Какого биджуу я теперь волшебник? - Кицунэ Миято (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗

Кунай получилось трансфигурировать только с пятого раза, и то после того, как я добавил спичек — не хватало объёма и трансфигурационной массы. Руки дрожали, когда я, наконец, смог взять такое родное оружие, погладить колечко для выхватывания, удобный стержень обмотанной ручки и все грани. Попробовать на остроту, проверить идеальный баланс. Душа пела. Я был словно путник, который пересёк пустыню и сделал первый глоток прохладной воды из ручья. Кунай, мой кунай!

Конечно остальных парней заинтересовало, что я такое делаю и что это за штука.

— Кунай — многофункциональный подсобно–хозяйственный инструмент, — гордо сказал я, — совмещает в себе лопатку, рыхлитель, нож, клин, молоток, ножницы, даже иногда бритву…

— Я слышал о таком, — уважительно сказал Блейз. — Только называлось «швейцарский нож» и там был ещё штопор, чтобы открывать бутылки.

— Кунаем тоже можно, — успокоил я его.

— Значит, это для гербологии? — уточнил Невилл. — Ты сказал, что это рыхлитель и лопатка.

Гербология у нас была трижды в неделю: по понедельникам, вторникам и четвергам. Пока мы занимались тем, что рыхлили почву, убирали сорняки и слушали, чем одно растение отличается от другого. Немного походило на миссии ранга D с сельскими работами. Правда, работали мы в перчатках из драконьей кожи, и на нас старшекурсники, которые ассистировали преподавателю, накидывали какие–то грязеотталкивающие чары. Невилл сказал, что у них дома тоже есть теплицы и он помогал бабушке, поэтому у него довольно ловко всё получалось на уроках профессора Спраут, и он знал многие растения.

Невилл попросил посмотреть кунай и сказал, что тот очень удобный, и взрыхлить можно, и копнуть, и ямку сделать, и усик или корешок подрезать, и поддеть дёрн. Я гордился и выдал две правды: что пользовался кунаем раньше и что у тёти небольшой сад, в котором я помогал. Невилл попросил меня сделать ему такой же на гербологию, а ещё позволить показать инструмент профессору Спраут.

Я посетовал, что кунай из спичек, которые я выложил, а транфигурация недолговечна, и у нас в комнате начался небольшой эксперимент. Я положил сенбон, который приняли за вязальную спицу, и кунай на стол, а рядом — бумагу и карандаш. Мы записали время трансфигурации, чтобы определить, как долго она продержится. Каждый обязался проверять и записывать на листочке время, когда подходил, и если были, то какие–то изменения в предметах.

В шесть утра и кунай, и сенбон были нормальными, вполне себе железными и острыми. Последняя запись была сделана Блейзом около четырёх, видимо, в туалет просыпался и не забыл. Я тоже оставил пометку и направился на тренировку, сразу прихватив с собой полотенце, чтобы после пойти в душ.

Выполняя растяжку на третьем этаже гриффиндорской башни в небольшом закутке, который я обнаружил во вторник, я раздумывал над обороноспособностью волшебников. Вчера случился урок «Защиты от Тёмных искусств», который вёл тот самый профессор–заика: Квиринус Квиррелл — чёрт язык сломит с тупыми английскими именами. Я ему лучше придумал: Боши Какуса [23]. Одно слово — убожество. Больше добавить нечего.

ЗОТИ, как и история магии, и уход за магическими существами, был сразу у всех первокурсников. Над нескладным косноязычным профессором в тюрбане почти все хихикали и задавали глупые вопросы. В первые двадцать минут урока Квиррелл блеял про то, что тюрбан ему подарил принц из Африки за то, что он спас того от зомби, а чеснок защищает от вампиров, вкупе с заиканием истории были не очень. Большинство студентов начали болтать и прекратили обращать на потуги учителя привлечь к себе внимание по прошествии трети занятия. А этот предмет как бы направлен на то, чтобы научить защищать себя и своих близких.

После урока ЗОТИ мы все воняли чесноком, которым профессор, видимо, пытался затмить свой тонкий аромат разложения. Но я учуял. Потому что доподлинно знаю, как пахнет смерть.

