Вход не с той стороны (СИ) - Башибузук Александр (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Я как-то разговорился с одним ветераном в музее, спрашивал его про оружие в экспозиции, хотелось знать мнение человека, державшего его в руках. Петр Иванович много рассказывал, старикам всегда приятно, когда их слушают. Я поинтересовался, как это, когда тебя вот-вот должны убить, и шансов выжить практически нет.
Он ответил просто. Знаешь, говорит, когда собаку боишься, она тебя обязательно укусит. Так, говорит, и старуха с косой. Улыбнись ей в лицо и она, может быть, не возьмет тебя, оставит на следующий раз. Война, говорит, щадит дурных и бесшабашных, но ни в коем случае не глупых. Глупых она забирает в первую очередь. Вот только притвориться лихим и бесшабашным нельзя, таким надо родиться. Вот так мне ответил старик, прошедший в обыкновенной пехоте всю войну до самого Берлина.
Что ж, раз лихими мы стать не можем, остаётся только первое. А уж дурнее нас еще поискать надо. Так что есть все шансы на успех.
Вертолет шел низко, едва не касаясь брюхом зеленого океана, раскинувшегося до самого горизонта. Пилот, которого звали Ричардом, вел вертолет лихо и напевал песенку, английский вариант «… броня крепка и танки наши быстры…», что-то в этом роде. Второй пилот сидел в проеме двери за «миниганом» и ничего не делал, он вообще всю дорогу промолчал, изъяснялся жестами и, как я узнал позже, был поляком.
Пилот позвал Томаса, тот принялся интенсивно жестикулировать, что-то кричать и мы, ненадолго зависнув, плавно сели, как провалились, в зеленый колодец. Со всех сторон плотная, зеленая стена джунглей. И запах! Мне всегда казалось, что джунгли должны пахнуть остро, экзотическими ароматами тропических растений… может быть, они так пахнут на Земле, а здесь просто воняли, омерзительно смердели гнилью и болотом. Я проинструктировал пилотов еще до вылета и сейчас повторил: сидеть в вертолете, по окрестностям не шариться, в любой момент ждать сигнала заводиться. Оба были вооружены американскими винтовками М-4 и пистолетами Беретта, стандартно для американцев.
Вытянули лодку, навьючили на себя снаряжение и, подхватив ее за ручки, потащили в направлении, указанном Томасом. Я сразу придумал новое упражнение для американских морских котиков. В фильмах показывают, как они на тренировках на себе лодки таскают, так теперь пускай таскают их в джунглях. Гораздо эффективнее.
Показался ручей, прыгающий по заросшим мхом камням. Скользя и спотыкаясь, мы в хорошем темпе проскочили по нему метров пятьдесят и наткнулись на небольшую заводь с черной водой, сплошь заросшую зеленью.
Спустили лодку на воду, загрузили снаряжение. Томас, достав из мешка сушеную тыкву, измазал удивительно вонючей черной жижей борта лодки, наши ботинки и наляпал на маскировочную сеть. Дышать стало почти совсем невозможно, но насекомые, до этого плевавшие на наш репеллент, отстали. Я натыкал веток и листьев в специальные гнезда, лег на носу, девушки пристроились в середине, выставив стволы по сторонам, Томас к мотору, и мы отчалили. Негромко жужжал движок, стены растительности по берегам, как при замедленной съёмке, проплывали мимо нас. Со стороны лодка была похожа на небольшой островок зелени, оторвавшийся от берега и тихо плывущий по течению. Я старался следить за направлением движения, но быстро запутался, Томас вел лодку по бесчисленным протокам, мы, кажется, несколько раз крутились на одном месте, заплывали в заливчики, не имевшие, на мой взгляд, выхода, но проводник всегда находил дорогу. Девы мои лежали на дне лодки тихо, как мышки, и только озирались по сторонам. Я тихонечко спросил у Томаса, можно ли говорить, на что он кивнул утвердительно.
— Дамы мои, как настроение?
— Писать хочу… — это Герда.
— Тоже хочу… — это Инга.
Вот те раз. Кстати, кладовщик Ордена среди снайперского снаряжения положил две упаковки памперсов для снайперов. По слухам, они как раз и были изобретены военными для снайперов, вынужденных лежать сутками без движения. Естественно, западными военными, наши вояки такими мелочами не заморачивались, в моей части уж точно. Стойко переноси тяготы и лишения службы, и если приспичит, дуй в штаны. Ради победы не позорно. Так я эти памперсы сразу в сторону откинул, еще и подивился юмору кладовщика. Зря.
