СССР: вернуться в детство?.. (СИ) - Войлошников Владимир (читать книги полные TXT, FB2) 📗
– Ну что, совет да любовь! – сказала бабушка.
Женя встал и вручил маме цветы:
– Это тебе. Минутку! – он вышел в коридор и вернулся с тортом и шампанским. – Я думаю, это надо отметить! А тебе, Оля, лимонад! – мне торжественно был представлена бутылка «Тархуна».
– М-м! Класс, спасибо!
И мы стали отмечать.
Торт в этот раз был редкий, шоколадный, с шоколадным же кремом и орехами.
– Очень я такие торты уважаю, – сказала я. – А ещё, говорят, к шампанскому неплохо сыр идёт.
– Да? А не шоколад?
– Да сыр к любому вину идёт. А шоколад в шампанском играет прикольно. Видели?
Оказывается, они не видели такого простого фокуса! Я притащила из кухни начатую плитку шоколада, которая с позапрошлого Жениного прихода в шкафчике лежала, и отломила несколько небольших кусочков:
– Бросаем в бокал и ждём.
Шоколадные брусочки начали обрастать пузырьками газа, всё больше и больше – и вот уже начали всплывать и снова опускаться, и так по кругу.
– Надо ж! – сказала бабушка. – Завтра померла бы – и не знала!
– Играет – значит шампанское хорошее, – я подпёрла щёку, следя за кувырканием шоколадок в бокалах.
– А ты откуда знаешь? – спросила бабушка.
– Вычитала где-то... – слегка пожала плечами я.
Так, однако, пора завязывать с такими откровениями, что-то часто меня спрашивают, откуда я то или это знаю...
23. ПОСЕДЕЕШЬ ТУТ С ВАШИМИ СВАДЬБАМИ
ПРЕДСВАДЕБНОЕ
Вечером мы сидели и чаёвничали уже втроём, между нами девочками.
– Но, правда, быстро у вас получилось, – покачала головой бабушка. – Три месяца всего знакомы-то.
Положим, видали мы варианты и побыстрее – подумала я, но вслух сказала:
– Баб, ты сама подумай-ка. Взрослые люди уже, опыт брака был, так?
– Так, – вынужденно согласилась бабушка.
Будем надеяться, оба знают, чего хотят, мдэ...
– Смысл им два года хороводы водить? Да пока ещё заявление подадут, а там очередь. Это ещё три месяца пройдёт. Полгода – не так и мало.
– Саша с Ниной тоже недолго дружили, – внезапно разморозилась мама, – а живут вон, двадцать лет уже с лишним! А Ринат со Светкой дружили-дружили – и чё?
Света была первой женой Рината. И как-то не сложилось у них, это точно.
Бабушка цыкнула зубом и согласилась, что долгая дружба никаких гарантий на счастливую жизнь не даёт.
– Вы лучше скажите, что Наилю на свадьбу дарить-то будем? – спросила я. – Считай, неделя осталась.
– Что-то полезное надо, для жизни, – рассудительно предположила мама, – сервиз или там столовый набор. Бельё постельное можно...
– Как бы детскую кроватку дарить не пришлось, – вслух подумала бабушка.
– Она что?.. – мама выразительно округлила глаза.
– Показалось мне, но, – кивнула бабушка.
– Вы погодите, – остановила их я. – Что, Наиль кроватку не купит? И вообще, глупо мы будем с кроваткой выглядеть. И как мы её потащим? В разобранном виде ещё смешнее, чем в собранном. Пришли с набором палок, тоже мне, – я фыркнула.
– Ну а что? – бабушка подпёрла щёку рукой. – Покрывало хорошее он уж сам купил. Одеяло двухспальное, можмыть? И подушку ещё. На одной-то двоём* неудобно будет.
*Она почти всегда так говорила:
«двоём» или «троём», опуская первую «в».
– Салатник хороший хрустальный, – предложила мама, – или набор рюмок.
Это сейчас звучит странно, а по меркам восемьдесят второго года – отличный подарок. Признак достатка и определённого статуса. Хрусталь стоил относительно дорого, большой предмет (ваза, блюдо для фруктов или большой салатник) запросто мог стоить рублей шестьдесят – половину средней зарплаты. Такое дарили от семьи из нескольких человек. Достойный подарок от пары (у простых людей, не у «породистых») обычно укладывался рублей в пятнадцать-двадцать.
– Жить, я так понимаю, они будут с нами? – уточнила я.
