Схватка (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич (мир книг txt, fb2) 📗
К моей великой радости, во время топорного и неуклюжего, прямолинейного натиска Ростислава едва ли не в открытую заявила об ответных чувствах. Иначе как еще было понять ее согласие на ночное свидание, сопряженное с огромным для княжны риском? Узнай кто о нем — и девушку могли отправить в монастырь, даже если бы между нами ничего не случилось…
Отправить за то, что обесчещена и опозорена — а ведь позор княжны распространяется и на весь ее род, на всю княжескую семью. И выдать в этой ситуации скомпрометированную княжну за простого порубежника, пусть и рванувшего в сотники — это все одно позор. Едва ли не больший позор…
И вот, случилось невозможное — мы оказались один на один в ночи, и свидетелями нашей встречи стало лишь безмолвное небо, мерцающие вдали звезды да луна… Влюбленные — и совершенно не знающие друг друга, невесть что напридумавшие про объект воздыхания за время пути, но совершенно неготовые даже к простому разговору… А когда заговорили, то речь о будущем браке зашла едва ли не с самого начала — просто потому, что ни на какие ухаживания жизнь не оставила ни времени, ни возможности. И при всем при этом, рискую безусловным позором и отправкой в монастырь, горячая натурой и порывистая в действиях княжна все-таки согласилась на близость… Потому что даже угроза потерять практически все, включая положение в обществе и в семье, и уважение родных, не перевесили для Ростиславы страстного желания познать любовь! Любовь с человеком, ради нее — и всего княжества! — засунувшего голову в пасть страшного монгольского льва…
Что же, о таком действительно можно написать книгу, заставив трепетать сердца юных читателей, еще не познавших любви, но страшно желающих ее познать, погрузив их в атмосферу романтического флера. Да, впрочем, и не только юных — ведь и вполне себе взрослые люди, состоявшиеся в браке, любят порой ознакомиться с подобным романом, вместе с книжными героями переживая их влюбленность — и вспоминая собственную.
Но что бы я сам написал о браке такого, чтобы заинтересовать читателя?
Хм-м-м, кому-то может и покажется это странным, но, прежде всего на ум приходят теплые, уютные вечера, проведенные с семьей — когда тьма за окном терема, укрытым резными ставнями, накрывает детинец, а мерцающий свет дает лишь лампадка у святых образов... Особенно врезались мне в память мгновения, когда супруга, досыта накормив молоком нашего малыша, радостно агукающего и что-то совершенно неразборчиво, но так сладко воркующего на руках мамы, наконец-то укладывает его в подвешенную к потолку люльке. Тихонько покачивая в ней младенца, она едва слышно напевает — тягуче, но очень мелодично, и почему-то на ум приходит сравнение с кошкой, мурлыкающей своему котенку…
А вот после… После приходит время супружеской близости.
Когда все случилось между нами впервые — это было очень быстро (каждый раз быстро), тесно (мы оба сдавили друг друга в объятьях так, что невозможно было их расцепить!), жарко — и страстно до полного беспамятства… В память врезались отдельные, яркие моменты близости — но общей картины восстановить по ним невозможно.
Теперь же — теперь же все иначе. Когда супруга устраивается на ложе подле меня, она никогда не действует первой — но, согревая ласковым взглядом горящих очей, она в то же время дразнит игривой улыбкой полных губ. И именно к губам я устремляюсь в самом начале, по-первости искусственно робко касаясь их своими — но после целую уже жарче, нетерпеливее, легонько покусывая их… И наконец проникаю сквозь уста возлюбленной внутрь, щекоча языком ее язык, поглаживая самым кончиком ее небо… Такой поцелуй на Руси называют «половецким», и с любимой он сладок, словно глоток хмельного меда — вот только сердце от него начинает стучать еще быстрее и сильнее, разгоняя по жилам кровь!
