Ход пешкой - Алексина Алена (книга жизни .txt) 📗
«Да, да, склоняйся ниже, так дождь в лицо не бьет!»
В поле видимости попали мокрые сапоги. Несчастная не осмеливалась поднять голову – нельзя, пока не позволят. И дождь тут совсем ни при чем.
– Какая послушная… – довольно сказал незнакомый повелитель. – Сними плащ.
Дождь же!
Рабыня внутренне сжалась, испугавшись, что воскликнула это вслух, но господин молчал, и она перевела дыхание. Замерзшие пальцы никак не могли справиться с размокшими завязками.
«Нет-нет, конечно, ты не нарочно так дергаешь эти проклятые завязки, затягивая еще туже! Конечно, не нарочно».
Господин зарычал:
– Что ты копаешься?!
– Узел… затянулся… – виновато объяснила она, сражаясь с упрямой шнуровкой.
Незнакомый, но такой грозный повелитель гневался. Девушка лихорадочно, но безуспешно пыталась выполнить его приказ.
– Левхойт. – Негромкий голос заставил Сапоги повернуться вправо. – Вам запрещено ее трогать.
– А я и не трогаю, Фрэйно. – В голосе сквозило неудовольствие.
– Встань, Кэсс. И оставь в покое плащ. Ему запрещено быть твоим хозяином.
Невольница вздохнула с облегчением. Теперь она может не выполнять приказы Сапогов, потому что долг раба – найти хозяина, а не выполнять прихоти тех, кто им стать не может.
– Фрэйно… – В голосе Сапог звучала угроза. – Не лезь. Она больше не ниида.
– Она претендентка. Оракул запретил над ними насилие. Я лишь выполняю приказ. Кэсс, иди. Ты опаздываешь.
Девушка низко поклонилась и поспешила своей дорогой.
Когда она – промокшая и продрогшая – явилась на Поприще, там уже раздавался звон мечей. Опоздавшая начала торопливо раздеваться. Если она поторопится, может, Он и не заметит. Как назло, проклятая кожаная шнуровка затянулась намертво. Теперь действительно (насмешница внутри нее хмыкнула) не развязать!
– Ты опоздала.
Услышав этот голос, рабыня втянула голову в плечи и рухнула на колени.
– Простите, господин наставник, – прошептала она и, слыша его раздраженный вздох, склонилась еще ниже.
Как же она его боялась!
Сильная рука вздернула несчастную на ноги и рванула проклятый узел.
– На арену, живо.
– Да, господин наставник.
Она не решилась подобрать с песка плащ и повесить, чтобы обсох, метнулась вперед, но наставник схватил за косу и дернул к себе. Больно!
– Почему ты в грязи?
– Земля грязная, я испачкалась, когда стояла на коленях, – тихо объяснила девушка, пряча глаза.
Безжалостная рука потянула волосы сильнее, вынуждая запрокинуть голову и смотреть мучителю в лицо. Увидев злые звериные глаза, Кэсс задохнулась от ужаса и замерла. За что, за что он ее ненавидит? Почему обижает? Она же старается быть послушной, старается быть угодливой и незаметной. Но он все равно видит каждый ее промах, все равно…
– Перед кем? – Голос звучал ровно, но рабыне захотелось от страха взвыть по-собачьи.
– Перед господином. Он приказал снять плащ… – с каждым словом ее голос становился все слабее, по лицу катились слезы боли, вины, отчаяния.
– Ты сняла?
– Завязки затянулись, – едва слышно попыталась оправдаться невольница.
Наставник прищурился. Узкие зрачки едва заметно пульсировали, приводя в ужас. Он хотел ее убить.
– Квардинг.
– Иди. – Страшный повелитель оттолкнул ее.
Рабыня со всех ног бросилась на арену. Претендентки перешептывались, глядя на нее и посмеиваясь – жалкая, мокрая, грязная, с растрепанной косой и еще горящим от боли затылком. Господин очень сильно в этот раз тянул ее за волосы.
Амон оторвал взгляд от невольницы и вопросительно посмотрел на Фрэйно.
– Кто это был?
– Левхойт Мактиан. Он не прикасался, просто унижал. Я сказал, что он не хозяин, и она больше не будет слушаться.
– Ходи за ней как тень. Мне больше не нужны ошибки, – ровно сказал демон, перед тем как пройти на арену.
Телохранитель склонил голову.
