Ниочема 3 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич (читать книги без регистрации TXT, FB2) 📗
— Песцов!
— Я! — откликнулся тот самый паяц.
— Выйти из строя!
Ранговый сделал два шага вперед.
Лытнев подошел, осмотрел то, что находилось перед ним: дикая смесь порядка и разгильдяйства.
— Почему в таком виде?
— Козни каптенармуса Санкт-Петербургского сортировочного пункта Жабина, господин младший унтер-офицер!
Лытнев невольно поморщился: стоит правильно, отвечает по уставу, но так хочется дать ему по морде!
— Что за кольцо на пальце?
— Родовой перстень, господин младший унтер-офицер!
— Снимай.
— Невозможно, господин младший унтер-офицер, только вместе с рукой!
— Два наряда вне очереди!
— Есть два наряда вне очереди, господин младший унтер офицер!
Лытневу показалось, что сопляк умудрился интонацией подчеркнуть слово «младший».
— Три наряда!
— Есть три наряда, господин младший унтер офицер!
«Как есть издевается», — с ненавистью подумал Лытнев.
Но с ходу нагнетать не стал, не время и не место. Он быстро закончил перекличку, подписал бумаги и махнул рукой:
— Вольно! На погрузку в машину бегом марш! Я сказал бегом, желудки! Трое последних заступают в наряд по кухне вместе с Песцовым!
Где-то в учебном полку номер сорок три дробь семнадцать
Армейские порядки мало чем отличались от тех, что запомнились Олегу из прошлой жизни. Тогда в учебном взводе тоже было три десятка гонористых пацанов, сержант, казавшийся грубой сволочью, бесконечная строевая, физо, наряды и прочие радости. Правда, на этот раз сержант — простите, младший унтер-офицер — по какой-то причине Олега невзлюбил. И что бы не случилось, виноватым всегда был именно он. И, как следствие, не вылезал из нарядов. Пусть не каждый день, но через день отправлялся либо в наряд по казарме, либо на кухню. Правда, особого неудобства это не доставляло. С нарядами по казарме неизменно помогала Милка (хотя Олегу было весьма неловко, когда домовая драила общий сортир), а наряды по кухне стали настоящим раем.
Все дело было в магии. Натаскать воды в котлы? Чуть модифицированный конструкт из Недольмана сделает это быстро и без усилий. Почистить мешок картошки? Поможет другой бытовой конструкт. Только чуть его доработать, уточнив желаемую толщину кожуры. А ремонтные навыки, сохранившиеся с прошлой холостяцкой жизни, позволили починить несколько агрегатов, сильно облегчивших повару жизнь.
В итоге наряд по кухне обычно проходил так: пока Олег двумя конструктами выполнял весь объем работ, повар готовил хороший сытный ужин из расчета на двоих. А когда все было сделано, они с Песцовым устраивали разговор по душам. Вернее, говорил больше повар, подкрепляя каждый свой тезис рюмкой-другой водки, а Олег больше слушал, кивал, поддакивал и налегал на свою порцию.
А еще на тех, кто в наряде, не распространялись внезапные ночные побудки и построения. В общем, служба шла вполне спокойно, и подходила уже вплотную к присяге. И присяга эта должна была состояться буквально через день.
Младший унтер-офицер Лытнев был не то, что зол, он был в ярости. Этот Песцов начисто игнорировал все его старания. Лытнев проявлял фантазию, придирался к каждой мелочи, через день отправлял ненавистного сопляка в наряды, но с того как с гуся вода. На теоретических занятиях отвечает без запинки, нормы по физподготовке сдает в числе лучших. И, кажется, даже умудрился набрать вес! К постоянным замечаниям относится как к должному, не выказывая даже тени недовольства. Только уставное «Так точно, господин младший унтер-офицер» орет каждый раз так, что уши закладывает. Но за это наказать не выходит, поскольку строго соответствует уставу.
Устав для Лытнева был свят и незыблем. Что бы не делалось в армии, все должно делаться в точности по уставу. В том числе, придирки и наказания. Вначале унтер хотел гнобить сопляка за недостатки. Ведь не может быть такого, чтобы новобранец идеально следил за обмундированием, был первым и по физкультуре, и на занятиях в классах, и на плацу. Но именно так и случилось. Крайне редко удавалось подловить засранца на какой-нибудь пустяковой мелочи.
К сожалению, прошло почти две недели прежде, чем Лытнев понял бесполезность этой затеи. Честно говоря, в другой ситуации младший унтер-офицер только порадовался бы, что у него есть такой подчиненный, и обязательно поставил бы его командиром отделения. Но сейчас он хотел Песцова унизить и заставить сдаться. Пусть наглый сопляк хлебнет дерьма полной ложкой. И тогда Лытнев поменял тактику.
