
Взгляд в будущее
Открытие модного дома «Мариэль».
Сплошной восторг. Восхищение в глазах дам, кавалеров, вышколенные слуги в ливреях, разносящие напитки в красивых витых бокалах, предметы роскоши, изящные стеклянные цветы, которые дарятся при входе каждому посетителю…
И хозяйка салона – высокая, светловолосая, в темно-зеленом платье, отделанном кружевом такой цены, что это невольно переводит его из траурного в бальный наряд. Лилиан уже на седьмом месяце беременности, но это ничуть не мешает ей. Нет ни токсикоза, ни дурацких пигментных пятен, ни каких-либо осложнений. Наоборот – она бодра и весела. Только яблок все время хочется… железа не хватает?
Возможно.
Но пока беременность развивается нормально. И даже не слишком заметна. Полнота и полнота, кому какое дело? Кому надо, те знают. Кому не надо – пошли к Мальдонае!
Лиля ответила на учтивый поклон очередной графини, заметила мимоходом, что к голубым глазам и темным волосам пойдет аромат жасмина – флакончики в левом углу зала, там же можно получить образцы – надушенные веера. Поклонилась престарелой герцогине, мимоходом отметила, что та в кружевных митенках, и сообщила, что есть потрясающие шляпки с вуалью, вашей светлости очень пойдут… Светлость вполне воодушевилась.
– Ваше сиятельство – это восторг.
– Барон, – обрадовалась Лиля. – Надеюсь, вы сегодня с супругой?
Авермаля она была рада видеть всегда. Он был памятью о тех днях, когда Лиля, только оказавшись в этом мире, училась выживать. И он, пусть даже слегка против воли, оказал ей поддержку.
– О да, графиня. Она отправилась полюбоваться на ваши чудеса из стекла.
– Разве это можно назвать чудесами? Вы нам льстите, барон!
Чудесами Лиля считала не витые цветы и животных, нет. Не роскошные бокалы и громадные зеркала. Чудесами были линзы, и они позволяли получить микроскопы и телескопы. Пока еще эта наука оставалась в ведомстве альдона, но так оно и лучше будет.
Лиля уже не рвалась прогрессорствовать напролом. Этот мир был более терпимым к новшествам, а церковная и светская власти здесь старались сотрудничать. Поэтому пусть новые знания будут пока под рукой альдона. Кроме медицины.
Но все остальное – только в церковь. Техническое развитие не должно опережать морально-этическое. От изобретения микроскопа не так далеко до интереса к бактериям, а потом и до биологического оружия какая-нибудь тварь додумается. Пока на земле есть войны – будут и подобные… умники.
Поэтому все согласились – пусть будет ограничение знаний. А спустя сколько-то лет, возможно…
– Графиня, возможно, вы разрешите приехать к вам завтра, поговорить о делах?
– Разумеется, барон.
Официальный траур продолжался, но Эдоард королевской милостью разрешил ей принимать гостей, хотя и не всех, далеко не всех. Лиля не настаивала. Меньше народу – больше кислороду.
Да ей и не хотелось никого видеть.
Работа, работа, опять работа – кто сказал, что от депрессии помогают пилюли? Лучше двадцатичасового рабочего дня средств еще не придумали! Когда падаешь, выматываешься так, что голову поднять сил нет, и забываешь обо всем.
И призраки не беспокоят.
Джерисон Иртон.
Иногда Лиля размышляла, как бы сложилась ее жизнь, будь Джес другим. Если бы любил, заботился, ценил жену, а она все равно оказалась бы в этом теле. Тогда не было бы ничего. Не надо ехать на ярмарку и нанимать вирман, не надо спасать, помогать, работать – надо просто вживаться и не показывать своих знаний. Не было бы ни мастерских, ни конвейерного производства, ни противовеса гильдиям – заводских школ. Пока таковая была только одна, в Тарале, но с перспективой на расширение. Лиля просто жила бы и ни о чем не заботилась. Могла бы и влюбиться, и детей родить…
Как бы это было?
Неизвестно.
А с другой стороны – не был бы Джерисон такой равнодушной к жене дрянью – Лилиан-первая не умерла бы в Иртоне и ее место не заняла бы Лиля. А значит, никто не спас бы Лонса Авельса, не узнал про Анелию Уэльстерскую, безвестно сгинувшую на просторах континента, и никто не всыпал бы в бокал Джерисона роковую порцию яда. Мы сами свиваем себе петлю, но так любим обвинять в этом других!
По-своему Джерисон был не так уж и плох. Единственное, что его губило всю жизнь, – отрицание женского разума. На этом он погорел с леди Вельс, на этом он погорел с принцессой. Да и с самой Лилиан…
Теперь уже что случилось, то случилось. От Джерисона на земле осталась Миранда. И девочка вырастет замечательным человеком. Выйдет она замуж в Ханганат или нет, это еще бабушка надвое сказала. Да и в гареме судьба может сложиться по-разному. Были безвестные девушки, которые не оставили следа. Но была же и Роксолана? И еще несколько других… Имена Лиля не помнила, но ведь женщины правили государством, пусть и из-за спины супруга.
Так что ее дело вырастить Миранду этакой суперманей. А что она выберет для себя в итоге – ей виднее.
Пока девочка была без ума от Амира. Принц недавно отправился в Ханганат, но, видимо, дал указания посольству. Мири каждое утро одаривали цветами и сладостями. Может, все у них еще и будет хорошо?
Любовь…
Вот Фалион говорил, что любит ее. Ганц не утаил от нее протоколы допросов, и она убедилась, что Александр правда ее любил. Насколько мог.
И именно поэтому сорвался. Решил, если не ему – то никому. Любовь? Да любовь ли это? Или просто желание загрести все себе, – и побольше, побольше? Любовь самоотверженна и готова отдать все. А вот такое чувство – захапать, застолбить свое место – пусть им занимаются поэты. Пишут о муках ревности, о неразделенном чувстве собственника, о трагедии утраты… Лиля точно знала, что к любви оно не относится.
Ганц был уверен, что Лиля не пострадает, поскольку сам спровоцировал Фалиона. И маркизу хотелось получить Лилиан Иртон в свою власть, чтобы поиздеваться. Да если и не получить – она была выгодна. А кто убивает курицу, которая может нести золотые яйца?
Вот Эдоарда и Ричарда – да, убили бы, но после подписания отречения. Надо же сделать хорошую мину при плохой игре. А Лилиан оставили бы в живых. Возможно, побили бы, изнасиловали, но убивать не стали бы. А такое точно не проделаешь в королевском кабинете. Не до пощечин обманщице, когда на кону и жизнь и королевство. Разве что так – словесно пнуть, понаслаждаться ужасом… что и произошло, а проводить экзекуцию – некогда.
Сейчас, по прошествии времени, все виделось отчетливо и ясно. Ганц разрушил ее чувство к Фалиону. Холодно и расчетливо. Подставил маркиза и играл на его самолюбии. Простить? Она не простила и не забыла. И доверять этому мужчине она сможет только до определенного предела. А раньше было иначе?
