Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич (книги .txt) 📗
— Вот и прекрасно. О чём беседовали?
— О разном. Немного о звёздах, немного о поэзии…
— Хорошо. Но я к вам по другому поводу, — Соков протянул мне раскрытую ладонь, — вы это имели в виду?
На ладони лежали четыре свинцовые пули.
— Разрешите? — я взял одну из них и рассмотрел поближе.
Оно самое: пуля с углублением, в которое уже вставили подходящий кусочек железа. Его сечение, разумеется, рассмотреть не представлялось возможным, но я был уверен, что всё сделано как надо.
— Очень похоже. Когда же ваши "левши" это сделать успели.
— Кто, простите?
Н-да. Очередное "палево".
— Прошу прощения, Сергей Васильевич – сорвалось с языка. Просто читал как-то книгу про уникального мастера. Его звали Левша. Действительно удивили: так быстро и так точно изготовить по наброску на бумаге…
— Ну, это дело нехитрое. Думаю завтра с утра, и проверим насколько полезно ваше предложение. Спокойной ночи!
— Благодарю вас. Желаю того же.
Спокойной мою ночь назвать было бы никак нельзя. Не из-за пуль, конечно. Из-за мыслей о Насте. Как я их от себя не гнал, как не обещал себе разобраться с этим попозже – фигушки. Ворочался полночи как та самая Маша из мультика: "Кровать у меня неудобная, подушка душная, одеяло кусачее…"
А подушка, зараза, действительно грелась постоянно и обжигала уши – только успевай переворачивать.
И чертовски хотелось курить. Вроде бы уже думал, что "спрыгнул". Сигареты кончились с месяц назад, раз уж такая "оказия", то решил бросить – не привыкать же к трубке. И, главное, получилось на удивление легко. Помучился пару дней, а потом отпустило.
Так нет же – опять захотелось. По-сумасшедшему. Вот хоть спитой чайной заварки.
Ещё до кучи эта "парочка", с левого и с правого плеча, устроила разборки в моём черепе. То есть, конечно, не буквально "ангел-хранитель" и "бес-искуситель" – чувства против здравого смысла:
— То, что влюбился он, и девчонка явно тоже – невооружённым глазом видно.
— Ничего не видно. Это только твои домыслы. Два хороших человека хорошо относятся друг к другу. Чего же ты сразу со своими гнусностями?
— Какие гнусности? Да перекрестись лишний раз! Я же про любовь!
— Знаю я твои приёмчики: "Про любовь!". Местный хозяин нашего хозяина в болоте утопит. В ближайшем. Никто "наш" здесь пока. Не отдаст подполковник дочку за непонятно кого. Так что заткнись и терпи.
— Уже давно не за "непонятно кого". За вполне состоявшегося мужчину. Дворянина. В чём проблемы?
— Как раз папаша-то прекрасно знает, что дворянин этот "дутый". А дочку свою обожает. И никогда её таким сомнительным альянсом не подставит.
— Это всё теоретизирование. А есть реальность. Влюбились они. Оба. И ничего ты с этим не сделаешь.
— Сделаю! Не позволю! Во всяком случае, пока. Изыди!
— Ну и ладно. Счастливо оставаться, чистоплюй!
В общем, где-то так. Уснул в полных непонятках, а наутро имелись и другие проблемы.
Сразу после завтрака были испытания "моего" изобретения: договорились, что Егорка и Тихон – а он ещё, оказывается, и стрелять умеет – будут на протяжении трёх минут палить из штуцеров по двум половинкам здоровенной колоды. Егорка стрелял обычными пулями, а Тихон "моими".
Было видно, что подполковник здорово волнуется, причём, я догадывался, что нервничал он по двум, взаимоисключающим причинам: ему хотелось и чтобы его верный "нукер" победил и, чтобы я оказался прав.
"Дрова" были установлены шагах в тридцати от линии стрельбы.
— Не бойсь, ваше благородие, — прогудел своим сочным басом Тихон, отправляясь на исходную, — я барину на охоте всегда ружья заряжал, а уж по такой здоровянине не промахнусь.
— Удачи тебе, — напутствовал я своего "ангела-хранителя".