Теперь он всячески хвалил Песцова, ставил его в пример другим — кстати, вполне заслуженно. Раз он не может справиться с сопляком своими силами, пусть ему добавят ума боевые товарищи. Никто ведь не любит выскочек. И тем более никто не любит, когда из-за таких приходится бегать лишние круги или маршировать лишних полчаса.
В казарме камер видеонаблюдения не было, иначе младший унтер-офицер знал бы, что Песцова уже пытались побить. И один на один, и трое против одного. И каждый раз с неизменным результатом. Кстати сказать, чёткий пацан Витёк преподанный в поезде урок усвоил с первого раза и в драку с Песцовым больше не лез. Более того, и других останавливал — по возможности, конечно. Пытались подловить Песцова и во сне, но он неизменно просыпался, едва команда «мстителей» начинала подкрадываться к койке.
Лытнев хотел успеть добить мерзавца до присяги. Потом будет уже не то; потом, хочет он или нет, но отношение к Песцову поменяется. Он станет уже не почти что гражданский, а почти что военный. И гнобить его по поводу и без повода будет невозможно, только за дело. А как показала практика, за дело-то наказывать и не выходит, слишком сопляк прошаренный, словно уже служил и все нюансы наперед знает. В общем, времени оставалось мало, и младший унтер-офицер решил: сегодня или никогда.
Взвод выстроился на плацу. Битый час все маршировали, перестраивались из одной шеренги в две и в три, потом обратно, брали макеты автоматов «на караул», опускали «к ноге» и вообще исполняли весь богатый ассортимент строевых приемов. Сверху жарило солнце, все умаялись и упарились. Даже сам Лытнев начал уставать. А Песцов, сволочь, хоть бы хны.
Так бы унтер не стал прибегать к этому подленькому методу, но слишком уж он хотел наказать ненавистного Песцова.
— Песцов, выйти из строя!
Олег сделал два шага вперед и остановился, замерев по стойке «смирно». Другой мир, другая эпоха, а в армии ничего не меняется. Та же строевая подготовка, те же команды. Только вместо сержанта младший унтер-офицер. А так — никаких изменений. Даже армейские анекдоты буквально один в один. И манера обращения унтеров с новобранцами точно такая же.
— Кругом! — последовала очередная команда. — Смирно! Остальные упор лежа принять! Сто отжиманий каждому!
Песцов стоял перед взводом, а парни отжимались. И это на самой жаре, на солнцепеке, после полудня шагистики, когда все до единого упарились и мечтали только о глотке воды и тени. Унтер же прохаживался и выговаривал: мол, надо делать так, как Песцов. Это бесило парней, это бесило и Олега.
Не успел счет дойти до полусотни, как самый хилый из взвода Илларион Подоплёкин упал ничком на асфальт. Остальные — раз иного приказа не поступало — продолжали отжиматься. Может, им и не было видно, а вот Олег отчетливо разглядел: это не силы кончились, это тепловой удар. Прошла секунда, две, три, Лытнев молчал. И тогда Олег, наплевав на приказы и субординацию, подбежал к Подоплёкину. Проигнорировав окрик унтера, перевернул парня, подхватил на руки и бегом потащил в медпункт. И только тогда всем стало очевидно: это не усталость и не симуляция.
— Прекратить отжимания! — скомандовал, наконец, Лытнев. — Вольно! Разойдись!
И, подхватив с плаца кепку, упавшую с головы Подоплёкина, пошел следом за Песцовым в медпункт.
Младший унтер-офицер, хоть и не подавал виду, чувствовал себя отвратительно. Как бы он ни хотел доконать Песцова, вполне отдавал себе отчет, что действует на грани фола. А теперь, кажется, эту грань переступил. Но еще хуже было то, что его план вывернулся наизнанку. Он хотел противопоставить Песцова взводу, чтобы пацаны в казарме, наконец, разобрались с ним по-свойски. А теперь вышло так, что Песцов хороший, а он, Лытнев, конченая сволочь. И никому ничего не объяснишь, не оправдаешься. Командованию начхать: подумаешь — боец на солнышке перегрелся. Не помер же! «А мог помереть»? — спросил себя Лытнев и честно себе ответил: «Мог». «А ради чего»? — продолжал спрашивать себя унтер. И ответ на этот вопрос был таким, что даже в зеркало на себя глядеть ему стало противно.
