Форсайт (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
А вот электроды на грудь нам наложили, пояснив, что будут непрерывно снимать кардиограмму. И в вены на обеих руках вставили катетеры для инъекций, подключенные к капельницам.
Впрочем, этого я как раз ожидал.
Я смотрел на пятую койку, которая пустовала. И все остальные то и дело поглядывали.
Когда вошёл Григорян в серой пижаме, никто не удивился.
— Привет, дядюшка! — бодро позвала Лена. — Тебе идёт серое.
Григорян подмигнул ей, за руку поздоровался с генералом и священником, расцеловался с женщиной-патологоанатомом. Они какое-то время посовещались, потом подошли к нам.
— Разрешите доложить? Экипаж к старту готов, — отрапортовал я.
— Вольно, — сказал Григорян. — Отец Симеон спрашивает, нуждается ли кто-то из вас в благословлении, отпущении грехов...
— Иной духовной поддержке? — спросил священник, как мне показалось — с надеждой.
Мы молчали. Потом Сашка внезапно сказала:
— Мне нужно, отче.
Священник подошёл к ней, присел на край койки. Они тихо заговорили. Мы с Леной переглянулись, она скорчила удивлённую гримасу.
— Как вы понимаете, двинемся вместе, — сказал Григорян. — Вам придётся меня дождаться, но я уже рядом.
— Может, пойти навстречу? — спросил я.
Артур Давидович покачал головой.
— Нет, лучше не привлекать внимания. У меня со мной полное взаимопонимание. Мы доберёмся.
— Хорошо, — согласилась Лена. — Прикольно.
К Григоряну подошёл врач с пучком проводов в руках. Он расстегнул рубашку, и врач стал клеить ему на грудь электроды.
— Технология проверена, — пояснил Григорян. — Нас погрузят в легкий медикаментозный сон и одновременно введут «Форс» в инъекционной форме.
— Это безопасно? — неожиданно спросил Миша.
— Не очень полезно, — признал Григорян. — Если форсайт затянется, то придётся лечить печёнку. Но поверьте, для нас медицина сделает всё.
— Если справимся, — уточнил я.
— А если не справитесь, то токсический гепатит будет для вас наименьшей проблемой, — добавил Григорян. — В общем, ждёте меня, на месте я объясняю план действий, и мы начинаем.
Священник встал, погладил Сашку по голове. Потом быстро, словно украдкой, перекрестил всех нас.
Григорян пошёл к своей койке, лёг, ему стали закреплять катетеры на руках.
Словно по команде, к каждому из нас подошёл врач. Мне достался пожилой мужчина, профессионально улыбчивый и добродушный.
— Готовы, Никита? — негромко спросил он.
— Всегда, — мрачно ответил я. Сердце колотилось как бешеное.
— А вот волноваться не надо, — возясь с капельницей, сказал врач. — Просто уснёте, выполните задание и потом нам расскажете, что и как.
— Тут уснёшь... — пробормотал я.
— У вас много было форсайтов? Поделитесь?
— Много. Первый был скучный... — начал я, глядя в нависающий надо мной смутный силуэт. — Я просто шёл...
—...и ничего не делал, — закончил я.
Замолчал.
Я стоял перед подъездом, явно только что выйдя из здания. За спиной у меня был рюкзак. В руках, что непривычно, автомат.
Рядом застыл Михаил. Метрах в двадцати по улице Сашка катила коляску с Леной.
Михаил медленно повернулся. Поморгал. Спросил:
— Никита?
— А кто ж ещё? — Я увидел, что Сашка остановилась. Ленка что-то ей сказала. Они развернулись. И покатились назад, к нам.
— Они пытались убежать! — возмутился Миша. — Они дёру дали, Никита!
— Лена с Сашкой? — не понял я.
— Да все они! И мы тоже! — бушевал Миша. — Ты прикинь, они не хотят, чтобы мы всё исправили!
От соседнего подъезда на нас смотрела своим заторможенным взглядом Нюра. Увидев, что мы с Мишей остановились, она неуверенно улыбнулась и даже подняла руку в приветствии.
— Их можно понять, — сказал я примиряюще. — Если мы изменим прошлое, то их не станет.
— Но они же мы!
— Нет. Они выросли из нас, они другие. Их можно понять.
Миша насупился и замолчал.
Подошла Саша с Леной.