Остановившись около разделившихся на пары девушек, наставник какое-то время наблюдал за их неумелой разминкой. Бестолковые нелепо взмахивали оружием, поскальзывались на песке, неуверенно топтались. Одним словом – стадо. И он здесь единственный пастух. Увы, из овец волков не сделаешь… Щелкнув пальцами, демон привлек внимание учениц, начиная занятие.
Лишь через четыре часа мучитель отпустил взмокших, обессиленных, едва шевелящихся претенденток. Краем глаза провожая Кэсс, он отметил, что та держится в стороне от остальных, словно боится. Она вообще теперь всего боялась, была очень тихой и послушной. Именно такой Амон жаждал ее когда-то сделать. И не смог. Так почему сейчас он смотрел на покорную рабыню и хотел как следует ее встряхнуть? Хотел зарычать в испуганное белое лицо, что она обещала, обещалак нему вернуться, но не возвращалась.
Теперь ниида смотрела на квардинга, только когда тот тянул ее за волосы, и падала в ноги всякий раз, едва слышала звук его голоса. Он НЕНАВИДЕЛ ее такую. Демон досадливо поддел носком сапога белый песок арены – вспомнил, как первые несколько ночей стоял у дверей комнаты Кассандры, сжимал кулаки и боролся с желанием войти. Но знал, что если не сдержится и войдет, девчонка точно не выживет – каждый раз, видя ее ужас, он с трудом сдерживал Зверя.
А ведь прикасалась, сердилась, спорила… все обман. Сам себя обманул и продолжает обманывать. Амон перестал ходить туда-сюда по Поприщу, замер, стараясь успокоиться, и не заметил, что та, о которой он сейчас думает, как обычно перед уходом, бросает на него хмурый взгляд.
Хлопнули за спиной двери. По лицу хлестнули холодные дождевые струи. Пальцы, удерживавшие плащ, мигом окостенели от холода. Ветер рвал полы одежды, мешая идти, земля, скользкая от дождя, чавкала под ногами. Надоел дождь! Надоел! Она хочет… Порыв ветра сорвал с головы капюшон, а затем и вовсе вырвал кожаную накидку из окоченевших рук, швырнул в грязь. Тьфу.
Сжавшись от холода, девушка огляделась. За плотной стеной ливня проступали темные очертания какого-то строения. Лучше уж там переждать. Потянув на себя высокую деревянную дверь, промокшая рабыня зашла внутрь. В лицо ударил запах навоза. Тут было полутемно, тепло и уютно. Громко всхрапнула лошадь, переступив в стойле. Кэсс вздрогнула. В соседнем углу, в крохотном низком загоне, шевельнулось что-то светло-серое. Незваная гостья отпрянула и уже хотела было выскочить обратно под дождь, но из темноты, беспечно помахивая коротким хвостом, выступила… коза. Что-то трогательное было в этой переминающейся с ноги на ногу животинке и в том, как она доверчиво жалась, выпрашивая ласку.
– Привет. Привет…
Ну как не почесать жесткий лоб? Как не улыбнуться?
– Я тут посижу, ты не против?
Парнокопытное явно против не было, более того, оно настойчиво подтолкнуло гостью к поилке, словно та долгое время избегала своих прямых обязанностей. И вот ведь странно! Руки привычным движением налили чистую воду в корытце, выложили сено. Щетка. Здесь, слева на стене, висит щетка. Кассандра оглянулась и опешила, увидев искомый предмет. Коза подставила крутой бок и блаженно закрыла глаза, когда по нему прошлись упругие щетинки. Хорошая какая. Вот бы себе взять…
После умиротворяющей тишины конюшни идти в шумный общий зал к остальным не хотелось. Там только и делали, что болтали о хозяевах, о том, кто из них лучше и как угодить, чтобы назвали своей. «Гадость какая!» – опять проснулся ехидный голосок. И правда ведь гадость, но она не должна и мыслей подобных допускать. Не должна!
И что с ней не так?
Рабыня прижала кулак ко лбу, вспоминая, что сегодня должен прийти лучший хозяин. Значит, надо отправиться к себе, нарядиться, причесаться, заплести косищу и опять под этим ливнем спешить в зал. А когда явится обожаемый всеми господин, он подойдет к каждой, каждую обнимет и поцелует в обе щеки. И ее тоже. Задержав ненадолго взгляд на губах. И нужно будет заалеть румянцем удовольствия, а потом судорожно вздохнуть, чтобы он понял – ей хочется большего.
