Девятый - Каменистый Артем (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
— У них есть главный или главные?
— А как же — все как положено: при епископе. Опальный Конфидус — известный еретик и вероотступник. Он у них всем заправляет.
— Надо с ним поговорить — я приказывать вырезать полтысячи народу не собираюсь.
— А куда деваться? Не со зла же такое сказал; нельзя их здесь оставлять: погань…
— Если не дурак он, то найдет, как своих подстегнуть, чтобы быстрее шевелились.
— Может, и найдет… Говорить вы будете?
— А как лучше?
— Лучше вы — тяжко с ним разговаривать.
— Завтра поеду, сегодня, как понимаю, до заката вернуться не успею.
— Нет, не успеть. Как думаете, погань, что не порубили, осталась рядом или ушла восвояси?
— Думаю, ночью она нам спать не даст — беспокоить будет.
— Это почему?
— А чтобы мы побыстрее отсюда убрались. Давай не забывай готовить струги и плоты. Все должно выглядеть так, будто мы морем уйти собираемся.
Меч мне понравился — то, что надо. И длина устраивает, и баланс, и как в руке сидит. Слушается плохо, но это дело привычки. Клинок немного странный: толщина к концу чуть увеличивается, для утяжеления, и изгиб там хитрый — для усиления режущего удара. Дрова все равно не поколешь, но умеючи можно такую рану устроить, что в городке не хватит ниток зашить.
Вот только умею я мало чего — учиться и учиться надо. Полузабытый бокс здесь не поможет — надо привыкать к острому железу.
Или побродить по кустам в поисках рояля и наяривающего на нем мастера меча, который мгновенно и совершенно бесплатно…
Эх… в книжках все так просто… А я, помахав около часа, мозоль натер между указательным и большим пальцем и рану на лопатке разбередил — ныть начала…
Но работой кузнеца остался доволен: теперь этот меч — мое основное оружие. Завтра сапожник еще ножны под него переделает из длинных и можно будет отправляться к епископу-еретику при полном параде.
Тренировался я на заднем дворе «замка» — от посторонних глаз эту площадку скрывали конюшня, сараи и длинная стена избы. Нечего простолюдинам таращиться на дилетантские потуги «сэра стража». Единственным зрителем был попугай. Он быстро понял, что мои попытки «потанцевать» могут нанести серьезный ущерб его драгоценному здоровью: уселся на край крыши и, пользуясь неприступностью позиции, периодически высказывал оттуда разные гадости, в том числе и в мой адрес.
Здесь меня и нашла Йена:
— Господин страж, Арисат просил передать, что на погребение вам пора.
Зеленый, спорхнув с крыши, приземлился на плечо, шикнул, намекая этим, что коронное место занято и тренировку пора сворачивать, надо идти на похороны, где нам, возможно, нальют чего-нибудь покрепче молока.
Я зашел в избу, облачился в заранее приготовленную одежду — получше того рванья, что обычно здесь таскаю. Размеры у нас с Флорисом были несколько разные, но именно эти тряпки почти на меня оказались — может, со времен молодости сохранились или от сына остались. Не знаю, был ли у него раньше сын, но раз была жена, то все возможно.
Погребальный костер сложили на берегу. Будто слоеный пирог из бревен, жердей, хвороста — изрубленных тел, к счастью, не видно. Повсюду, чуть ли не на каждой веточке, краснеют тоненькие ленточки и пучки крашеного конского волоса. Для чего — непонятно: видимо, просто традиция, а не из практических соображений.
Между рекой и стеной городка собралось, наверное, все местное население. Попытался сосчитать — примерно восемьсот-девятьсот человек. Большая часть взрослые, детей очень мало — в основном младенцы на руках. Вероятно, родились уже здесь, а не на Бакае. Неудивительно — оттуда, наверное, немногие смогли спастись. Как я понял из отдельных намеков, эвакуация была жестокой — не исключено, что по здешнему обыкновению мелких просто сожгли, чтобы не попали в лапы погани.
Суровые люди…
Церемоний не было — просто подошел Арисат, протянул зажженный факел, тихо шепнул:
— Ближний угол — там жира рыбьего налили и смолы.