— Пытались бежать, — сказала Лена то, что и так было всем понятно.
Я развёл руками.
Нюра поднялась со своего стула, взяла свечку в стакане и тихонько пошла к нам. Остановилась в сторонке.
— Ваша фанатка пришла, Никита, — ехидно сказала Саша. — Жаль, что с ней нельзя нормально поговорить.
Нюра жалобно посмотрела на меня, словно прося защиты.
— Саша, ты же знаешь, почему она такая, — упрекнул я.
Сашку это не проняло, она лишь поморщилась.
— Вернёмся? — предложил я. — Или тут будем ждать?
— Холодно, — заметила Сашка. — Давайте вернёмся. Может, пожрём чего.
— Лучше ко мне, — предложил Миша. — Там припасов больше.
И мы пошли в сторону метро. Нюра потопталась у подъезда и двинулась за нами, соблюдая приличную дистанцию.
Я шёл и думал о целой куче вещей сразу. Про то, что валяюсь сейчас в отключке под присмотром целой толпы врачей, охранников и даже настоящего священника — почему-то это вызывало неловкость. Про безнадёжную попытку наших будущих личностей саботировать миссию — и от этого мне было стыдно. Про то, что Григорян это знал или подозревал — потому и начал миссию раньше, чем все думали.
Ну и про то, что мы для него расходный материал.
А что поделать? Иначе все мы мертвы. И он тоже мёртв.
Перед магазинчиком, где обитал Михаил, было неприлично чисто. Асфальт выглядел выскобленным до блеска. Когда ниблы зачищают органику, они это делают на совесть, а тут недавно валялось очень, очень много мёртвых тел.
Сашка с Мишей отправились внутрь, пообещав что-нибудь приготовить. А мы с Леной, не сговариваясь, остались на улице. Я не сомневался, что Григорян нас найдёт, но почему-то не хотелось пропустить его появление.
Лена сидела, засунув руки в карманы куртки. Потом поморщилась, достала листок, пробежала глазами. Протянула мне.
— Слушай, а ведь это действительно последний форсайт.
Я глянул на записку, она была очень короткой.
«Ещё раз в меня влезешь — убью себя».
— Не врёт? — спросил я.
— Не врёт, — уверенно сказала Лена.
Я порылся у себя в карманах. И обнаружил точно такую же записку, только написанную своим почерком.
Сговорились.
— Значит, надо справиться, — решил я. Посмотрел на Нюру, топтавшуюся в стороне.
Почему-то я только сейчас заметил, что она босиком. Туфли с неё, кажется, слетели ещё при нападении стражей.
— Интересно, ей не холодно? — спросила Лена.
Я пожал плечами.
— А что она ест? — продолжила Лена. — Нет, я понимаю, что иногда — людей. Но вряд ли тут такое количество ротозеев, чтобы её прокормить.
Скинув рюкзак, я достал из наружного кармана батончик из прессованных сухофруктов. Подошёл к Нюре. Та чуть попятилась, потом остановилась. Она по-прежнему держала в руках стакан с погасшим огарком свечи.
— Хочешь? — спросил я. — Это вкусно.
Нюра робко протянула руку. Взяла батончик. Потянула его в рот, даже не снимая обёртки.
— Да что ты делаешь! — Я забрал батончик, снял обёртку, снова ей дал. Курага с прочими финиками-черносливом ссохлась до каменного состояния, но я знал, что её несложно разжевать. — Обёртку надо снимать!
Нюра послушно принялась есть. Зубы у неё были белые и блестящие, словно она только что пришла от стоматолога.
— Тебе не холодно? — спросил я. — Ноги не замёрзли?
Она замерла, изо рта вывалилось несколько кусков разжёванного батончика. Нюра наклонилась, подобрала их, на миг застыла, разглядывая свои ноги. Выпрямилась. И неожиданно сказала негромко:
— Мне всей холодно.
— Найти тебе обувь? — предложил я.
Она покачала головой. Пояснила, с какой-то снисходительной ноткой:
— Я мёртвая. Поэтому холодно.
Лена тихонько подкатилась поближе, явно заинтересовавшись диалогом. Нюра на неё не реагировала.
— Ты можешь рассказать, что с тобой случилось? — спросил я.
Девочка жевала, размышляя. Потом проглотила сразу половину батончика со странным, нечеловеческим движением головы. Сказала:
