Рысюхин, надо выпить! (СИ) - "Котус" (книги полностью .txt, .fb2) 📗
Глава 21
Надежды мои сбылись лишь частично: встретиться-то мы встретились, но мысленно Маша была не со мной, к тому же торопилась в свою академию, что-то там надо было сделать до начала семестра. В итоге я всё же пошёл в лабораторию. Своей работы там было немного, но полиция взмолилась слёзно о помощи — у них была масса отравившихся или уснувших на улице с последствиями разной степени тяжести. Двоих сотрудников лаборатории — злосчастного Гену и Светлану — отрядили на помощь приказом, меня — в условно-добровольном порядке. Благо, требовалось только составить первичный протокол, всё остальное — не моя забота. Всё свелось к ответу на вопрос, есть ли в образце добавленная в него отрава или только та, что возникла «естественным путём» и концентрацию естественного, чтобы следователь мог сделать вывод — наступили последствия от качества выпитого или от количества. Работа простая, монотонная, но — тридцать семь образцов⁈
Наградой я не хвастался, чтобы не пришлось опять отмечать, даже гербовый жетон спрятал, пропихнув в петлицу. Пусть думают, что просто золотые часы ношу, форса ради. Благодаря этому приехал в общежитие уже в начале четвёртого, засветло. Что же, пусть мои планы на конец каникул все пошли прахом, но зато к занятиям подготовлюсь спокойно.
Так и получилось — спокойно подготовился к занятиям, спокойно начал семестр, и вообще, всё шло спокойно до десятых чисел марта — начала весны на лице и пика зимы на нашей изнанке. Нельзя сказать, что не было событий — их хватало, и среди них важные, даже очень. Но происходили они без суеты, нервотрёпки и почти без неожиданностей.
Спокойно подписал новый договор на выпуск пластинок — всё, как и предсказывал профессор, двести тысяч экземпляров на трёх заводах, восемьдесят копеек штука, деньги по ходу реализации ежемесячно, начиная с марта.
Спокойно сходил и оформил аренду участка под Талькой и успел поставить визу об участии в «Программе». Общие требования от инспектора тоже получили, детали будем уточнять позже, равно как и проводить изыскания на местности.
Спокойно получили свои грузовики. Ехали они через Гомель, потому Пробеляковы, вникнув в суть вопроса, смешались в процесс и один из них сгрузили в Осиповичах — младшему, а второй забрал в Минске старший. Владислав, освоившись с управлением, заехал за мной, и мы в одну из суббот спокойно съездили в Шклов. От академии до завода было по дорогам пятьдесят километров, ехали мы больше часа под нудение деда, что «на нормальной машине по нормальной дороге» это полчаса езды максимум.
На этой поездке, хоть она и прошла без эксцессов, стоит остановиться подробнее. Нас там встретил основатель, совладелец и управляющий заводом — местный уроженец, Скрипеницкий[1] Николай Андреевич. Из его рассказа мы узнали, что несмотря на название[2] города стекло в нём никогда не варили — во всяком случае в известной части истории и в сколько-то значимом количестве.
— Тогда почему такое имя⁈
— А это от речки. Причём с ней тоже не всё понятно — есть минимум три исторических названия и минимум семь легенд о том, откуда оно взялось.
— И вы, значит, решили исправить историческую несправедливость?
— Что-то вроде того. Почти все, кто приезжают в город или узнают о нём — первое, что спрашивают, это про стекло. Это же дармовая реклама! Кстати, на самом деле городок знаменит бумажным производством на всю Империю[3] и за её границы.
Производство оказалось современным — стекло выдувалось не за счёт лёгких мастера, а за счёт работы насоса, приводимого в действие паровой машиной. Но всё остальное делалось вручную — загрузка массы, подключение трубок, их вращение (мне называли целую кучу всяких терминов, однако я даже не пытался их запомнить — для меня это остались «трубка» и «формочка»). Вроде как где-то кто-то изобрёл уже полностью механизированное производство бутылок, однако у нас об этом пока только слухи ходили. Но даже так работы заметно ускорились и облегчились. Николай Андреевич с гордостью говорил:
— У меня на заводе семьдесят шесть человек дают больше товарной продукции, чем сто двадцать четыре работника в Слуцке, при меньшем рабочем дне! Потому и жалование мастерам могу платить большее, и никаких волнений и проблем — люди-то видят, сравнивают и понимают!