Не отрываясь от губ, я начинаю гладить любимую — вначале довольно целомудренно, по шелковистым, мягким и густым волосам, пахнущим чем-то цветочным… Затем по покатым плечикам, еще не обнаженной спине… Но затем мои ладони устремляются к распашному вороту ночной рубахи. Она очень удобна для кормления, потому как в ней легко освободить от одежды заметно более пышную и высокую, чем до беременности грудь… Прикосновения к ней поначалу кажутся просто обжигающими! И от них по всему телу словно расходятся электрические разряды…
А затем, вниз по тонкой девичьей шее к пахнущей сладким молоком груди устремляются и мои губы…
Наконец, вдоволь наласкавшись (когда меня самого уже начинает аж потряхивать от сумасшедше-сладких мгновений близости), я вновь припадаю к устам жены, дразнящей меня шалым и одновременно с тем счастливым взглядом... В то время как руки мои начинают поднимать вверх полы ночной рубахи, скользя по гладкой, бархатистой коже стройных женских ног… Скользят вверх, пока не задирают ткань уже выше пухленьких, так же заметно и приятно округлившихся после беременности ягодиц — столь ладно ложащихся в мои ладони, что их просто невозможно не стиснуть, прижимая к себе жену!
Не отрываясь от губ любимой половецким поцелуем, я привлекаю ее к себе — и каждый раз наслаждаюсь тем, что у меня впереди столь много времени (целая ночь!), что я могу позволить себе не спешить, выждать, когда супруга окончательно расслабиться и сама чуть подастся вперед, словно бы говоря — «пора»…
А затем мы становимся единым целым — и теперь в моей памяти отпечатывается каждый миг совершенно волшебной, сказочно сладкой близости, освещенной мерцающим огоньком лампады…
Как же восхитительно прекрасно дарованное нам Господом таинство продолжения рода!
Впрочем, понести еще одного малыша, пока женщина кормит, практически невозможно — по крайней мере, месяцев до шести точно. Поэтому пока мы просто жадно наслаждаемся друг другом… Когда это возможно.
Удивительная эта штука — большие посты и постные дни. У подавляющего большинства моих современников постящиеся люди вызывают лишь снисходительные усмешки, а супружеский пост — и вовсе скабрезные шутки. Но не все так однозначно, как кажется на первый взгляд.
На самом деле Церковь во время поста призывает к посильному воздержанию (обязательному перед причастием), но отнюдь не запрещает близость в принципе. Понятное дело, что, к примеру, после разлуки, вызванной теми или иными причинами, супругам воспрещать быть друг с другом просто глупо! А порой бывает и так, что долгий, длительный пост вроде Рождественского и Великого порождает такую страсть, что лучше притушить ее супружеской близостью, чем изводить томящегося мужа (или жену!) воздержанием... Но естественно не в первую неделю Великого поста и не в Страстную седьмицу — и, конечно, не в канун двунадесятых праздников вроде Воскресения Христова или Рождества.
Но вот что я скажу по личному опыту. Когда я вернулся из Булгара, мы с женой несколько дней не отрывались друг от друга. Однако чем чаще между нами случалась близость, тем более блеклой на эмоции и ощущения она казалась! И когда на следующей седьмице Ростислава попросила все же выдержать пост вечером вторника и четверга, я вдруг обратил внимание, что короткое воздержание возвращает близости былой накал чувств!
А ведь длинные посты, как видно, и вовсе делают ее необыкновенно желанной и практически столь же яркой на эмоции, словно и в первый раз! Заодно тренируя и силу воли…
И хотя я прекрасно понимаю, что измены и следующие за ними разводы случаются по совершенно разным причинам, все же, как мне видится, это происходит чаще всего из-за пресыщения супругов друг другом. Этим же пресыщением можно объяснить и то, что супруги привносят в свою жизнь всяческие извращения — когда безобидных с виду, вроде «неестественной близости» (хотя такой грех, к примеру, может стать причиной бесплодия) или покупок всяких там «игрушек»… И до откровенно страшных грехов, кои совершают так называемые «свингеры», одним махом разрушая всю духовную жизнь супругов и все настоящие чувства.
Собственно, измена, в какую форму она бы ни была облачена, по сути своей аннулирует брак. Именно измена является первым и главным условием для развенчивания — иными словами, впав в грех блуда, один из супругов в буквальном смысле разрушает брак, подорвав духовной фундамент супружества, изначально строящегося на любви…
