На краю архипелага - Каменистый Артем (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Где-то в этом мире есть рудники и глиняные карьеры, на пляжах там настоящий песок, а не коралловая крошка, там же, на полях, растут растения, неведомые на архипелаге, в лесах, среди невиданных деревьев, бродят слоны или какие-нибудь мастодонты с мамонтами. Там существует достаточно развитая цивилизация, ее жители умеют возделывать поля, добывать металлы, владеют гончарным кругом, строят большие деревянные корабли, чей корпус даже за два года запустения не рассыпается. Они создали религию и чтят своих богов – золотых и бронзовых идолов не бросают даже при угрозе смерти, сражаясь за них до последнего.
В их храме, на той же стене, где была изображена «царица бронзовых людей», Динка нашла что-то похожее на карту.
Если честно, с точки зрения Макса схожести там было немного. Но его робких возражений никто не слушал. Народ, еще не отойдя от эйфории после победы, тут же ударился в новую. Ботан, мнению которого во всем, что казалось заумного, многие доверяли абсолютно, с пеной у рта доказывал, что пятно, похожее на двугорбого верблюда, является материком, а разделенный на две части диск левее него – не что иное, как сам архипелаг. Вот ведь, посредине, стилизованное изображение Большого: две горы, на одной из которых сидит черт с дудочкой, на второй – ангел с горшком. А черепа на границе, как ни странно, символизируют кокосовые пальмы.
Эн считал, что материком является сплошная полоса на левой границе карты – это его береговая линия. «Верблюд» же – не более чем обозначение океана, богатого на различную живность, но при этом неохотно с ней расстающегося.
В том, что диск является архипелагом, соглашались оба – уж очень узнаваемо изображение Большого.
Кирпич, в картографии разбирающийся не больше, чем в сортах авокадо, с умным видом постояв перед стеной, заявил, что до серьезной земли отсюда всего лишь пятьсот километров, к тому же на полпути расположены два острова. Если не верите, сами взгляните – эти мокрые пятна именно суша, а не плесень.
Безумие, превратившее большую часть обитателей острова в жаждущих великих открытий и завоеваний конкистадоров, заставило даже к выводам Кирпича относиться всерьез, не говоря уже о прочих авторитетах. Даже консервативный Староста на совете поддержал абсолютно все, что касалось начальных мероприятий по обеспечению дальних морских экспедиций.
К счастью, безумие оказалось не столь уж запущенным. Кроме редких дураков, никто не рвался немедленно подаваться за моря-океаны. «Челленджер» к подобным плаваниям был не приспособлен – грубое неповоротливое бамбуковое сооружение, которому даже на малой волне туго приходится. Другие суда были и того хуже. Корабли бронзовых людей внушали больший оптимизм, но они около двух лет пролежали на мели, что бесследно не прошло. Древесину пощадила морская вода и ее обитатели, но несколько ураганов, способных даже лужу в водоворот превратить, расшатали мачты, кое-где заставили разойтись доски бортов. К тому же один из «коггов» изначально был сильно поврежден, и годы запустения это усугубили.
Необходим долгий ремонт, осложненный тем, что специалистов по древнему кораблестроению в наличии нет. Построить с нуля новый корабль из хорошо знакомого бамбука – вариант сомнительный, нужно по-настоящему большое судно, управляемое на большой волне, крепкое, большого водоизмещения. Даже оптимистично настроенный Пикар не сомневался, что с первой попытки ничего не выйдет. Придется строить все по новой раз за разом, пока не добьются оптимального результата.
И не факт, что добьются…
Но даже в случае положительного результата с таким населением и ресурсами на работу уйдут десятилетия. Таким образом, оставался один реальный способ – восстановить «когги» или хотя бы один из них. Бродяга два года назад застал здесь две сотни бронзовых людей. Значит, команда из ста человек сможет добраться до материка. Несколько рейсов достаточно, чтобы перевезти туда все нынешнее население Большого. И тогда наступит полная благодать: ни готов, ни ящеров, ни диксов.
