Болото - Левантская Гюрза (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Лэтте-ри слушал, а в конце просто сказал:
– Ясно.
Помолчали. Дарно-то перевёл глаза на окно и спросил, не поворачивая лица.
– А мне ты ничего рассказать не хочешь?
– Что?
– Я был в той пещере. Мои глаза не врут: ты обязан жизнью.
– Да.
– И не расскажешь?
– Не могу… Пока. Ещё слишком… Как вспомню нашествие лорри, живот скручивает.
– Как вы умудрились отбиться?
– Она отбила… цепью, кажется. В ушах до сих пор свист стоит.
Помолчали.
– Дядя Дарн, я хочу её видеть.
Дарно-то отвлёкся от созерцания пейзажа за окном.
– Ты не слышал Мастера? Тебе ещё нельзя вставать! И на что ты там смотреть собрался: она же ещё в беспамятстве!
– Носилки.
Этот взгляд он знал очень хорошо. Он означал, что семейные отношения кончились и последним словом поступил приказ. Тяжело вздохнул и вышел, недовольно качая головой.
Через несколько минут пришли охранники с простенькими носилками. Дарно-то помог Лэтте-ри улечься и укрыл со всех сторон шерстяным одеялом.
Комната, где лежала женщина, находилась на другом конце лазарета. Маленькая, но чисто убранная, нигде ни соринки. Кроватей было две, охранники положили носилки на свободную и вышли. Возле кровати рабыни стояла кружка с водой и последними осенними листьями. На немой вопрос Дарно-то прошептал: «Мальчик». Ставни большей частью были закрыты, свет проникал через небольшое окно, плотно закупоренное. Лекарь опасался усиления грудной болезни и потому позаботился, чтобы ни единый сквозняк не пробрался в комнату. Печка работала в полную силу, наполняя комнату приятным теплом.
Рабыня лежала на спине, без одеяла, её прикрывала только тоненькая простыня. К груди был приложен компресс с настоем, который они всегда применяли при лечении подобных болезней, и шерстяной кусок ткани сверху. Повязки покрывали руки от пальцев до предплечья и ноги почти целиком. Волосы, обычно связанные в ту причудливую причёску-верёвку, сейчас разметались по подушке кучей сухой и безжизненной соломы. Когда глаза его привыкли к полумраку, Лэтте-ри присмотрелся внимательнее. Как же она изменилась! Он помнил её слабым отъевшимся зверьком сразу после поимки. Вспомнил сильной, способной дать фору в играх сая. Видел сияющей, когда получила подарок от Ринни-то. Её ярость во время драки и голос с тысячей оттенков беспокойства, который привязывал его к реальности под завалом. В темноте пещеры он не мог видеть перемен, происходивших с ней, и сейчас бесстрашного дайна-ви, многое повидавшего на своём веку, терзал ужас. Сказать, что она исхудала, – ничего не сказать. Две недели под землёй вряд ли могли сотворить такое, но яд лорри – штука жестокая и коварная. Руки стали тонкими, кожа приобрела какой-то бледно-серо-синий оттенок.
– Я слышал от Мастера, – проговорил Дарно-то, – её мучает кашель, периодический жар. И всё это вместе с долгим голодом и жаждой. Он бьётся с того дня, как вас вытащили. Болезнь то отступает, то берёт верх. Поить и кормить приходится насильно, она приходит в сознание на какие-то мгновения, делает несколько глотков и снова проваливается в сон. Ей даже кашу с живоягодами готовят почти как воду: жевать не в состоянии. Иногда кричит ночами.
Лэтте-ри прикрыл глаза. Ему последнее время тоже часто снились животный писк и зубы под кожей. Он скользнул взглядом по рукам. На запястьях поверх бинтов всё ещё висели браслеты, но цепи не было. Он свесил ноги с кровати и на недовольный возглас учителя отреагировал только непререкаемым жестом. Несколько шагов до соседней койки дались с трудом, и он тяжело опустился на неё.
– Ключи.
Дарно-то снял с пояса запасную связку, которую носил с тех пор, как принял обязанности старшего на Утёсе. Лэтте-ри нашёл нужный ключ и в несколько движений расстегнул браслеты, скинув их на пол. Аккуратно положил руки обратно вдоль тела.
– Дядя, подготовьте приказ. Подпишу.
Старший дайна-ви кивнул. Даровать свободу – в данном случае нет лучшего способа расплатиться с долгом за жизнь. Он понимал стремление ученика сделать всё лично и как можно скорее, ведь она могла и не выжить.
Женщина свободна. Уже. Бумажки – лишь формальность. Они не люди и не эйуна, придающие значение писанине. Если ей не доведётся остаться среди живых, то будет похоронена со всеми почестями. В огне и земле, как принято у их народа. Обычных рабов хоронили, просто закапывая в лесу, хоть и со всеми полагающимися обрядами.
Оглушительный топот ног возвестил о приближении лекаря.
– Что здесь происходит?!
Его гнев только усилился, когда он увидел, что больной вставал с кровати.
– Немедленно возвращайтесь в свою комнату! Кто позволил вам встать?!
– Мастер…
– Никаких «мастер»! Немедленно! Командовать будете, когда поправитесь, а сейчас вы больной, и командую тут я! Без разговоров!
Лэтте-ри вздохнул и встал с постели, выпрямившись в полный рост. Поймал взгляд старика своим, но тот вполне успешно его выдержал.
– Выживет, получите месячный запас горючего.
Если что и могло перебить запал, так это данная фраза. Месячный?! Но лекарь быстро взял себя в руки.
– В этом нет необходимости, – пробурчал он, – я и так делаю что могу.
– И всё же.
– Спасибо, конечно, но ваша щедрость не отменяет того, что нужно вернуться в свою комнату.
Лэтте-ри жестом подозвал Дарно-то, и тот помог ему снова улечься на носилках.
– Я позову охрану.
– Нет. Через час.
– Но…
– Час. Идите.
Дарно-то вышел сразу, а вот лекарь несколько раз порывался что-то сказать, набирал воздуха для отповеди, но в итоге нахмурился и тоже ушёл, медленно прикрыв за собою дверь. До его слуха долетела старинная баллада дайна-ви о мужестве, выводимая тихим красивым баритоном.
Командир Утёса, даже лёжа на лазаретной койке, не хотел убирать руки с пульса событий. Он отдавал множество мелких поручений, слегка разгрузив своего невольного сменщика. В частности, он приставил к лекарю помощника в лице Ринни-то, тот всё равно регулярно ошивался поблизости и уже имел опыт помощи раненым. Обычная помощница, Маяти, была в отъезде, а старому дайна-ви никогда не мешали лишние руки. Мальчик оказался смышлёным. Изначально в список дел, ему доверенных, входили только рутинная работа и уборка комнат, но он настолько хорошо, точно и вовремя выполнял свои обязанности, что Мастер стал давать ему более сложные и ответственные поручения. Наблюдая за этим, Лэтте-ри даже подумывал потратить своё время и обучить мальчишку грамоте или намекнуть Мастеру. Обычно этим занимались родители, но, насколько он знал, его отец погиб до того, как успел это сделать, а мать подобными знаниями не владела. Он не сомневался, что у Ринни-то хватит смекалки, где и как применить полученные уроки, и со временем вырасти в достойного члена общины.
Мальчик регулярно доставлял командиру новости с другого конца лазарета, отчитываясь о состоянии его спасительницы. Хотя по большому счёту в этом не было необходимости: его лицо становилось тем светлее, чем быстрее шла на поправку его подруга. Её болезнь, стоило ей преодолеть период кризиса, начала стремительно идти на убыль. Она уже приходила в себя, принимала пищу, но делала это словно в полубреду, остальное время погружённая в столь крепкий сон, будто решила выспаться на всю оставшуюся жизнь. Мастер чесал в затылке и высказывал мнение, что яд лорри действует на людей несколько иначе, чем на дайна-ви. Во всяком случае, ему ещё не приходилось выхаживать человека, им поражённого.
