Назад в юность. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Явившись в Уреку, я понял, что здесь нас уже ждут. Мой будущий тесть был на удивление трезв и наряден, ну а про женщин я и не говорю. Ани же пока не было видно.
Мой отец, входя в непривычную для него роль свата, начал:
— Здравствуйте, уважаемые Борис Васильевич и Надежда Николаевна! Донесла до нас молва, что есть у вас товар хороший, незалежалый, а у нас купец есть молодой да неженатый. Не согласитесь ли вы отдать товар за нашего купца?
— Для удалого купца наша девица хоть куда! — пробасил Борис Васильевич и с надеждой уставился на сумки, что мы принесли с собой.
— Ну давай, сват, обнимемся, ведь родственниками будем.
Он обнял моего отца, который был, в общем, нехилым мужиком, так, что у него дыхание перехватило.
Но дело свое отец не забыл:
— А где же невеста? Может, люди неправду говорят и совсем не хороша собой, раз прячется в уголке?
Когда к нам вышла Аня, мой отец изумленно поднял брови:
— Ну, Сережка, ты весь в меня! Мы только таких красавиц выбираем.
Аня была действительно очень красива. Было видно, что готовилась она к этому событию весь вечер.
Возникшую неловкость быстро исправила бабушка, которая пригласила всех к столу. И через час уже зазвучали песни военных лет, Гражданской войны и из последних фильмов. Мощный бас Бориса Васильевича заставлял звенеть стекла в доме. С отцом он разговаривал, как будто сто лет знал его. Надежда Николаевна в это время выспрашивала, как мы рассчитываем жить, на какие средства и где. Я по возможности развеял ее опасения, заявив, что пока нам хватит стипендий и денег, которые зарабатываю я, скромно заметив, что родители могут немного помогать нам, пока мы учимся. А детей еще заводить не собираемся, на что Надежда Николаевна покачала головой с большим сомнением:
— Ох, Сережа, дети не спросят, а сами появятся.
Сватовство прошло если не на высшем уровне, то вполне неплохо, и через пару часов мы с отцом, которого ощутимо развезло, отправились домой.
Спустя несколько дней мы с Аней отправились в ЗАГС, где нас записали на регистрацию на середину августа, что было очень удобно: у меня практика к этому времени закончится, а Аня поедет на картошку только в сентябре. Но я уже планировал, что постараюсь устроить Аню в отряд проводников, потому как надо думать о деньгах, раз мы собираемся вести самостоятельную жизнь.
* * *
Прошло лето, позади остались практика, свадьба, на которой было много гостей. Аня была счастлива, ну а мне, пережившему в прошлой жизни два таких события, просто было радостно за нее. У нас шли учебные будни. Все вошло в свою колею: учеба, работа. Я продолжал самостоятельно изучать психотерапевтические руководства, пытаясь добиться больших возможностей внушения. Мои одногруппницы стали первыми жертвами моих опытов. Одна из девчонок принесла в группу билеты в кино на всех и долго потом удивлялась, для чего она это сделала. Но вершиной моих усилий стала классическая история родов, которую я писал на акушерстве. Первую мою попытку ее сдать наша преподавательница забраковала, оставив массу помарок на исписанных мной листах.
При повторном просмотре тех же записей она удовлетворенно кивнула:
— Вот теперь это уже похоже на то, что нужно, — и поставила мне зачет.
Думаю, Мессинг остался бы мною доволен. Правда, я в отличие от него не рискнул показывать на экзамене пустой лист бумаги. Но если бы преподавательница заметила, что эту историю она уже смотрела, я бы отговорился тем, что просто перепутал листы.
В один из дней меня вызвал к себе Аркадий Борисович.
— Ну что, пророк, напророчил? — Он протянул мне свежую газету, где была напечатана заметка о пересадке сердца в ЮАР хирургом Кристианом Барнардом. — Может, ты сумеешь сказать, сколько этот человек проживет с новым сердцем? — с улыбкой спросил он.
— Аркадий Борисович, я думаю, что недолго. Вы помните, что я писал в своей работе о проблеме несовместимости тканей. Я предполагаю, что процесс отторжения начнется сразу, но работать сердце сможет не больше месяца при самых удачных обстоятельствах. Выход — в приеме препаратов, подавляющих иммунную систему организма. Вы же знаете, что за границей при пересадке почек с успехом пользуются азатиоприном как иммунодепрессантом. Может, и Барнард тоже им пользуется, мы не в курсе. К сожалению, в этой заметке про технические вопросы ничего не написано.
