Самец взъерошенный - Дроздов Анатолий Федорович (читать книги бесплатно txt) 📗
– В мире людей принято вспоминать прошлое, обучаясь навыкам, которые не пригодятся в жизни, – сказала неохотно. – Там шьют одежды, которые носили их предки, изготавливают старинное оружие и учатся воевать им.
– Зачем?
– Для развлечения. Они собираются вместе, разыгрывают битвы, которые были прежде, но не всерьез, а как представление. Затем они пьют вино, едят и радуются, что хорошо провели время. Так говорил Игрр.
«Пришлого зовут Игрр, – подумала жрица. – Стоить запомнить».
– Этот муш хорошо владеет мечом?
– Не хуже меня. А может, и лучше.
– Таких, как он, за проходом много?
– Нет. Игрр попал в Пакс случайно.
– Он красив?
Пленница не ответила, но лицо ее просияло, и жрица не стала повторять вопрос – и без того понятно.
– Ты была его самкой?
– Женой! – обиделась рома.
– Пришлые берут нол в жены? – удивилась Мада.
– Меня взяли! – гордо ответила пленница.
«Говард не обманул! – довольно заключила жрица. – С ним можно иметь дело!»
– Этот Игрр любит тебя?
– Что ты знаешь о любви?! – хмыкнула пленница.
Мада втянула ноздрями воздух. Рома, похоже, не понимает, с кем разговаривает. Кликнуть сарм, чтоб отхлестали ее плетьми? Рано. Рома запрется и не скажет, что нужно. Пытка не поможет: когда боль заставляет тебя кричать, признаешься в чем угодно.
– Посмотри на меня! – сказала строго. – Если я надену сенаторскую тогу, кто-нибудь в Роме опознает во мне сарму?
Пленница промолчала, но в ее глазах Мада увидела ответ.
– Во мне человеческой крови больше, чем в ваших магистратах. Тебя не удивляет, что мы с тобой говорим на латыни? А я не только свободно разговариваю на вашем языке, но и пишу. Как думаешь, почему?
Дожидаться ответа Мада не стала.
– Моей матерью была жрица, с тремя четвертями человеческой крови в жилах. Вы зовете таких «треспартами». Отца выбрали из полона, захваченного в одном из городов людей, в ту пору, когда они еще жили в Паксе. Отец был молод и красив, и его оставили в храме, чтобы не тратить такую кровь на простых сарм. Только жрицы могли совокупляться с ним. Но, когда мне исполнилось десять, отец отказался их брать, потому что захотел меня.
Мада расправила плечи.
– С тех пор ни одна сарма не побывала в его ложе. Отец давал им свое семя, но не ласкал их. Жрицы пытались его заставить, но он пригрозил, что убьет себя. Они отступились. Луций, так его звали, любил меня. Он научил меня читать и писать, рассказывал, как устроен ваш мир, о том, как сюда пришел легион и что он принес в Пакс. Говорил о резне, которой нолы «отблагодарили» людей за все, что они для вас сделали. Луций ненавидел вас и радовался, что ему не пришлось служить в храме, даря семя потомкам убийц. Он помогал нам создавать оружие. К сожалению, знал он мало: в плен попал совсем молодым.
Мада помолчала.
– Я принесла ему троих сыновей. Троих! – Голос ее звенел торжеством. – Даже появление одного считается милостью Матери. У сарм от мужчин-людей рождаются только дочери. Когда умерла прежняя верховная жрица, я стала следующей. В семнадцать лет!
Пленница усмехнулась. Мада насупила брови.
– Знаю, о чем ты подумала. Вы считаете нас дикарями, не достойными даже говорить с рома. Но вы гораздо хуже нас. Ты думала над тем, как оказалась в наших руках?
Рома насторожилась.
– Тебя предали, – усмехнулась Мада. – Свои. Вот! Она достала из рукава и бросила пленнице свернутый в трубочку кусок пергамента. – Здесь написано, каким путем шла твоя турма. Мне дал это вождь «фармацевта». А ему пергамент вручила понтифик Рома. Она желала тебя убить. Ты, верно, перешла ей дорогу. Вы настолько развращены, что не брезгуете уничтожать друг друга чужими руками. Сармы воюют между собой, но чтобы они предали своих? Такого не было за много веков. Мы знаем, что такое доблесть и честь.
Пленница развернула пергамент и впилась в него глазами.
– Можешь оставить его себе, – пожала плечами Мада. – Мне он больше не нужен.