— Том, сколько еще?
— Час. Причалить?
— Час потерпите?
— Нет… да…
— Да… нет…
Кошмар. Это у них от волнения. Наверное. Весь настрой на операцию, заставлявший дрожать мои коленки и стучать сердце, куда-то пропал. Какой настрой, если девы писать хотят. Не верю я байкам о секретных подразделениях невероятных диверсантов, состоящих сплошь из женщин. Они типа самые лютые, хитрые и терпеливые. Может, так и есть, но…
— Дуйте в штаны…
— Я…
— Мы…
— Ладно.
В итоге потеряли еще полчаса. Не критично, времени впереди полно, если, конечно, встреча по графику.
Зверье, прыгавшее с ветки на ветку, конечно, впечатляло. Разноцветное и разнообразное. Особенно поразили маленькие обезьянки, с двумя пальцами на конечностях, в ярчайшем малиновом жабо. Пасти раскрывали так, что она больше головы становилась, и из глотки выскакивали складывающиеся иглообразные зубы. Конечно, складывающиеся, той длины, какой они были, даже в такие пасти не поместятся. Но вели себя мирно, скакали по кустам и ловили маленьких птичек, похожих на летучих мышей.
Ползающих и плавающих гадов видел неимоверное количество, но все больше небольших. Больших не было. Забираться в лодку они не пробовали, а вот падать с веток над головой — падали. Хорошо, что мы натянули на голову капюшоны и затянули завязки.
Скоро перешли на весла. Проводник предупредил, что прибываем.
Я заметил, что Томас что-то монотонно бубнит себе под нос. Прислушался — молитва. Кажется, молитва или заговор. Не знаю, что помогло, может быть, и молитва, но мы выскочили из узенькой протоки прямо в заливчик, рядом с громадной, действительно черной скалой. Заливчик, в свою очередь, отходил от реки шириной метров на сто.
— Мистер. Надо спрятать лодку, я покажу, где, и полезем вверх. Я первый, мисс и мисс, а потом вы. Склон скользкий, поймаете мисс, если что.
Поймаю… Меня бы кто поймал. Лодку укутали маскировочной сеткой и затолкали под свисающие над водой ветки. Не знаю, как кто другой, но я бы точно не заметил. И затем, вслед за проводником, углубились в джунгли. Шли прямо в чащу, и я не сразу заметил, что мы начали подниматься. Склон становился все круче и круче, на ноги налипли пудовые комья грязи, пот застилал глаза, а мы все лезли и лезли. Про Томаса я не говорю, он, как обезьяна, двигался ловко и быстро. Герда практически так же, да и еще помогала Инге. Я взял с собой автомат и снайперскую винтовку, возможно, придется по ситуации поддержать Ингу снайперским огнем, но решение это, по сути, правильное, на практике оказалось выше моей физической подготовки. Я кряхтел, но лез, с ужасом думая о том, как будем быстро спускаться.
В глаза ударило солнце. Вылезли. Я в первый раз со времени посадки увидел солнце, до того его постоянно скрывали джунгли, смыкавшимися над протоками. Мы оказались на немного скошенной в обратную сторону от деревни площадке, размером пять на пять метров, поросшей травой и редким кустарником. И самое приятное — здесь было сухо. Обычная ярко-зеленая трава, зеленый кустарник и сухая земля. Я быстро распаковал и расстелил на земле подстилки из хитрого материала, похожего на поролон, оклеенный пленкой, достал бинокль и, пока все отдыхали, уставился вниз. Скала оказалась высотой всего около тридцати метров, а мне показалось, что карабкались на Джомолунгму. С одной стороны склон, по которому мы карабкались, с другой — отвесный обрыв в реку. Ниже по течению, метрах в семистах, на берегу расположилась совсем маленькая деревенька. Десяток хижин, слепленных из чего попало и крытых соломой, большой круглый общинный дом, о котором говорил Томас, с верандой на сваях, над водой. Деревня располагалась наискосок от скалы, но веранда хорошо просматривалась.
— Большой дом. Веранда — 780 метров, — это уже Инга прицеливается дальномером.
