Протектор Севера - Сахаров Василий Иванович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
На этом заканчиваю. Желаю тебе всего самого наилучшего. Когда будешь в столице, я бы хотел увидеть тебя и твою очаровательную супругу в моём доме, бывшем особняке графов Генцеров. Мы с Клэр вас ждём.
С уважением,
твой друг, капитан гвардии Виран Альера».
Я положил письмо на стол и задумался. Итак, император продолжает идти намеченным курсом, понемногу возвращает в свои руки власть над государством и проталкивает через Верховный Совет нужные ему указы. И один из таких указов – о протекторах. Хм! Интересно.
Протектор, такого слова в мире Кама-Нио нет. Это земное звание из латинского языка. Но оно наиболее точно передаёт значение термина остверского языка «апплерин», потому что обозначает то же самое, что и на Земле, то есть защитника, который прикрывает от внешних угроз определенного человека, территорию или предмет. Поэтому мой мозг автоматически перевёл слово «апплерин» как протектор.
На Земле в Римской империи существовало подразделение протекторов-доместиков, офицеров гвардии, которые не только защищали императора и были его телохранителями, но и выполняли его поручения. В частности, они держали границу, возглавляли отдельные воинские формирования и поднимали экономику той или иной захудалой провинции.
В империи Оствер времён первых Анхо чем-то похожим занимались апплерины. И у меня возникает вытекающий из письма Альеры резонный вопрос: а что это даёт мне? В общем-то почти ничего. В мире Кама-Нио институт протекторов-апплеринов просуществовал не пару сотен лет, а почти тысячу. И само собой, он сильно видоизменился, со временем звание протектора стали давать пограничным лордам, которые были обязаны сдерживать натиск врагов и, пока идут военные действия, не покидать вверенную их заботе территорию. То есть сидишь вдоль границы – и сиди там до упора, пока не погибнешь. На помощь не рассчитывай и про отступление не думай, за это можно и головы лишиться. Служи честно, и за это каждые пять лет тебя будут отмечать благодарственным личным письмом императора, которое, естественно, писал писарь, и ежегодно от щедрот государства выделят немного денег. Сколько? Неизвестно. Но не думаю, что это огромные суммы, на которые можно содержать серьёзную дружину.
Если рассматривать ситуацию с разных сторон, то что я вижу? Благодаря указу о протекторах император получает возможность изъять с пограничных территорий Северной Эранги и Анвера часть войск, которые нужны на фронтах. А дворяне, новоявленные протекторы, обязаны самостоятельно позаботиться о себе и подвластных им территориях. Если бы дело происходило в то время, когда в империи всё было относительно тихо, то звание протектора я бы расценил как награду и привилегию. Но поскольку сейчас в империи всё не очень хорошо, это напоминает мне кинофильм про Сталинградскую битву. Помнится, у немцев не хватало резервов, которые могли бы пробить к окружённым в городе и вблизи него дивизиям коридор. И тогда Гитлер, вместо подкреплений и боеприпасов, повысил генерала Паулюса до фельдмаршала, типа, после этого он и его солдаты лучше сражаться станут.
Вот и у нас нечто подобное. Мы вам звание, а вы бейтесь как знаете, и только попробуйте отступить, сразу вам усекновение головы сделаем. Всё логично. И не знаю, кто и как воспримет известие о назначении себя протектором границы, а я приму это звание спокойно, без надрыва и криков. Мне всё равно деваться некуда, слишком много сил и средств я вложил в своё графство и отступать в любом случае не намерен. А так, если будет звание протектора, глядишь, тысячу-другую монет пришлют, и то хорошо…
Теперь перехожу к письму баронессы Ивэр и отчётам верных людей. Время поджимает, сегодня и завтра необходимо закончить все дела и уже послезавтра выступить в поход к горе Юххо, где меня ожидают (хочется в это верить) золотые слитки.