Рома свернула пергамент и спрятала в рукав туники.
– Где твои сыновья? – спросила внезапно.
– Они родились слабыми и не прожили долго. Это не имеет значения! – нахмурилась жрица. – Здорового муша рожает только человеческая женщина. Великая Мать, послав сыновей, всего лишь отметила избранницу. Она хотела, чтоб я управляла сармами. Я не подвела ее. За несколько лет все орды признали власть Балгаса, за исключением диких, которые кочуют по окраинам. – Мада презрительно усмехнулась. – Но и они в день весеннего солнцеворота приезжают в храм, чтобы принести жертвы Великой Матери. Мне не нужны эти дикарки. Помог подчинить орды Луций, он учил и наставлял меня. Когда он умер, рыдала вся степь, а кто не захотел плакать, того заставили, – лицо Мады стало жестким. – С тех пор прошло десять лет, но ни один муш не коснулся моего лона, хотя я не стара и могу родить. Ты собираешься учить меня, что означает любовь? Не заблуждайся! Луций, приняв меня на свое ложе, отказался от других женщин. А вот твой Игрр сейчас утешается в объятиях другой.
– Нет! – воскликнула пленница. – Он не такой!
– Ты уверена?
– Да!
– Думаешь, он согласится приехать в Балгас, пообещай я тебя отдать?
– Не сомневаюсь!
– Вот и славно!
Мада встала. Рома глянула недоуменно, затем вскочила и сжала кулаки.
– Ты!.. Только посмей! Я тебя убью!
Жрица сделала знак страже. Та подскочила и завернула пленнице руки.
– Отстегайте ее плетьми! – распорядилась Мада. – Она говорила дерзко с Великой Матерью. Но не перестарайтесь. Я пообещала, что она будет жить, и мое слово нерушимо. После наказания отведите ее к кожевникам, и пусть скребет там шкуры. Свою миску похлебки и кость с мясом надо заслужить. Я не держу в Балгасе бездельников!
– Славное вино! – сказала Марцелла, ставя чашу. – Оно благоухает во рту и наполняет нутро теплом. Тело размягчается и тяжелеет, а на сердце становится радостно. Благодарю!
– Выпей еще! – предложила Октавия, берясь за кувшин.
– Нет! – покачала головой сенатор. – Еще одна чаша, и мне захочется спать. Ты ведь позвала меня не для этого?
Взгляд гостьи стал жестким, и верховный понтифик поразилась перемене, произошедшей с еще мгновение назад казавшейся благодушной гостьей. «С ней нельзя хитрить, – поняла жрица. – Будет только хуже».
– У меня к тебе разговор, достопочтенная.
– О чем?
– О будущем Ромы.
– С каких пор оно тебя интересует? – усмехнулась Марцелла. – К чему тебе волноваться о будущем? Ты понтифик максимус, самая богатая женщина в Паксе. У тебя подвалы, полные золота, и сотни слуг, готовых выполнить любое твое желание. Чего тебе не хватает?
– Власти.
– Для чего? – насторожилась сенатор.
– Чтобы спасти наш мир. Мы вымираем. Год от года «фармацевта» привозят все меньше пришлых. Димидий и треспарт рождается недостаточно. И так будет, пока в Роме правит нынешний принцепс.
– Почему?
– Флавия и ее хромая наставница желают, чтобы в Пакс ввозили только светлокожих мужчин. Но таких в мире людей найти все труднее. В то время как есть тысячи других – смуглых и даже чернокожих. Они не менее сильны и здоровы.
– Нолы не захотят их, – покачала головой Марцелла.
– Можно заставить! – раздула ноздри Октавия. – Подумай сама! Разве имеет значение цвет кожи воинов? Или это мешает им держать меч? Получив этих мужчин, мы вырастим тысячи воинов, и сармы забудут дорогу к Рому. Мы раздавим их и втопчем в грязь.
– Не хотела бы иметь дочь с черной кожей! – фыркнула гостья.
– И не нужно, почтенная! – улыбнулась Октавия. – Лучшие люди Рома, к которым ты, несомненно, принадлежишь, будут по-прежнему выбирать. Для вас найдутся голубоглазые и светлокожие. Через пятнадцать-двадцать лет не придется заглядывать в записи храма, чтобы определить высокий род. Будет видно издалека.
– Хм! – сказала Марцелла. – Неплохо придумано. Чего ты ждешь от меня?
– Ты самая влиятельная в сенате, к тебе прислушиваются. Поговори с сенаторами.
