Боярин - Логинов Александр Анатольевич (книги хорошего качества TXT) 📗
Сабля лихого улана вскользь ударила по шелому князя, в ушах раздался колокольный звон, и Андрей навзничь упал на землю. Ну, сколько можно! Опять по голове ударили! То зубов лишают, то голову срубить норовят! Слава богу, сознание не потерял, иначе стоптали бы конями за нечего делать. Андрей изловчился и быстро поднялся на ноги, крепко ухватившись за выпавшую из рук саблю, висевшую на шелковом шнурке, обмотанном вокруг кисти.
Подкрался сзади к степняку, рубившемуся с уланом Кулчука, и, уцепившись левой рукой за плечо татарина, стащил степняка с коня. Кольнул саблей в лицо распростершегося на земле неудачника и птицей взлетел на трофейного коня.
Окинув взором место битвы, Андрей остался доволен увиденным. Он отстегнул бармицу от железных пуговок на нагрудной пластине доспеха, с наслаждением вдыхая пахнувший травами воздух. Устало стащил мисюрку с головы. Прицепив шелом к луке седла, Андрей обтер пот, застилавший глаза, шапкой. Острая боль обожгла левое ухо. Андрей ухватился рукой за пораненное место и грязно, от души выматерился в сердцах. Мочку уха срезало татарской стрелой, глубоко оцарапав скулу, и она висела на тонкой полоске кожи. Кровь лилась ручьем. Морщась от боли, Андрей резким движением оторвал срезанную ткань. Спешился, наклонился над покойником, отрезал от халата относительно чистый кусок ткани, приложил к кровоточившей ране. «Интересно, как я буду выглядеть, ну скажем, через пять лет? Безухий, беззубый – это точно. Лишь бы руки-ноги целы, да голова осталась на месте, да еще один важный орган, без которого жизнь не в радость», – отстраненно подумал Андрей.
Бой подходил к концу. Среди разбойников улан было мало, всего около сотни, остальные простые пастухи в стеганых халатах. Слава богу, среди татар оказался лишь один персидский терминатор, но и в одиночку он натворил дел: половина убитых русаков – его работа.
Исключая машину смерти родом из Персии, тяжеловооруженные уланы еще могли противостоять воинам Андрея в сече, а пастухи-скотоводы – нет. Гришка Мороз со своим дружком Третьяком и татары Кулчука не дали разбойникам возможности рассыпаться и закидать русских воев стрелами. Опять повезло. Рассыпься татары по полю, и посекли бы русских стрелами за милую душу.
– Кулчук, – морщась от боли, позвал князь своего верного слугу.
– Тута я, хозяин, – татарчонок выглядел весьма довольным, и как не радоваться парню, ведь свершилась кровная месть. Именно воины оглан-царевича разорили родное кочевье Кулчука, не пощадили ни женщин, ни детей. Сейчас от некогда большого рода Кулчука в живых осталось меньше двух десятков.
– Много бесермен убежало? – спросил Андрей, глядя вдаль на мчавшегося прочь степняка. За ним наперегонки в погоню бросились несколько татар с Гришаней-стрельцом.
– Нет, немного, – парень весело повертел головой. – Но пленные говорят, что полусотня рассыпалась по округе в поисках добычи. Дозволь людей отправить, найдем разбойников быстро.
– Уланы среди них есть? – Андрею очень не хотелось потерять добрые доспехи, в которых щеголяли татарские элитные воины под усадьбой, в качестве трофеев им достался один металлолом.
– Уланы спину не показывают врагу, хозяин. Все они тут лежат, – Кулчук рукой показал на поле сражения. – То пастухи в округе промышляют.
– То-то я думаю, что все пленные нам достались бедноватые, – покачал головой князь. – Значит, говоришь, уланы спину не показывают?
– Бегство с поля боя и плен у нас караются смертью, хозяин, – гордо вскинув голову, ответил парень, смотря прямо в глаза князю. – Мы монголы, а не эти… татары, – не отводя взгляда, твердо произнес парень с гордостью за свой народ.
– Ладно уж. Иди. Монгол, – улыбнулся Андрей.
Ответ Кулчука ему пришелся по душе. Среди степняков сейчас единства нет. Режут они друг друга почем зря.
– Посмотри, как там, в деревне, а беглецы от нас никуда не денутся. Возьмешь людей и поймаешь остальных, – распорядился Андрей.