Стрелки стали возле натянутой верёвки, ещё раз проверили оружие и, как по команде, дружно повернулись к подполковнику.
— Товьсь! Пали! — зычно проорал Соков.
Да уж! Как пела Алла Борисовна: "Настоящий полковник". — Натуральный "командирский" РЫК.
Шарахнули два выстрела и стрелки, не сильно интересуясь, как они там попали, стали сноровисто перезаряжать свои ружья. Наверное, излишне говорить, что Тихон успел значительно раньше, мало того, он дал свой третий выстрел практически одновременно со вторым своего визави. Ну а четвёртую пулю выпустил, когда не прошло ещё и двух минут. Больше зарядов не было. Скорострельность оружия с новой пулей была уже несомненна. Оставалось проверить поражающее действие.
Колоды принесли и замеряли щупом глубину, на которую ушли пули. Понятно, что в случае с новыми боеприпасами результаты были лучше. На четверть.
— Да, Вадим Фёдорович, — задумчиво протянул Соков, — знатный подарок для армии.
— Это ещё не всё: надеюсь, вы понимаете, что и дальнобойность такого оружия будет выше. Представьте реакцию противника, когда его атакующие колонны с запредельной дистанции частым огнём обработают наши егеря. А уж потом он получит плотный залп линейной пехоты в упор.
И всё это с ничтожными по сравнению с конечным результатом затратами от казны.
— Право я ещё не в состоянии до конца осмыслить то, что видел и то, что вы сказали… Но впечатляет!
— Это ещё не всё, Сергей Васильевич. Я почти наверняка успею изготовить некоторое количество пороха, который не даёт дыма при выстреле. Немного. Но если взять несколько лучших в армии стрелков, дать им такое оружие с бездымным порохом и научить стрелять из засады.
Представьте: вражеская колонна на марше, а тут из леска в двухстах шагах несколько выстрелов. Причём по офицерам. И дым не выдаёт стрелка. А?
— Двухсот шагов… — с сомнением покачал головой старый вояка.
— Ну, хорошо, пусть не с двухсот, пусть со ста. Но ведь с такой дистанции наши лучшие егеря будут бить наверняка. Не так ли? И тут же отходить. Не увлекаясь. Например: четыре выстрела из четырёх штуцеров – минимум три вражеских офицера уже выведены из строя. Мало?
— Но ведь этих стрелков ещё научить нужно будет. Представляете сколько это выстрелов, сколько изношенных ружей только на их подготовку? И вообще на подготовку егерей стрелять на большие дистанции… Ведь не привыкли. Это же какие расходы для казны… Я, честно говоря, увлёкся вашей идеей и впечатлён её результатами, но в масштабе государства это всё-таки будет стоить огромных дополнительных денег.
То есть такую пулю, конечно, внедрить могут, но стрелять в такую даль учить не будут. Хоть в скорострельности выиграем, и то ладно.
— Дорого говорите? — я не злился, неумение подполковника видеть дальше собственного носа в таких вопросах, было характерно практически для всех военных того времени. — Сергей Васильевич, а вы никогда не пытались прикинуть, во что обходится казне каждый убитый или раненый вражеский солдат?
— То есть? Я что-то не совсем вас понимаю, — Соков смотрел на меня с недоумением.
— Да всё очень просто. Прикиньте, во сколько обходится империи один обученный солдат-пехотинец: его, вчерашнего пахаря-крестьянина нужно обучить ходить строем, выполнять команды, стрелять, колоть штыком и многому другому. Сколько на это уходит времени? А всё это время его нужно кормить и поить, предоставлять койку, одеяло с подушкой, палатку в походах… Платить офицерам и унтерам, которые его обучают. Так?
— Ну а как же без этого?
— Никак. Без этого не обойтись. Но вот теперь представьте, сколько, по сравнению с этим стоит его ружьё и заряды к нему. И то, что один убитый вражеский солдат, это один неубитый наш.
Стоит раскошелиться государству на пару фунтов пороха, фунт свинца и лишний штуцер, чтобы лишний раз русский боец убил врага и сам остался жив?
— Вы, конечно, как всегда убедительны, — Сергей Васильевич засомневался, — но всё-таки мне кажется, что эти "убийства из-за угла" – не очень благородно… Не знаю, как сказать…