Зеленый зашипел, агрессивно покрутил головой — видимо, до него стало доходить, что здесь не наливают. Я, поднеся факел к дровам, замер. Со стороны, наверное, казалось, что сэр страж застыл от великой печали — скорбит о рыцаре и остальных павших. Но на деле я думал, лихорадочно думал. Опять червячка за хвост ухватил — начал понимать, что меня напрягало еще с ночи, а я отказывался это замечать.
Эх, Дан, учись думать! Замечай абсолютно все и сразу задавай себе вопрос: «Почему так?». Иначе этот мир тебя раздавит, а ты до последнего не будешь подозревать подвоха.
В лицо дохнуло жаром — костер разгорался на глазах. Минута-другая — и здесь будет огненный ад. Прошелся вдоль гудящей толпы, обратив внимание, что некоторые изображают странный жест — будто крестятся раскрытой ладонью. Дошел до края людского скопища, развернулся. На обратном пути еле сдержал торжествующую ухмылку — мои предположения подтверждались.
Да уж, кто бы мог подумать такое…. Ну ничего — будем теперь с этим работать. Я узнал о противнике кое-что новенькое, в такое даже Арисат не поверит.
А я вот поверил. В мою теорию о том, что нас вынуждают уходить морским путем, новая информация вошла идеально. Надо стараться не думать о ней до поры до времени: никто не должен даже догадываться о моем открытии. Кто знает: вдруг здесь телепаты имеются или выдам себя поведением?
Будем держаться как ни в чем не бывало.
Подошел Арисат:
— Господин страж, я распорядился, чтобы трапезную подготовили. Надо бы дружину всю созвать — принято так.
— Раз принято, пусть собирается.
— Оставлю на постах нескольких — нельзя в таком деле только на ополчение мужицкое полагаться.
— Конечно.
Поминки не заладились, хотя брюхо я набил знатно — по такому торжественному случаю помимо жесткой дичи на столе присутствовала курятина, блюдо из тушеных бобов в острой подливке, жареная рыба и пироги с чем-то непонятным, но вкусным, — спрашивать постеснялся.
Пили мало (если не считать попугая) — что-то сладкое, но коварное: отпив полбокала, я почувствовал, что ноги реагируют неадекватно, и потом только чуть-чуть пригубливал. А вот Зеленый клянчил абсолютно у всех, пока его не начало шатать — пришлось использовать авторитет командира, чтобы прекратить спаивание птица.
А потом в избу ворвался какой-то розовощекий упитанный паренек при шлеме и в кожаном доспехе — заорал тонко:
— Погань! Собаки почуяли! И воют вдали вроде!
Все как по команде обернулись на попугая. Он, пошатнувшись, едва не брякнулся с плеча, мутными глазами оценил количество направленных на него ожидающих взглядов, после чего гордо подбоченился и пьяно выдал:
— И-и-издрас-с-сьте!
— Я же говорил, что его не надо поить, — вздохнул я. — Он теперь, катаясь на спине у бурдюка, погани не почувствует.
— Кто еще раз ему нальет — в свином навозе зарою! — злобно пообещал Арисат, выскакивая из избы.
Я кое-как влез в принесенную кузнецом кольчугу и нахлобучил шлем. Сапог у меня еще не было, как и наручей, — сойдет пока и так. Царапины теперь не страшны — или затопчут, или сразу прибьют.
Доводилось слышать, что кольчуга вообще не стесняет движений и ее почти не ощущаешь — бежишь, будто она из пушинок сделана. Фигу вам — я сразу почувствовал. И движения стесняет, и резвости меньше стало — килограммов десять, наверное, прибавилось, что при моем скромном весе немало. Плюс шлем, плюс меч в руках и топорик на поясе. Как же Флорис таскал те стальные латы?
Эх, тяжела доля местного воина…
На восстановленный помост над воротами забрался по лестнице. Встал рядом с Арисатом, уставился туда же, куда и он, — во тьму кромешную. Где-то там будто лягушка-мутант время от времени квакала, иногда следом раздавался пронзительный визг.
— У опушки мечутся, — тихо прошептал Арисат. — Луна поднимется, в тень уйдут — так и будут бегать, спать не давая. Тьфу, погань! Взять нас не могут, так хоть нагадят.
