Дизель решает все - Маришин Михаил (книга жизни .txt) 📗
Вроде все перед войной делалось правильно, и политика была разумной, и армия многочисленной, и оружия хватало, но везде имелись какие-то недостатки. И вот, в решающий момент, эти недостатки наложились один на другой, многократно друг друга усиливая. Этакий «резонанс неудач». Я полностью отдавал себе отчет, что исправить все недостатки во всех областях для меня абсолютно невозможно, будь даже я верховным правителем. Раздолбайство, например, очень трудно исправлению поддается. Разве что под угрозой смерти, причем немедленной, как на войне. Но и в этом случае далеко не всегда. Поэтому оставалось только работать, исправляя то, до чего я мог дотянуться. При этом основная масса «косяков» все равно останется, и исключать будущее развитие событий по сценарию «резонанса» никак нельзя. А значит, и блокада — возможна.
Иллюзий, что войну можно вообще как-то предотвратить, я не испытывал. Слишком много времени, сил и средств было затрачено, чтобы она началась. Еще со второй половины девятнадцатого века упорно раздувалось противостояние Германии и России, которое могло быть решено только полной победой одного из противников. Социально-политический строй в этом вопросе имеет далеко не первостепенное значение и является, скорее, предлогом, нежели истинной причиной надвигающихся событий. После версальского мира, в котором была изначально заложена перспектива германского реваншизма, глупо было бы ожидать, что эта заботливо прорубленная «дверь» не будет открыта и военная мощь Германии не будет реанимирована. Реанимирована с единственной целью — уничтожить СССР и самой при этом сдохнуть.
Все это я и раньше уже не раз обдумывал, но рассуждал как-то отстраненно и рационально, а сегодня, здесь, в Ленинграде, впервые именно прочувствовал до глубины души. Пока ехали в Смольный, в памяти отчетливо вставали фотографии и фильмы военной хроники, сожженные дотла деревни, руины Сталинграда. Война. И глаза людей, которые еще ни о чем не подозревают. И чувство вины знающего, но бессильного отвести беду человека. Видимо, это явственно отразилось на моем внешнем облике и так контрастировало с жизнелюбием моих спутников, что лично впустивший нас в кабинет Киров не удержался и спросил.
— Что, товарищ Любимов, не весел? Может, съел что-то не то с утра?
— А он, товарищ Киров, совсем не завтракал, — наивно ляпнул Акимов.
— Что, ресторан в «Англетере» не по нраву? Или командировочные экономишь? Нет, товарищ Любимов, ты мне полуголодный здесь не нужен! Сейчас чаю организуем, а обедать, и далее по списку, приходите в Смольный, я распоряжусь.
— Да при чем здесь еда-то! Вот мне сейчас подумалось, мы сюда приехали танки делать, враги наши тоже не спят, война будущая танковой будет, войной моторов. Очень подвижной и динамичной, с глубокими ударами на сотни километров, охватами и окружениями. А Ленинград — приграничный, по сути, город. Глядя на прохожих на улицах, тяжело думать, что мирные люди могут оказаться под ударом не только авиации, но и танков прямо в первый же день войны, совершенно неподготовленными.
— Ну положим, мы тоже не лыком шиты, — Киров враз стал серьезен. — Есть чем белобуржуев встретить. Но прав ты, конечно, товарищ Любимов, точат зубы соседи. Поляки, вон, чуть ли не тысячу танков в год строить собираются. Зачем? Да только по наши души! Вот и нам надо сделать так, чтобы наши танки их танки перетанчили. Потому и гонка с Т-28 такая. Будет у нас к первомаю средний танк, какого нет у поляков, — побоятся нападать. Вот какие задачи стоят нынче перед нами. Можно сказать — политические.
Мы все еще стояли, а Киров, отойдя к окну и немного помолчав, глядя не улицу, обернулся и продолжил:
— Это хорошо, товарищ Любимов, что вы не только решаете поставленные задачи, но и сами поднимаете вопросы. Это в большевистском духе — не останавливаться на достигнутом, впадая в ложную самоуспокоенность. Другое дело, что у нас есть военные, которые этими вопросами и занимаются, не будем отбирать у них хлеб. У нас своих дел невпроворот, но об этом мы с вами побеседуем отдельно, а пока решим вопрос с авиаторами. Товарищ Яковлев, прибыли вы к нам в гости эффектно, но вот провожать вас будем с Комендантского. А то этак вы повадитесь прямо перед Смольным садиться, аэродром здесь устроите. Ваш самолет, насколько мне известно, нуждается в ремонте…
— Товарищ Киров, АИР-5 готов взлететь в любой момент, — горячо заговорил Яковлев, ему, несмотря ни на что, это было крайне необходимо в «рекламных» целях.
