Воины Юга (СИ) - Валин Юрий Павлович (бесплатные серии книг .TXT, .FB2) 📗
Индейцы с интересом слушали. «Бесчувственные скоты, животные, дикари-убийцы» это было понятно, что такое «varvary, shovinisty, khernya, ssanaya sotsgruppa» оставалось только догадываться.
— Нужно запомнить. Будем дразнить кингенов — они лопнут от злости. «shovinisty» — это хлестко, — отметил Джо.
— Верно. Думаю, она вдова. Заговорила насмерть мужа, а может и двух, — предположил Хха.
— Но сопляк ей не сын.
— Конечно. Сущий молчун, если сравнивать. Не родич. Может, он ее раб?
— Вряд ли. Рабы как-то отличаться должны: шрамами, ошейниками и спиной гнутой, — будущий вождь поправил куски туши на седле. — Нет, я рабов иначе представляю.
Про рабов индейцы знали мало. По слухам, рабов держали в городе в низовьях Гранд-Аванк, но про те жутко дальние места ходили лишь предания — к хайова люди чужие, но не Пришлые, попадали крайне редко. Друзья смутно помнили старика Широкая Лодка, но он умер, когда им было так мало лет, что его рассказы вспоминались лишь в пересказе. Вообще-то раб представлялся существом неясным, сказочным, вроде прекрасной паирики, только наоборот. Трудно представить человека, сидящего на веревке и выполняющего все, что ему прикажут. Как такое может быть в действительности? Даже обезьяна веревку перегрызет и убежит.
Будущий вождь был прав: сопляк-Пришлый, при всей своей неказистости и слабосилии, следов от ошейника не имел. Да и кто его, такого никчемного, будет кормить? Хотя сама скво-которая-не-скво еще нелепее.
— Вообще, это довольно интересно, — признал Джо, размышлявший над тем же вопросом. — Они очень загадочные.
— Да. Вот что такое «refleksiruyushchie mudaki»? — Хха прислушался. — Какое красивое ругательство, вибрирует как точная стрела. Но нужно быть осторожным — распалившись, шакалиха может укусить.
— Верно, нужно остерегаться. Так-то эта бесноватая нас развлекает, но если она вздумает так визжать всю ночь…
Над обрывом захохотала первая вечерняя гиена — вопли за спиной воинов мгновенно смолкли. Похоже, Пришлые даже не догадывались, что одинокая гиена, да еще охотящаяся над обрывом, особой опасности не представляет. Ну не забавные ли люди?
Берег погружался в сумрак, но прибрежная полоса резко расширилась. До лагеря Птичьей стоянки было уже недалеко. На обрыве забелели выходы надежного светлого камня…
Воины помогли лошадям подняться по короткой, но крутой тропке в крааль, принялись заваливать камнями проход. Пришлые торчали внизу, словно им отдельное приглашение было нужно. Хха махнул копьем, указывая, что имеет смысл поспешить, если нет желания ночевать на вольном просторе прерии. Баба изрекла что-то про таинственного «dikarya-pitekantropa с кремневой палкой» и принялась карабкаться на склон. Получалось у нее плохо — ободранные толстые пятки кровоточили. Хха отвернулся от тошнотворного зрелища и сказал другу:
— У меня не копье, а «кремневая палка». И кстати, я тоже «сопляк».
— Она стерла ноги, голодна, и вообще слабоумна. Не обращай внимания.
— О вождь, ты невыносимо милосерден! Впрочем, я и сам предвижу у этой скво-не-скво бесчисленные скрытые совершенства. Наверняка, у нее аппетит хороший.
Пришлые в краале задерживаться не стали, догадались взобраться по вырубленным в стене ступеням наверх, на площадку ночевок. Когда индейцы, расседлав и напоив лошадей, поднялись с топливом и мясом, уже окончательно стемнело. Мальчишка сидел у очага и пялился на Луну с Сестрой, скво-не-скво валялась на спальных шкурах — изнеможенная, она все же собралась с силами и подгребла под себя сухую траву со всего выступа. Хха уже не удивился — в тетке угадывался немалые опыт по части невежественной глупости.
В молчании воины развели костер и занялись нарезкой и развешиванием мяса. Мальчишка отвлекся от созерцания звезд, смотрел на работу, видимо, силился запомнить, как нужное дело делают. Скво-не-скво злобно смотрела в спину, порой что-то негромко бормотала на дикарском старом языке. Поправляя узкие полоски, наколотые на шипы ветки старой водной акации, Хха размышлял о Старых языках. Вот никто из хайова уже не помнит истинных ругательств на индейском языке, разве что отдельные словечки. А у толстоногой не-скво с собой просто огромный мешок проклятий. Может, для обогащения ругательств племени и послали духи эту говорливую дуру? Без достойных оскорблений сражаться сложно. С другой стороны…
Увешаннаябудущим пеммиканом[2] ветвь пристроилась у огня, Джо продолжал натирать травой-тиской полоски срезанного мяса, под сводом скального навеса витал аппетитный запах. Скво-не-скво смотрела в спину все с большей ненавистью. Потерпеть не может, что ли? Если мясо не прокоптить, до утра оно испортится. Может, скво-не-скво предпочитает мясо с душком? Судя по гладкости телес, ей любая пища впрок идет.
…—Такова ваша типичная реакция на psikhoanaliz, таково банальное сопротивление правде. Не нравится? Корчит? Правда — жестокая крыса, прогрызающая путь сквозь ваши потроха! А в psikhoanalize приятных и деликатных объяснений не существует! Как говорим мы, аналитики, есть два вида мотивов ваших поступков: хорошие и истинные! Вы хотите меня, но не можете себе позволить, и это вас саморазрушает! — повысило голос болтливое существо, ниспосланное духами.
Джо со значением покосился на друга. Да, бесноватая тетка норовит прибегнуть к заклинаниям. Но магией она владеет слабо: слова Общего языка, смешанные с непонятными заклинаниями, воздействовать на настоящих воинов не могут. По-крайней мере, сам Хха, ничего особенного, кроме желания подойти и ощутимо ткнуть неумелую ведьму древком копья, не испытал. Но это самое желание и до заклинания ощущалось. Превозмогание мелких искушений — судьба воина.
…—Молчите? Что, жестоковато для вас? Ждали иного от «слабого и не умеющего постоять за себя» существа? Не intelligentno? А вот идите nakher! Бесполезно в очередной раз приводить мнение Chekhova и Gumileva об intellekte, характере и пристрастиях настоящей intelligentsii — вы его все равно не знаете. Но viktimnost, через которую, замечу, обязан прорываться закономерный агрессивный affekt, она-то intelligentu зачем⁈ — зловеще продолжила тетка.
Друзья сделали вид, что не слышат и полностью поглощены процессом приготовления. Мальчишка-Пришлый заерзал, пересел к спутнице, там тихо забубнили. Похоже, мальчишка пытался утихомирить настойчивую ведьму. Та, судя по повелительному тону, что-то от него требовала. Все же кто они такие друг другу? Скво-не-скво ведет себя с необъяснимой и вызывающей наглостью.
Прислушиваясь к разговору и зная, что увидеть их невозможно, Джо знаком указал на пламя костра, свободную колючую ветку, нож, и себе за спину. Хха ответил неопределенным жестом: если пришелица продолжит заклятия, можно будет спросить, зачем она так старается. Хайова ведь не сделали ей ничего дурного. Магия скво-не-скво малодейственна, но нельзя же оставлять проклятия вообще без внимания. До утра еще много времени, вдруг злобное колдовство накопится и сгустится? Но спрашивать лучше огнем. Прижечь визгливую дуру между лопаток. Джо понял, кивнул, и подвинул в очаг еще несколько кругляшей сухого бизоньего помета.
— Manernichaete глупейше, a топите govnom! — немедля провозгласила баба.
Хха решил, что с него хватит, встал и глянул на Пришлых. Чужаки немедля замолкли. Воин неторопливо обтер ладони о леггины, взглянул на копье. Слегка побить глупую ведьму, потом головню ей на спину. Заклятья тетки, пусть и легковесные, сочатся тошнотворной желчью, а такая отрава способна лишить удачи — не обязательно быть шаманом, чтобы почувствовать истинную скверну.
— Она просто нервничает и переживает. Нелегкий день, — мальчишка неловко попытался защитить ведьму.
Смехотворное оправдание. Легкие дни бывают лишь у бездельников и лентяев. Видимо, у Пришлых этак принято извиняться, избегая унижения. Ладно, пусть, они люди невежественные и невоспитанные.
— Возьми факел, посветишь, — коротко сказал Хха.