Когда князь верхом на трофейном белом коне в сопровождении нескольких всадников появился в деревне, там творился настоящий бедлам. Марфа, жена ключника Тита, тридцатилетняя бабенка толщиной в два полных обхвата и почти под два метра ростом, гоняла по улице Кулчука, лупя почем зря парня мокрой тряпкой. Татарин весело уворачивался от разъяренной бабенки и весело скалился, успевая дразниться.
– Чего это у вас тут происходит? – спросил князь у улыбающегося Тита.
– Этот шельмец с нехристями своими появился, как черт, и давай кричать, что весь полон теперь его, мужиков, значит, он посечет, а баб, ну того… И давай рассказывать, что он с Марфой будет делать. Понятно, все перепугались, бабы голосить начали, а энтот шельмец возьми и подними личину. Как путы наши перерезал, так Марфа на него осерчала. Вишь, поймала шельму, – довольно заметил Тит, видя, как Марфа догнала хохотавшего во весь голос Кулчука и, отбросив тряпку, стала крепко целовать своего избавителя.
– Не ревнуешь? – спросил Андрей спокойно смотрящего на это безобразие Тита.
– Чего? Неа, – Тит догадался, о чем спросил князь. – Сейчас можно. Мы ведь думали, того… сгинем.
– Это как сгинем? – очень удивился Андрей. – Не верили, что обороню я своих крестьян?
– Ить мы как думали, много бесермен прибежало, осадили усадьбу твою они. Хвастались нехристи, что уже на рассвете гулять они будут в усадьбе, – начал оправдываться княжеский ключник.
– Попировали они. – Андрей ухмыльнулся, вспомнив, как побили они татарскую рать под стенами усадьбы.
– С энтими татями что делать будешь, княже? – спросил Тит, показывая на телеги, на которых лежали связанные кожаными ремнями люди.
– Кулчук! Хватит тебе с Марфой целоваться! Сейчас тебя муж оглоблей поколотит за безобразие такое, – громко крикнул Андрей молодому татарину. – Почему этих не освободил?
Парень ужом выскользнул из горячих объятий Марфы и задал стрекача, пока разгоряченная бабенка его опять не поймала. Подбежав к князю, доложил:
– Так Тит сказал, что это тати. Пронские бояре с воями. Они село грабили, когда татары налетели, – парень произнес это по-татарски, но Тит его понял и сам стал рассказывать, как дело было.
– Налетели изверги на рассвете, слава богу, никого не посекли. Связали нас, а сами шерстить по избам кинулись. Потом напились меду и завалились спать, а тут бесермены нагрянули. Татарва их отлавливала поодиночке и на телегу. Радовались, что сильные вои попались, да все бронные, дорого продать их можно.
– А чего? Можно и продать! – Андрей подошел к телеге и внимательно рассматривая сваленных на ней кулями связанных по рукам и ногам пронских горе-вояк. – Продать татарам, а вырученное серебро пропить! – и под громкий хохот собравшихся завершил свою мысль: – Чтобы другим татям неповадно было безобразничать в моих владениях!
Глава 10
Сельскохозяйственная
В один из солнечных дней, когда служилый князь и боярин великого князя Резанского вместе со своим дворецким объезжал сенокосные угодья или пожни, как их тут еще называют, зашел между ними разговор о разведении скота. Андрей искренне удивлялся, почему в деревнях почти нет скотины. Если есть, то порода очень мелкая, коровы необычайно тощие.
– От того, что сена мало, – Спиридон пришлепнул надоедливую мошку и продолжил: – Вот в усадьбе почитай никого не осталось, окромя стражи, всех отправил я на косьбу. В деревнях то же самое, пустые деревеньки стоят сейчас. Крестьяне сено заготавливают. Только не успеть им накосить потребное. Других дел по хозяйству много, оттого косят почитай все лето. По ночам зачастую тоже. Иной раз с одного покоса по два раза сено берут.
– Если все лето косят, отчего сена не хватает? – продолжал расспросы Андрей.
– Так на двор тех пожней приходится чуть больше чети. Вон смотри лужок-то, – Спиридон махнул рукой в сторону покоса, где ратники Луки как заведенные махали косами. – Крестьянин этот лужок ден пятнадцать косить будет. В копны скидать потом сено надобно. Трава в копнах стоит в ведренное время по три дня, а в ненастье с седмицу и более. При просушке мечут в стога и скирды, а копны возят на лошадях опутанные веревкой.
