Шаг в аномалию - Хван Дмитрий Иванович (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
— Сейчас и решим всё.
С подачи Сазонова Соколов вместе с ним составил договоры, то есть каждый член экспедиции должен был подписаться в документе, в котором он удостоверял свою лояльность к власти, безусловное подчинение приказам старших по званию, следование уставу, а также законам Российской Федерации или иным законам, которые может принять власть в будущем.
Толкнули дверь, впустив в тёплое помещение облако снега, — и сразу дюжина глаз устремилась на вошедших, глаз по большей части недовольных.
Морпехи с оружием распределились по помещению казармы, перекрыв длинный коридор, идущий вдоль всего здания, с двух сторон, так чтобы лишних свидетелей не было. Сидящие в казарме морпехи явно насторожились, зашушукались. Наконец их лидер задал вопрос:
— Что происходит-то, что за спектакль?
— Ничего особенного, парни, простая процедура. — Сазонов подошёл к столу в центре большой комнаты.
— Надо прочитать и подписать, подходите по одному, — объявил Соколов.
Никто не стал подходить к столу, пока вожак не прочитал выложенные поверх игральных карт бумаги.
— …следование уставу, законам… — поднял брови Мартынюк, морпех с лычками старшего матроса.
— Да что вы, какие законы РФ? Какой устав? — усмехнулся он, оглядывая своих друзей. — Мы уже больше года как должны были дембельнуться!
— Подходите по одному и подписывайте, кто не хочет — пишите, что не согласны.
— А что будет, если я несогласный? — заявил один из морпехов.
— Ничего страшного, просто не будете тянуть лямку, ходить в дозоры, в рейды, никакого подъёма-отбоя, никакого устава и чистки снега и прочего.
— Ну, это отлично! — Молодые парни засмеялись, переглядываясь друг с другом.
— Просто тогда вы поступаете в подчинение к старостам деревень, где за вами закрепляется фронт годичных работ: полевые работы, заготовка дров, сенокос, уход за животными, солеварня или смолокурня. Работы — море, вам найдут любую по душе, — улыбнулся взглядом сытого питона Соколов.
— Что? Какого хрена? — раздались в ответ возмущённые голоса.
— Погодите, а вы что хотели — хорошо питаться и сидеть на заднице, греясь у печи? Типа отработали своё? Нет, ребятушки, вы или тянете лямку дружины нашего княжества, или работаете на наше княжество и его процветание.
— Какое на хрен княжество? Не смешно самому-то?
— Парни, я вам всё объяснил. Последнее, что скажу, — или вы служите, или работаете, или проваливайте отсюда, как и хотели, в Москву.
Морпехи переглянулись.
— Ну и свалим! — воскликнул один из недовольных.
— Отлично! Давай! Только не забудь, что на пирите и слюде, что вы наковыряли, далеко не уедете.
— Что? Откуда…
— Да и попади кто из нас к царю нашему православному передать ему передовые технологии — прямая тому дорога на дыбу. Будете оправдываться, что вы не польские шпионы или не посланники дьявола. Наши предки, они же сегодняшние соотечественники, отнюдь не отличаются миролюбием: в лучшем случае замучают, выбивая секрет получения золота из навоза.
— Хватит нам лапшу на уши вешать, — неуверенно проговорил Мартынюк.
— Подписывайтесь или готовьтесь к отъезду. Всё, я сказал! — прикрикнул Сазонов.
— Кто подпишет, имейте в виду, что за невыполнение взятых обязательств неминуемо будет наказание, — спокойно пояснил Соколов.
Вячеслав, видя, как мрачные морпехи потянулись один за другим к столу, незаметно вышел из казармы. Смертельная усталость сковала организм князя. «Поспать, надо поспать наконец». Соколов подставил лицо под медленно падающий пушистый снег, а полная луна на небе, казалось, улыбалась ему своей рожицей.
У избы Соколова топтался солдат, который, завидев князя, направился к нему и, козырнув, доложил о том, что к воротам прибегал тунгус, который передал от Тилегче одно слово: «Приходили».
«Ну что же, отлично. Сазонов с Новиковым сами разберутся».
