Монах - Щепетнов Евгений Владимирович (бесплатные полные книги TXT) 📗
Ночи были прохладные, и Андрей спасался быстрой ходьбой, а также курткой, которую снял у убитого им сельчанина. Утром он останавливался на отдых где-нибудь подальше от тракта и спал под широкими лапами елей, на толстой подушке из иголок.
Как-то, закутавшись в куртку и засыпая, он подумал: «А может, действительно, это мне наказание такое? Может, Господь говорит — отправляйся к себе подобным! Всю жизнь ты служил Сатане, вот тут тебе и место, а не в монастыре!» От этих мыслей ему стало грустно и одиноко. Не радовали ни шелест деревьев, ни пение птиц, ни теплое прикосновение солнечных лучей к коже. Неприятно и горько чувствовать себя никому не нужным человеком, от которого отвернулся даже Бог…
На третий день он попал в беду. На него набрели охотники за рабами.
Он уже знал, что таких в этом мире хватало, они объединялись в шайки и искали добычу на пустынных дорогах — хватали одиноких путников, а потом продавали в рабство на рынках городов. Старики особо его предупреждали по поводу такой беды, и все-таки он не смог избежать неприятностей.
Обнаружили его совершенно случайно, Андрей успел проснуться, когда они подошли, но это уже не имело значения — скрыться не получится, ему оставалось только или бежать, или драться.
Ловцов людей было четверо. Здоровенные сытые мужики, вооруженные огромными тесаками — те служили в этом мире и плотницкими топорами, и оружием, и ножами для повседневных нужд. Кроме того, у охотников за рабами была сеть, которую набрасывали на жертву.
Сейчас воспользоваться сетью они не могли, так как Андрей лежал под елью — мешали ветки, но и шанса убежать работорговцы давать ему не собирались, обступив дерево со всех сторон.
— Эй ты, вылезай оттуда, — насмешливо сказал рыжий мужик лет сорока, — все равно же достанем! Попался так попался! Теперь ты наш. Если сразу не вылезешь, будут неприятности, покалечить не покалечим, все-таки ты товар, но больно будет, это точно. Слышишь, что ли? Давай, говорю, вылезай!
— Щас вылезу… только дайте с духом собраться, — угрюмо буркнул Андрей. — А может, кого-нибудь еще поищете? Как-то не хочется мне с вами дело иметь!
Разбойники заржали:
— Ну насмешил! Смешной какой раб! Может, его шутом сделать? Отрежем ему уши, рот разрежем, татуировки сделаем — и продадим богатым, они любят веселых шутов! А что, Антип, и правда, может, отвести его к татуировщику, он его украсит, больше денег возьмем?
Андрей прервал их веселые рассуждения о том, как на него нанесут аэрографию, дабы он выглядел более презентабельным при продаже, и выкатился из-под ели, держа в руке нож-тесак.
Конечно, с мачете бандитов его железка сравниться не могла — короче чуть ли не в два раза и тоньше, но их мачете висели на поясах, а его нож был у него в руке.
Первым движением Андрей резанул отточенным лезвием по внутренней поверхности бедра рыжего предводителя — просто тот оказался ближе к нему, обратным движением подрезал подколенные сухожилия у второго.
На ногах осталось двое. Один из них, державший сеть, ловко кинул ее на катающегося по земле Андрея — тот лишь чудом увернулся, иначе его участь была бы предрешена.
Андрей вскочил на ноги, автоматически перебросил нож из руки в руку и побежал на оставшихся двух бандитов, страшно крича и вращая глазами — чтобы устрашить и внести смятение в их души.
Тот, что с сетью, видимо, был опытным бойцом и не отреагировал на его психическую атаку, а вот второй подался назад, зацепился ногой за поваленное дерево и чуть не упал, потеряв равновесие. Андрей воспользовался этим и длинным выпадом воткнул ему нож в бок, сразу отпрянув и встав в боевую стойку.
Бандит с сетью посмотрел на стонущих порезанных соратников, на убитого и миролюбиво сказал:
— Ну все, все, давай разойдемся. Вижу, мы выбрали не тут цель. По тебе же не скажешь, что ты воин, думали, бродяга какой-то. Давай не будем доводить дело до конца, а?
— Я бы не доводил, но, понимаешь, какое дело — я ненавижу рабовладельцев.
Еще не закончив фразу, Андрей сделал выпад и ткнул клинком в лицо бандита, тот не ожидал такой прыти, выронил тесак и зажал лицо руками — из-под его ладоней обильно потекла кровь, собираясь ручейком на подбородке и капая на землю. Андрей сделал еще выпад, и бандит упал с распоротой шеей.
Подобрал бандитский тесак и пошел к лежащим на земле подрезанным бандюкам. Опытным глазом определил: «Этот уже покойник, вон сколько крови вылилось — наверное, бедренную артерию рассек. А этот… этот остался бы хромым… если бы я позволил». Он коротким движением рассек череп скулящего и ползающего по земле бандита, тот задергался в конвульсиях и умер.
Андрей присел, прислонившись спиной к одинокой березе, приблудившейся в этом еловом лесу, и, глядя на трупы, задумался: «Что, неужели я возвращаюсь к временам, когда я был хладнокровным убийцей? Мне это понравилось, то, что я убил этих идиотов? Вроде нет. Хотя определенное чувство удовлетворения у меня есть. Они служили Сатане, пусть, может быть, не осознанно, но служили, а потому — я сделал все правильно. Правильно? Да, правильно. Я освободил мир хоть от небольшого количества скверны. И что теперь? Я так и буду освобождать мир от скверны? Путем убийства? А почему нет? Выжигать скверну каленым железом, искоренять сатанизм и его пособников — разве это плохая дорога?»
Андрею после таких мыслей сразу стало легче. Все-таки какой-то путь вырисовывается, какой-то смысл жизни, кроме того что эту самую жизнь надо тупо сохранить. А почему тупо? Умно сохранить. И нанести воинству Сатаны как можно больше вреда.
Он выбрал подходящего по росту бандита, снял с него штаны, рубаху, куртку — они были гораздо более приличные, чем у него, он был одет действительно как бродяга в обноски Пахома, слишком ему короткие. Сапоги оставил — сапоги у него были хорошие, с зажиточного лыськовца. Обшарил трупы — нашел несколько серебряных монет, медяки, а у рыжего даже два золотых. Это его очень обрадовало — хотя Андрей и обходил все населенные пункты по широкой дуге, но в конце концов он придет в город, а там надо будет питаться, где-то ночевать, пока удастся найти какую-то работу. А он хоть и монах, но питаться молитвами еще не научился.
Собрав окровавленную одежду, Андрей пошел искать речку — впрочем, чего было ее искать, когда она протекала над горой, возле тракта, внизу. Подождав, когда проедут две подводы с мешками — наверное, мука или зерно, — он рысцой пересек тракт и спустился по обрыву, выбрав место, где его не было видно с дороги.
Выполоскав и отстирав пятна крови — благо, что она не успела как следует свернуться и потому сделать это было несложно, — Андрей отжал шмотки и, оглядываясь по сторонам, снова поднялся в лес. Отойдя километров десять от места боя, он разложил мокрую одежду на солнцепеке, а сам облегченно завалился спать, забравшись в густой колючий кустарник — что-то вроде терновника. Теперь подобраться к нему было непросто. Уже когда он засыпал, в голову ему стукнула мысль — какого черта он не обшарил окрестности вокруг места драки — бандиты ведь, скорее всего, передвигались верхом! Вот что значит человек двадцать первого века, определил, что машина здесь не пройдет, а о лошадях даже не подумал.
Он встрепенулся — пойти сейчас туда, что ли? А если кто-то нашел трупы? А вдруг там люди, вдруг на кого-то нарвешься… зачем ему это? В седле он держится фигово… Да черт с ними, с этими лошадьми! Раньше надо было думать. С тем он и уснул.
Проснувшись под вечер и выбравшись из своего тернового куста, Андрей первым делом ощупал выложенную для просушки одежду — она была сухая и чистая, теперь можно было, не обладая особой брезгливостью, натянуть ее на себя, что он и сделал, оставив стариковские обноски для мышей. Андрей посмотрел на солнце, уже касающееся горизонта, на тихий лес и зашагал по дороге. Сегодня он рассчитывал дойти до Нарска, переночевать опять в лесу, а утром, когда откроются ворота, войти в город.
Выглядел он уже более или менее прилично, от Лыськова, где было много желающих с ним поквитаться, отошел довольно далеко, так что опасаться ему особо было нечего.