На доске объявлений возле нашего расписания было приколото объявление, что профессор Кеттлберн заболел и урок по УЗМС отменяется. На первом уроке по «Уходу…» сухонький старичок нам только прочёл вводную и рассказал про классификацию магических существ. Задал прочитать первые три главы учебника Ньюта Скамандера «Магические звери и места их обитания». Мне карточка с этим Ньютом попадалась в шоколадной лягушке. Довольно удобно, видимо, учат детей запоминать различных учёных и великих волшебников и знать, как они выглядят и что сделали. Оказалось, что карточка «Гарри Поттер» тоже в лягушках имеется, но до моего появления в Хогвартсе на ней был просто нарисован неопределённого возраста мальчик в круглых очках и ярким шрамом молнией на лбу. То–то все так горевали по поводу пропажи шрама, а МакГонагалл потом спрашивала, как моё зрение и не нужны ли мне очки.

— Ого! Значит сегодня только спаренные зелья? — рядом появился Рон и тоже заглянул на объявление. — После обеда свободны до понедельника! Только зелья та ещё мерзость. Мне братья сказали, что их ведёт профессор Снейп, он декан Слизерина, с которыми у нас опять будут занятия. Он делает слизеринцам всякие поблажки и выгораживает их, а с остальных снимает баллы.

Драко, который подошёл к нам, насупился, но не успел ничего сказать, так как я окликнул его и потащил на завтрак.

В Большой Зал во время завтрака снова влетели совы. Передавать письма, посылки и газеты в другое время было запрещено — только строго с половины девятого и до без четверти девять. Так что за пятнадцать минут выделенного времени совы устраивали настоящее воздушное шоу, кидая письма и посылки на колени адресатам. Кстати, появлялись совы словно «из ниоткуда» — но из одной и той же точки неба зачарованного потолка. Полагаю, что где–то под иллюзией находился специальный вход для пернатых вестников. А вечерняя почта была под запретом потому, что по вечерам «в небе» появлялись зажженные свечи, которых с утра не было. Да и отслеживать, кому что пришло, не в пример легче, чем когда почту приносят в индивидуальном порядке.

Малфой уже второе утро напрягался, так как ждал ответа от своего грозного родителя, даже вчера приходил на завтрак раньше — к восьми двадцати, а не к половине десятого, как остальные первокурсники. Но, видимо, мистер Малфой пребывал в глубоком шоке, так как ни вчера, ни сегодня посланий для Драко не было.

Зато ко мне на плечо сел ушастый филин с письмом в клюве.

— От кого это письмо, Гарри? — спросил у меня через стол Рон.

— Эм… Тут не написано на конверте, только «Для Гарри», и почерк незнаком, — ответил я, вспоминая, что специальный амулет для определений безопасности корреспонденции, который я приобрёл в лавочке артефактов, остался в комнате, да и светить подобным на весь Большой Зал как–то не с руки.

— Ну так открой и узнаешь, — посоветовал рыжий.

— Надо закончить завтрак и поторопиться на урок зелий, — я сунул письмо в сумку. — Сам же сказал, что профессор Снейп — строгий преподаватель. Значит, опаздывать ни в коем случае нельзя. Позже прочту.

Драко покосился на Снейпа и вздохнул. Насколько я знаю, с крёстным у него тоже всё не получалось поговорить.

И вот этот день настал.

Часть 2. Глава 18. Намёки

6 сентября, 1991 г.

Шотландия, Хогвартс

— Ну так, как прошла первая неделя в Хогвартсе, Гарри? — пробубнил Хагрид, выставляя передо мной массивную глиняную тарелку, на которую были выложены гигантские кексы, весьма твёрдые на вид. В огромную кружку также налили кипяток из медного чайника, который вскипел на открытом огне камина.

Письмо, которое я получил с тем филином с утра, оказалось от этого косматого лесничего, который считал меня своим другом. Видимо, с профессором УЗМС он был на короткой ноге и знал, что у нас урока не будет, вот и позвал «на чашку чая». После некоторых раздумий я решил, что отказываться — смысла нет. У Хагрида могли оказаться интересные ингредиенты из Запретного Леса Смерти, да и я уже пару дней как заприметил, что возле дверей его избушки висит охотничий лук, а также всяческие инструменты, которые могли пригодиться для моих задумок.