— Ты знаешь, Сергей, у нас сейчас в верхах тоже шурум-бурум начнется. Как же, опять проклятые капиталисты опередили! Поэтому я думаю, к тебе тоже определенное внимание будет. Твою работу, по-моему, взяли в печать, и она выйдет уже в январском номере. Так что готовься к славе.
Выглядел он при этом довольным — скорее всего потому, что под статьей в обязательном порядке будет название кафедры и куратора студента.
Но больше всего меня удивил вызов в партийный комитет. Наш парторг сидел с загадочным видом и какое-то время расспрашивал меня об учебе, отношениях с однокурсниками, отметил, что я хорошо успеваю по политическим предметам. Затем поспрашивал меня о работе старосты курса. И наконец выдал, что партийный комитет внимательно наблюдает за всеми перспективными студентами, имеющими хорошие организаторские способности, и я с первого курса у них на заметке. Недавно в партийной организации прошло совещание, где было отмечено, что в университете очень мало членов партии, особенно среди молодежи. А среди учащихся их практически нет. Поэтому было принято решение побеседовать с несколькими студентами, достойными быть кандидатами в члены КПСС, и я вошел в их число.
В ответ я сообщил, что это очень почетное предложение и я не могу так сразу дать ответ. Парторг с этим согласился, но попросил с ответом не задерживаться.
Первая мысль мелькнула — отказаться. В прошлой жизни я был коммунистом много лет и с болью наблюдал, как наша партия буквально на глазах превращается в сборище карьеристов и подхалимов, пользующихся членством в ней для обделывания своих дел и улучшения материального положения. Но больше всего в моей памяти осталось, как эти люди потом демонстративно жгли свои партбилеты, утверждая, что всегда были в первых рядах борцов с коммунизмом. Но потом я подумал, что если я планирую через теперь уже два с половиной года переехать в Москву, то неплохо прибыть туда уже членом КПСС.
Когда я дома сообщил, что мне предложили стать кандидатом в ряды КПСС, мой отец был очень удивлен.
— О чем они в вашем парткоме думают, предлагая вступать в партию соплякам? Чем ты заслужил такое доверие? — возмущался он.
— Но, папа, ты же сам вступил в партию, будучи немногим старше.
— Что ты сравниваешь! Шла война, и я должен был быть коммунистом. Я сам вступил в партию и других агитировал. Но мы шли в бой, на смерть. А вот куда пойдешь ты?
К сожалению, ответа на риторический вопрос отца я и сам не знал. Правда, мои планы, которые еще три года назад выглядели почти нереальными, постепенно выходили на стартовую прямую. Но впереди все еще два года учебы, без которых я пока просто студент четвертого курса одного из нескольких университетов Советского Союза.
На Анну же моя новость никакого впечатления не произвела. Ее эти вопросы никогда не волновали. Она и в школе всегда была незаметной и не принимала участия в жизни класса. Сейчас ее главной целью было хорошо учиться и быть рядом со мной. И мои отношения с одногруппницами волновали ее гораздо больше, чем вступление в ряды КПСС.
Какими-то путями мои однокурсники узнали о сделанном мне предложении. По этому поводу было несколько ехидных подколок, но довольно быстро все успокоились, по-видимому не увидев в этом ничего особенного.
Через два дня я перешагнул порог парткома и сообщил парторгу, что все обдумал и с полным осознанием своей ответственности готов написать заявление о приеме в кандидаты в члены КПСС.
Особо сильно жизнь моя после приема в кандидаты в члены КПСС не изменилась. На общем собрании парторганизации проголосовали за меня единогласно, впрочем, как и еще за двух студентов с других факультетов. Парторг выглядел довольным: численность его первички возросла и можно нагружать новичков партийными поручениями. Я как мог отбрыкивался от этого, мотивируя большой загруженностью и научной работой, которую веду, но все-таки меня прикомандировали к нашему комсоргу для «помощи в организации комсомольских собраний и общественно-политических мероприятий», как витиевато выразился наш парторг. Впрочем, я не слишком перетрудился: нашему комсоргу моя помощь и контроль явно были не нужны.