Всякое дело полагается начинать с малого. Вот и сейчас кто-то спохватился, что канатов осталось немного, – слишком вольно с ними обращались водолазы во время подъема тягача. Вывод ясен: придется изготовить новые. На архипелаге известен лишь один вид сырья для подобной задачи – тот самый койр. Но с ним не все просто: волокно требует долгой и трудоемкой обработки. Начав ею заниматься, первую веревку получишь лишь спустя несколько месяцев.
Вот поэтому Макс тащился сейчас по склону южного холма с тяжеленным мешком за плечами. Там, в русле одного из горячих ручьев, его дожидался обложенный коралловым известняком бассейн. Носильщики высыпали в него свой груз и возвращались к побережью за новой порцией. Кокосовое волокно должно было долго и нудно вымачиваться, причем Эн решил, что в холодной воде процесс идет медленнее, потому и приходится сбивать ноги в этом долгом и трудном маршруте.
Макс работать не ленился, но вынужден был признать, что каким-то образом опять ухитрился попасть на рядовую должность, как в самом начале своей здешней «карьеры». Даже Кирпич был освобожден от этой тягомотины – занят охотой и организацией дозоров на местах обитания диксов. Не говоря уже об исследованиях, что он там развернул. Не научных, конечно, – после тварей остались груды костей и разных вещей, среди которых попадались полезные. Он даже пару своих прежних людей ухитрился затащить в команду, несмотря на то что их старались держать порознь. Ушлый тип и себе на уме.
А вот Макс остался в стороне от интересных дел. Водолазов после поднятия тягача никуда не задействовали – команда Пикара в полном составе занималась рыбной ловлей. Экспедиции за подводными сокровищами временно заморозили, давая людям возможность отдохнуть от рискованных и тяжелых усилий.
Эн вообще отошел от всего злободневного, как он это часто делал. Часами изучал таинственную «электрическую трубу» в храме, карту и портрет на стене, и даже идола одного не постеснялся распилить, за что местная инквизиция, несомненно, на кол посадит, если узнает.
Даже Олега, вечно чурающегося ответственности, не послали таскать мешки – навечно определили снайпером в главный дозор. Всеми рутинными делами теперь заправляли Староста и Роман, на удивление быстро спевшиеся. Оба не старожилы, а последний вообще новичок, но никого это всерьез не задевало – подчинялись им как миленькие. Первый заслужил уважение тем, что почти не спал, постоянно держа руку на пульсе поселка; второй после разгрома готов стал героем. Ну как же – главный танкист, победитель страшных сомалийцев и гроза вражеского флота.
Лишь Макс, при всех своих не менее героических деяниях, почему-то вечно пашет как рядовой ишак. Ну никак не получается найти себе достойное постоянное место. Выпал из главной струи и даже рад этому. Не хлюпик, нагрузки любит – ему простой труд даже в отдых.
Хотя элемент обиды присутствует – ведь могли бы такому, как он, занятие поинтереснее поручить.
Уже возле бассейна догнал тройку бывших смертников. Те привыкли держаться кучно, да и острова побаивались. Даже вооруженная охрана через каждые триста метров тропы для них ничего не меняла – дружно передвигались.
До ручья они дошли молча, высыпали в бассейн натершую плечи ношу, присели на неровный каменный бортик – надо дух перевести. До истока отсюда прилично, вода успевала прилично остыть и растерять свой неприятный запашок, но все равно сидеть рядом было жарковато, и Макс решил, что проведет здесь не больше пары минут. Лучше потом, спустившись, утроит передышку на стволе поваленной пальмы, еще утром облюбованной в качестве лавочки.
Один из смертников, имени которого Макс не знал – слишком много новеньких появилось в последние дни, – привстал, затем забрался наверх, замер на краю обрыва, задумчиво выдал:
– Горизонт светлеет нездорово.
– Буря? – уточнил другой смертник.
– Похоже.
– Это хорошо, – почему-то обрадовался третий.
– И чего же здесь хорошего? – не понял Макс.