«На самом деле, тут ещё многое можно модернизировать. Но надо вникать в детали, многое вспоминать и много-много считать».
«Не, деда, давай своими делами заниматься — разгребём то, что уже наворотили, потом уж в новые отрасли лезть станем».
С покупкой тары всё оказалось и просто, и сложно. Стандартных водочных полуштофов тут выдувалось множество, это да — но свободных объёмов почти не было, производство шло под заказ. Некоторый запас на складе имелся, но даже на одну загрузку грузовика не хватало.
— Юра, вы же сами производством занимаетесь. Запас продукции на складе — это мёртвый капитал. Работать на склад, не имея сбыта — последнее дело.
— А резервы мощности есть? Если мы захотим заказ разместить на не совсем обычные бутылки?
Скрипеницкий сперва напрягся, но когда узнал, что тара понадобится только осенью — успокоился.
— За полгода сделаем проект и формы, и мощности освободим.
— Тогда вот ещё что. Есть краски на основе металлической пудры — стоит попробовать использовать их?
Я рассказал про «серебряную», «золотую» и бронзовую краски, отдал образцы для опытов — по килограмму алюминиевого, латунного и бронзового порошка.
— Хотелось бы к юбилею фирмы сделать подарочные наборы стаканов с медальонами, на которых сделать изображения наподобие вот этого.
Я достал из саквояжа пластинку с чибиком.
— Какая прелесть! Очень миленькая рысюха!
«Дед, у меня, как ты выражаешься, глюки? Мне кажется, или с прошлого раза милота этой картинки ещё сильнее стал? Неужели…»
«Юра, как человек, более близкий к высшим сферам, скажу: не все мысли стоит формулировать до конца, даже про себя. Остановись».
«Ладно-ладно».
«Кокетка пушистая».
«Деееед!!!»
В общем, поездка получилась полезной и познавательной. Всё оказалось совсем не так, как я думал, но при этом весьма многообещающе.
Спокойно отдал Кайрину свои наработки по возможному туристическому комплексу под Клайпедой. Ещё более рутинно прошла встреча с художником, организованная по моей просьбе Машей. Разве что я после неё какое-то время ощущал себя каким-то недоделанным.
Художник, представленный просто как Олег, без фамилии и отчества, стереотипам не соответствовал, поскольку не был ни лохматым заморышем, ни лысым громилой. Обычный парень с короткой, армейской, стрижкой и трёхдневной щетиной.
— Мурка говорит, есть какая-то задача, за которую даже денег не жалко?
— Да. Есть вот такое изображение. — Я протянул фанерку с «нерукотворной» Рысюхой.
— Миленько. Нарисовано с душой, не ремесло, но уже почти искусство. И что дальше?
— А дальше — проблема, даже парочка. Во-первых, нужно упростить рисунок. Точнее, переделать так, чтобы при уменьшении изображения до размера где-то два с половиной на два сантиметра детали не сливались в неразличимое месиво. И в то же время надо, чтобы на медальоне диаметром сантиметра четыре или даже пять не выглядело наброском, черновиком. В двух вариантах: трёхцветном, как оригинал, серебро-золото-бронза и для типографской печати.
Пока я подбирал выражения и рассказывал, Олег успел сделать на листке бумаги то самое «упрощённое изображение», которое для типографии. За минуту, даже меньше! Я аж дар речи потерял на несколько секунд, глядя, как он наносит штриховку, заполняя поле рисунка и придавая ему объемность — или как это всё у художников называется?
— Проблемы пока не вижу. И даже работы тут минимум, причём ремесленной, не художественной.
— Да уж. Вторая проблема — излишняя милота исходного образа. Для размещения на этикетках спиртных напитков категорически не подходит. Надо сделать то же самое, но так, чтобы Рысюха выглядела старше. Взрослой и солидной.