Глава 20
Тёмная ночь. Непролазная чаща высоких лиственных деревьев, двумя полукружьями окружающих вершину высокой покатой горы, которую разные народы называли многими именами: саришшины – Богатая, калиры – Добрая, анхары – Суровая, а куитма – Старая. Мощные стволы дубов, клёнов и ясеней качали своими пожелтевшими кронами. А сильный и холодный северо-западный ветер, словно предвещая беду, срывал с них листья и бросал их на небольшую полянку между деревьями и в воду небольшого родника на ней.
Шелест листвы, шорохи мелких животных в траве, скрип стволов и шум воды, которая поднималась на поверхность из недр горы и по промытому за века пути уходила вниз, к подножию Анхара. Всё это создавало атмосферу, которую впечатлительные натуры могли бы назвать таинственной, сумрачной, внушающей опаску и страх. Но находящийся в этом месте полуобнажённый, высокий, гибкий и мускулистый мужчина лет сорока пяти с бритым черепом, который, поджав под себя ноги и закрыв глаза, в одиночестве сидел у родника, не боялся ничего и никого. Ему было наплевать на все звуки вокруг себя, ибо ни один из них не был для него опасен. Страх – для жителей изнеженного Юга, глупого Запада и коварного Востока. А он был истинным нанхасом, воином в сотом поколении, плоть от плоти своего народа, северянин, который лишился родины и шёл искать новую.
Звали его Фэрри Ойкерен. Несмотря на то что среди своих соотечественников нанхасов он был личностью известной, а в родном племенном сообществе слыл живой легендой, нигде за пределами земель, на которых вот уже десять тысяч лет живут белоголовые, про него не слышали. Но вскоре при его имени враги будут вздрагивать и оглядываться, а их слабые женщины станут пугать им своих детей. Ойкерен был в этом уверен, потому что иначе и быть не могло, ведь нет в мире воинов более сильных, умелых и смелых, чем нанхасы, и нет чародеев, которые понимают в магии больше, чем шаманы северных племён. А значит, всех чужаков ждёт война на истребление, ибо на берегах Форкума стало тесно, начинается новое переселение народов, и те людишки, которые проживают в империи Оствер и других государствах дальше, в глубь материка Эранга, должны будут умереть или бежать с пути нанхасов. Других вариантов быть не могло, так решили старейшины, вожди и шаманы идущих на новые земли белоголовых. Ойкерен это знал, так как он был одним из тех, кто ровно четыре года назад на берегу залива Камихо решил судьбу своего народа. И в этот день вождь всегда покидал свой род, жён и воинов и удалялся в непроходимую лесную чащу, находящуюся в стороне от людей и своего лагеря. Там он вспоминал своих предков, оставленные на далёком севере святыни и невольно прокручивал в голове тот день, когда он добровольно признал себя побеждённым…
Острый нос боевого шестидесятивёсельного корабля, силуэт которого был похож на касатку, ткнулся в гальку пляжа. Вождь древнего рода Океанских Ястребов Фэрри Ойкерен, сняв с пояса изогнутый клинок из чёрного железа, встряхнул своими длинными белыми волосами, оправил серую куртку из мягкой тюленьей кожи и спрыгнул на берег. Оказавшись на земле, он сразу же увидел выходящую из-за скалы женщину на вид лет двадцати пяти, миниатюрную и хрупкую, с раскосыми глазами, такими же, как у него, волосами и одетую в одно короткое лёгкое кожаное платьице выше колен, которое открывало её белоснежные ровные ножки. Вождь знал, кто это, и испытывал по отношению к подобным женщинам очень противоречивые чувства, которые колебались от страха до желания обладать ими. Это его нервировало и бесило, но поделать с собой он ничего не мог. Единственное, что хоть как-то успокаивало вождя, – это то, что все мужчины вокруг него чувствовали то же самое. А всё потому, что женщина была ламией, ведьмой с огромной природной силой, кровью демона в своих жилах, колдовская мощь которой была очень велика, и никто не знал, сколько лет тому или иному существу этого странного вида. Елядя на приближающуюся к нему ламию, которая, казалось, совсем не чувствовала холодного пронизывающего океанского ветра и босыми ногами ступала по острым камням пляжа, как по толстым коврам, Ойкерен подумал, что, может, этой твари и сто лет.