— Спасибо. И ещё, будь добр, сходи в северную казарму, то же самое скажи Новикову.
— За нахождение на посту в состоянии наркотического опьянения, систематические нарушения устава гарнизонной и караульной служб… старший матрос Марков, матрос Антипенко, матрос Ямашев подвергаются урезанию пищевого довольствия сроком на три месяца, выполнению работ по благоустройству посёлка и иных работ в течение шести месяцев без права ношения оружия в течение шести месяцев, испытательный срок после истечения наказания назначить двенадцать месяцев. В случае рецидива нарушений последует наказание вплоть до исключения нарушителей из числа граждан Ангарского княжества, то есть изгнание. Всё понятно?
— Так точно, — нестройно ответили нарушители, сверкая свежими синяками и кровоподтёками на помятых лицах, — Сазонов не утруждал себя долгими разговорами о вреде наркомании.
— Алексей, извини за ту клоунаду. Я виноват, запутался. Не держи зла, ладно? — Кабаржицкий с надеждой в глазах протягивал руку Сазонову.
— Да ладно, Вован, забыли. Ты, главное, определись, не будь как Бумбараш. Полковник уже сказал своё слово, теперь и мы должны не за спинами начальников шушукаться, а дело делать, — пожимая руку, ответил майор.
Капитан согласно кивнул и с облегчением перевёл дух, Владимир совершенно не желал продолжения напряжённых отношений с Сазоновым, корил себя за излишнюю горячность и опрометчивость поступков. Теперь потерянный в тот вечер авторитет придётся снова зарабатывать.
Рывком подтянувшись на перилах крыльца, Кабаржицкий застучал подошвами по звонким от мороза ступенькам. В избе Соколова, именуемой всё чаще правлением, собиралась вся начальствующая верхушка Ангарского края. Полковник Смирнов, оставив за себя в Новоземельском произведённого в лейтенанты сержанта Васина, по проложенному казаками зимнику прибыл на запряжённых в сани оленях вместе с профессором Радеком — эскорт полковника состоял из четырёх казаков во вторых санях. На что встречавший гостей Соколов тут же отпустил шутку о джипе охраны.
— Здорово, Андрей! Раз нету джипа, так сани для охраны подойдут? — Полковник и князь дружески обнялись.
— Летят не хуже джипа! В Ангарске ночевали, там всё тип-топ, Вячеслав. Усолье осмотрели, замечаний тоже нету, старосту с собой взяли. Ну, пойдём в избу, что ли, горячего хочется!
— Алексей, по группе Мартынюка давай.
— Да, тут у нас самая сложная ситуация. Четверо солдат мутят воду, главари — старший матрос Мартынюк и матрос Куняев. Срочники. В группе было шестеро, двое подписали соглашение, эти четверо написали «не согласен». У Мартынюка обнаружена РГН.
— Кто ещё двое? — поигрывая авторучкой, процедил Смирнов.
— Рядовые Афонин и Кулешов, тоже срочники, естественно.
— Вячеслав, что ты собираешься предпринять?
— Я — ничего, ты у нас по внутренним делам боярин, вот и решай, всё в твоей компетенции.
— Хорошо, этих двоих я забираю. Васин их перевоспитает, будут пока по благоустройству посёлка работать, а тебе позже пришлю двоих бойцов на замену. Мартынюка и Куняева… по-хорошему, в нашей ситуации, их надо расстрелять. Тем более хищение гранаты.
— Да ты что, Андрей Валентинович! Это же самосуд, они такие же граждане России, как и ты, и преступлений не совершали! — воскликнул Радек.
— Николай Валентинович, не забывайте, здесь нет Российской Федерации, здесь Сибирь семнадцатого века. А мы окружены со всех сторон действительностью этого века. Я понимаю, у нас действуют Устав и Закон, но реалии тоже надо оценивать. Я знаю, что у нас каждый человек на счету, даже такой, как Мартынюк.
— Да, всё так. Но я надеюсь, что до крови всё же не дойдёт, — уверенно сказал Радек, чувствовавший, что большинство присутствующих его поддерживает.
— Это я буду решать. Но конечно, крови я не хочу. У вас есть предложения, Николай Валентинович?
