Поющий волк в овечьей шкуре (СИ) - Бурак Анатолий (мир бесплатных книг txt, fb2) 📗
Добрый вечер, город мой
Околдованный мечтой
Город твист, город джаз
Город рок-н-ролл
Город песен и поэм
Тихих парков, старых стен
В эту ночь, я с тобой
Побродить пришёл!
Духовая секция, поддержала мой вокал мощными, слаженными аккордами. И я, воодушевлённый тем, что звучали мы «как надо» выдал.
По переулкам и бульварам
Горят загадочно огни
Гуляем ночь по тротуарам
Мы с ней на улице одни
Хей, город, хей!
Бриллиантов не жалей
Сколько их в танце фонарей!
Даже листва. Не жалеет тихих слов
Это ты, мой город, Свердлов!
Это ты, мой город, Свердлов!
Должен сказать, что изначально на ум пришёл немного другой текст. В котором речь шла о столице нашей Родины, Москве. И рифма, соответственно, была не такая. Но, по здравому размышлению, я рассудил, что «прогнуться», перед ставшем мне родным городом, будет не лишним.
Ведь, в конце-концов, в той Москве я, возможно ни разу и не был. Хотя, вряд ли. Скорее всего, удостоился такой чести. По крайней мере, проездом.
Но, так как совсем ничего про это не помнил то, как говориться, «не считается». Ну а про Пярну, сами понимаете, знал ещё меньше.
Так что, вполне закономерно, что решил увековечить место, где придётся провести значительную часть своей жизни. Ну, по крайней мере, положенных для отработки три года точно.
Лицо Бориса Николаевича, тем временем, разгладилось. Что самым чудесным, я бы даже сказал, волшебным образом, отразилось на сразу же «помягчевших», мордах прихлебателей.
Сияя приклеенными улыбками, они дружно хлопали в ладоши а, кое-кто даже притопывал. Показывая свой невротебенный энтузиазм и стопроцентную лояльность и согласие с мнением руководства.
То есть, простите, за мой французский, проявление эмоций было натужно-неискренним и, я бы даже сказал, преувеличенно-радостным.
Но, в общем и целом, реакция свиты была сущим пустяком, по сравнению с довольным выражением лица «хозяина Свердловска» и тем ликованием и огромной волной энергии, которую отдавала с восторгом слушающая нас масса народа.
Я затянул второй куплет, радуя слушателей полными энтузиазма строчками.
Добрый вечер, город мой
Очарованный весной
Город блюз, город вальс
Город рок-н-ролл
Город дивных миражей
И танцующих дождей
Пусть поют, небеса
О любви моей!
По переулкам и бульварам
Горят загадочно огни
Гуляем ночь по тротуарам
Мы с ней на улице одни
Хей, город, хей!
Бриллиантов не жалей
Сколько их в танце фонарей!
Даже листва. Не жалеет тихих слов
Это ты, мой город, Свердлов!
Это ты, мой город, Свердлов!
А, когда зазвучали две последние припев, люди начали подпевать. Или, скорее, я бы назвал это дружным и сплочённым скандированием.
Это ты, мой город, Свердлов!
Это ты, мой город, Свердлов!
Исторгаемый двойным комплектом аппаратуры, мощный звук раздавался над площадью и, заполняя пространство, уносился к небесам.
После проигрыша, мы исполнили припев лишний раз. И, когда прозвучал последний аккорд, были награждены… Нет, аплодисменты, тоже были. И весьма громкие и довольные.
Правда, наш маленький триумф был нарушен небольшим, но очень неприятными и, сложись обстоятельства по-другому, могущим привести к очень большим и тяжки последствиям.
Какая-то блядь (не побоюсь этого слова) сбросила с крыши бутылку. Которая, упав незадолго до того, как смолк заключительный аккорд, вдребезги разлетелась около моих ног.
Так как было уже довольно темно, а освещение на импровизированной сцене мы специально приглушили, кажется, никто ничего не заметил. Ну, по крайней мере, вызванная для защиты общественного порядка милиция никак не отреагировала.
Стоявшая неподалёку Вера ойкнула и, схватившись за ногу, невольно присела. Сквозь чулки проступило небольшое пятнышко крови и я, почувствовав, что начинаю звереть, снял гитару и опустился на колено возле девушки.
— Ты как, Верунь? — Пытаясь контролировать пространство сверху, озабоченно спросил я. — И, по размерам кровавой кляксы оценив незначительность повреждения, вытащил из кармана носовой платок и перевязал девушку.
Побледневшая от негодования Вика выскочила из-за своего электропианино и, судя по её решительному виду, собиралась привлечь к разбору полётов стражей порядка.
Но, поскольку взбудораженные и возбуждённые песней зрители громко скандировали: «Молодцы! Молодцы»! А наша небольшая заминка была воспринята всеми, как рабочее совещание, я решил не усугублять и разобраться самому.
Прерывать концерт просто глупо. Да и, вряд ли патрульные милиционеры сделают дело лучше, чем ваш покорный слуга. Ведь, в конце-концов, я сам принадлежу к этому же ведомству. И, в отличие от рядового сотрудника, нахожусь в гораздо лучшей физической форме.
К тому же, после недавнего визита в один загородный домик, стал смотреть на некоторые вещи под немножко другим углом. И значительно проще.
Так что, конкретно в этот раз, решил не заморачиваться излишним морализаторством и не давать делу официальный ход.
Эта, сука, сбросив довольно-таки тяжёлую стеклянную бутылку, метила в мою голову. То есть, попади снаряд, то я, скорее всего, если и не распрощался бы с жизнью, то получил бы, по меньшей мере, проломленную черепушку. И сотрясение вещества, в данный конкретный момент, заменяющего мне мозг.
— Вик, не бузи! — Осади я пылающую праведным гневом клавишницу. И, вставая, взял её за плечи и, глядя в глаза, пообещал. — Я сам.
— Хорошо. — После секундного молчания, согласилась Вика. И, понимая, что следующие пару-трйку песен им придётся играть без меня, приняла решение. — Девочки, давайте «Европу».
Сергей с Вадимом ударили по струнам, Вика подержала их залихватским проигрышем на своих «чёрных и белых» и я, под бодренький мотивчик, рванул к пожарной лестнице.
Заодно решив проконтролировать запасной выход. Вряд ли подкинувший эту подляну станет ретироваться через центральную дверь.
Мы девчёнки из простых
Без серёжек золотых
Вот таких! Золотых!
Запели, тем временем, наши солистки. Я же, перемахнув через кованную ограду, подёргал ручки запасного выхода и, убедившись, что этим путём «враг не пройдёт», подпрыгнул и, ухватившись за первую ступеньку, начал подниматься по довольно таки ржавой пожарной лестнице.
Оставленный без присмотра (шутка) ансамбль, тем временем начал первый, из залихватских припевов, про прелести наших, самых прелестных и очаровательных, лучших в мире, советских девушек.
А ты, Америка! Отдай Аляску!
У наших девушек самые, самые, самые
Красивые глазки!
Но, несмотря на довольно-таки громкий звук, эхом отражающийся от окружавших площадь зданий, я всё-таки ухитрился услышать, еле различимые шаги. Так как гулкое кровельное железо, было прекрасным резонатором. И, несмотря на все потуги находящихся наверху супостатов, их присутствие было обнаружено.
К несчастью для меня — моё тоже. И, последствия не заставили долго ждать. Без всякого предупреждения и, если можно так выразиться, «без объявления войны», на меня сбросили ещё одну бутылку.
Хотя, ежели вдумчиво разобраться, боевые действия были развёрнуты тогда, когда первый стеклянный снаряд, не иначе, как по милости Создателя, направленный неуверенной и, потому дрогнувшей рукой, пролетел мимо.