– Наверно, с нами, – прикинула бабушка. – В Ангарскем-то* у родителей така квартирка маленькая, однокомнатная, поменьше нашего зала комната. А тут, в Иркутскем*, хоть и двухкомнатная, да там в дальней бабка с дедом, а в другой, проходной, Даша, да ещё две сестры помладше.
*Это «в Ангарске» и «в Иркутске», значит.
Да уж, подселяться что туда, что сюда – вариант ещё хуже.
– А пошлите к нему в комнату, сообразим? – я направилась к Наилю, и мама с бабушкой потянулись за мной.
Уместились мы в комнате с трудом. Там уже стояла целая батарея ящиков со спиртным. На первый тост – шампанское, на последующее: кому покрепче – водка («Столичная», «Русская» и подкрашенная «Зубровка» сорока пяти аж градусов), кому послабее – сладкие наливки местного ликёро-водочного завода «Кедр» («Брусничная» и «Спотыкач»), «Портвейн 777» (в просторечии «три топора») и даже по блату скоробчённый ящик «Киндзмараули».
Но это ещё не всё! Сюда же были втиснуты доски (которые я про себя начала называть «седалищные»), два разобранных стола, на комоде – стопки посуды, на диване – вилки-ложки навалом, тазики и кастрюльки для приготовления всякой вкуснятины, вокруг ещё какие-то коробки, узлы...
– Может, люстру попробовать посмотреть? – спросила мама. – Хоть какой-нибудь вариант? Вдруг будут?
– Или шторы на окна, – предложила я, – а то эти совсем древние, застиранные уже.
– Ну́ так, ты знаешь, сколько им лет? – кивнула бабушка. – Пятнадцать уж, наверно.
– А сколько гардинная ткань может стоить?
– Рублей восемь-десять, – прикинула мама. – Если сильно дорогая – ну, пятнадцать. Пять метров тут надо.
– А ты маленько сэкономь, – я ткнула пальцем, – до пола не надо, у него видишь, штора длинноватая, и подгибать приходится. Снизу вот так убрать, – а показала пальцами, – и сверху, там же выступ и гардина.
– Четыре шестьдесят, – ловко подсчитала бабушка.
– А на каждый срез по два сантиметра прибавь на подгиб, – продолжила сеанс арифметики я.
– Четыре семьдесят, короче. Если по пятнадцать рублей это что... семьдесят с копейками получается?
– Да, дороговато, – покачала головой бабушка.
Мы выгреблись обратно в зал.
– А, может рублей по восемь попадётся? На четверых-то раскидаем, – удивила их я, включив себя в компанию, – дядь Женя же идёт?
– Идёт!
– Ну вот! – я притащила кошелёк и вытрясла всю свою ходовую наличность. – Я за себя и за бабушку. Сорок семь рублей. Нормально?
– Я десятку-то добавлю! – бабушка тоже вынула кошелёчек из шкафа, пошуршала, прибавила красную бумажку.
Мама собрала наличность, три железных рубля, один бумажный и трёшку «на расплод» мне оставила.
– Мы завтра в город поедем, посмотрим, что попадётся.
Да уж, тут лотерея – будет что, не будет, выбросят приличный товар или под прилавком притырят. Походить надо по магазинам, где-то в очередях постоять...
А в город они поедут, вообще-то, заявление подавать и за кольцами.
И ЭТО ТОЛЬКО ПРОБНЫЙ ШАР...
Второго апреля после обеда мама с Женей уехали делать первый официальный шаг к будущей счастливой семейной жизни, а мы с бабушкой сели составлять свадебное меню и попутно (на другом листке) пытались осознать, что ещё нам для масштабного гулянья понадобится. На третьем листке, двойном, вырванном из середины тетрадки, меня вдруг накрыл масштаб трагедии. В смысле – сколько будет гостей. По-моему, получался просто охулиард.
Только родни с нашей стороны по самым минимальным прикидкам двадцать семь человек – если посчитать тех, кто всегда с удовольствием ходит на большие праздники. А если взять всех вообще (ну, реально – а вдруг они захотят???) – тридцать пять получится. Для нашей крошечной хрущёвки уже мощно. С Дашиной стороны мы достоверно знали о шестерых. А если ещё какие-нибудь тётушки? А друзья-подруги молодых? И ещё мы самих молодых не посчитали! Плюс два! Крындец, вообще! Хоть убейся, не входят все, если только боком сидеть, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс на знаменитых барельефах.