— …Нуждается в ремонте, — повторил Киров, — поэтому я приказал отправить аппарат на завод номер двадцать три, куда и вам сейчас надлежит выехать. По прибытии, когда определитесь с объемом ремонта, доложите в Смольный, чтобы определить дату обратного вылета. Будем вас провожать. Можете идти, удачи вам в работе.
— Спасибо, товарищ Киров… — Александру Сергеевичу только и оставалось поблагодарить, после чего они с Пионтковским вышли.
— Теперь с вами, товарищи двигателисты. Прошу присесть, разговор долгий. — Киров указал нам с Акимовым на стулья, а сам занял место во главе стола. — Знаю, прибыли вы сюда к нам по поводу танков. С конструкторами ОКМО вы, конечно, встретитесь, но я бы просил вас у нас задержаться. И вот по какому поводу. Меня волнует, прежде всего, вопрос организации производства на наших промышленных предприятиях. Вы, товарищ Любимов, по этой проблеме предложили сразу два интересных варианта. Первый, с женскими бригадами на производствах, требующих кропотливой работы, вопросов не вызывает. А вот второй — разбирался на уровне ЦК. И мнения по этому вопросу были самые разные, вплоть до крайностей. Вопрос решили положительно. Для вас, товарищ Любимов. Если интересует, то я голосовал против. При коммунизме денег быть не должно! А мы, получается, на жадности человеческой играем, развращая рабочий класс! Но ведь работает же! В общем, ЦК приняло решение, что зиловский подход наиболее соответствует текущему моменту и должен быть широко внедрен в практику. Сам принцип предельно ясен и четко сформулирован: «товар навстречу деньгам». А вот подводные камни, которые без сомнения есть, освещены не были. Вы, товарищ Любимов, как зачинщик, что можете сказать по этому поводу?
Вот к этой теме разговора я не был готов совершенно, поэтому взял довольно длительную паузу, благо меня никто не торопил.
— Подводные камни? То, что на поверхности — факт, что за год в моторном три начальника цеха сменилось. Первый ушел на партийную работу, потому как на производстве от него толку не было. Второй, из рабочих, сам понизил себя в должности до мастера. Третий, Рожков, чувствую, пришел надолго. Организатор от Бога! И бессеребренник. Потому что при такой системе не определен критерий, по которому оценивается работа руководителя, ему среднецеховую зарплату начисляют и все. А недостатки в его работе, если случаются, на виду у всех. От рабочих иногда слышать приходилось, что начальник свой хлеб зря ест. На партсобраниях этот вопрос тоже поднимался. То есть при массовом внедрении системы потребуется резерв для замены несостоятельных руководящих работников. Учитывая, что многие из них — члены ВКП(б), может подрыв авторитета партии быть. Текучесть кадров на производстве тоже первое время будет высокой, пока коллективы не приработаются. Что же касается непосредственно самой работы, то система получилась саморазвивающаяся. У нас, на ЗИЛе, уже проблемы из-за этого начались. В процесс осмысления строительства двигателей включилась масса рабочих, поступают предложения по рационализации, пока мало, но мы уже не успеваем их всех рассматривать. Было выявлено два случая изменения технологии явочным порядком, без согласования с инженерами. Вреда от них, к счастью, не было, сплошная польза, но тенденция настораживает. Требуется прикладывать значительные усилия, направляя творческий процесс рабочего коллектива в нужное русло и отсекая удобные для рабочих, но губительные для моторов нововведения. В основном пока такие замечены в плане упрощения изготовления мотора за счет ресурса. Хотят больше моторов сдавать и, соответственно, денег получать, а то, что мотор через полсотни километров пробега ломается — так это проблемы водителей уже. Необходимо вводить гарантийный срок эксплуатации в критерии оценки стоимости изделия, но руководство завода против. Вот так.
